Дмитрий Бондарь - Стычки локального значения.

• Название: Стычки локального значения.
• Автор: Дмитрий Бондарь
• Жанр: Альтернативная история

Никто не отдаст свое без сопротивления. Рассказывает Захар М.

---

В общем, язык мой — враг мой. Хоть я и пообещал, что счастливые андоррцы уже в ближайшие пять лет выйдут на первое место в Европе по уровню жизни, но впечатление о себе оставил в английской прессе не самое благостное. Да и трудно быть каркающей Кассандрой на волне всеобщего подъема. Они дружно празднуют победу демократии над коммунизмом, и вдруг вылезает оракул, обещающий им кару небесную. Никому не понравится.

— Мистер Майнце, вам не кажется, — поднял руку с визиткой тот самый толстяк из Financial Times, который успел изрядно меня достать своими вопросами еще в начале, — что ваше отношение…

Закончить он не успел.

Что-то громыхнуло, и Том свалил меня со стула на пол. Наверное, я сильно ударился, но особенно почувствовать этого не успел, потому что за секунду до падения меня что-то больно ударило под правую ключицу. И эта боль на некоторое время отключила все остальные чувства, я только и мог часто дышать и не понимал, что происходит. Лампы, висящие под потолком, закружились надо мной, я попытался потрясти головой, чтобы сбить наваждение и захотел встать, но Том плотно прижал меня к паркету.

Громко бухнули еще два выстрела, раздались крики — истошные и противные, и на меня свалилось понимание, что только что в меня стреляли. Почему-то боль ударила с новой силой, словно организм вдруг сообразил, что с ним случилось, и от этого испугался. Стало очень горячо, и совсем отнялась правая рука.

Мне стало страшно. Я смотрел в широко распахнутые глаза Томми и его зрачки почему-то отдалялись, оставаясь на месте. Я хотел что-нибудь сказать, но смог только всхлипнуть.

— Все будет хорошо, Зак, все хорошо. Его взяли, врачи уже рядом, не бойся, — бормотал он мне еле слышно с каким-то странным эхом. — Только не закрывай глаза! Не закрывай!

И я старался, я выпучивал свои глаза, будто это было самым важным, что возможно сделать. Все силы уходили на то, чтобы не моргнуть, потому что мне казалось, что стоит мне только захотеть это сделать и я умру. По рукам и ногам разлилась неприятная слабость и внезапно все кончилось.

— Видите, мэм, у него спокойное дыхание. Состояние стабильное. Сейчас он очнется. Наркоз некоторое время будет заметен, потом ему станет лучше.

Я открыл тяжелые веки.

Прямо надо мной висело чье-то смутно знакомое лицо. В памяти не нашлось имени, как я ни старался.

— Как ты? Больно? — спросил участливый голос. С каким-то жутким акцентом, я еле разобрал, что она говорит.

Мне захотелось зло крикнуть:

— Нет, елки зеленые, мне х-о-р-о-ш-о! Мне еще никогда не было так хорошо! Нирвана, ешкин кот!

Но язык не ворочался. Улыбка тоже не получилась. Да и пластиковая маска с кислородной трубкой в зубах вряд ли позволила бы это сделать.

— Ты не волнуйся, мне сказали, что через неделю ты уже будешь ходить. Я прилетела сразу, как только в новостях по ВВС увидела репортаж. А Сардж звонил тебе, чтобы предупредить, ему Алекс сказал, что на тебя готовится покушение, но тебя не позвали, потому что ты уже отвечал на вопросы…

Стрельцова. Я вспомнил это лицо.

Она прикоснулась губами к моему лбу.

— Выздоравливай, Захарка, — на каком-то другом языке, с трудом разобрал ее шепот.

Я еще раз хотел улыбнуться и опять отключился.

В следующее пробуждение я обнаружил перед собой Луиджи.

— Привет, босс, — сказал он. — Ты теперь телезвезда. В телевизоре только и разговоров, что о тебе.

— Нашли? — язык наконец-то согласился подчиниться.

— Мы с парнями потеряли его в Вероне. Ты был прав, всю эту историю с покушениями закрутил комиссар Паццони. А когда он понял, что мы его пасем, он исчез. И нашелся только здесь. А мы его там искали.

Приятно, когда догадки подтверждаются. Серегин крест — несчастная Софи — едва не стала причиной моей смерти. Но каков хитрец этот Никколо Паццони! Я ведь едва не поверил, что это Серый стоит за весенним покушением. Если бы не палец без ногтя…

— Его взяли?

— Застрелился, — Луиджи беспомощно пожал плечами. — Не успели ребята. Толпа журналистов, все кричат. Не успели.

— А где Том? Он меня спас.

— В соседней палате лежит, — показал подбородком Лу. — Еще две пули ему достались. Состояние тяжелое, но доктора обещали поднять.

Откуда-то послышался вежливый голос:

— Мистер Фаджиоли, вам пора. Он еще слаб для долгих бесед.

— Стой, Лу. Мне показалось, я видел Анну?

— Русскую? Да, была. Улетела вчера вечером, когда врачи сказали, что опасности нет.

Все-таки была.

На следующий день я получил пяток приглашений из разных университетов на встречу со слушателями; ознакомился с дюжиной статей, из которых понял, что слова мои, сказанные на пресс-конференции, могут быть поняты не только превратно, но и извращены до неузнаваемости; услышал мнение телекомментаторов, о том, что в мире появился еще один сумасшедший богатей, у которого высокие способности в профессиональной сфере компенсируются никудышным пониманием социальных процессов и в силу этой ограниченности несчастной Андорре может сильно непоздоровиться.

Мнения обнаружились разные — от восторженных воплей до презрительного цыканья.

И при этом они очень боялись, что слова мои могут оказаться правдой — ведь удалось же мне сколотить огромное состояние? А такого дуракам сделать не под силу, кричало общественное мнение.

Как они ошибались!

Еще много материалов было посвящено неожиданным выстрелам. Журналисты и Скотленд Ярд терялись в догадках о том, какая сила толкнула итальянского полицейского на преступление. Опять всплыла история в Камлет Уэй и я прослыл очень опасным человеком, вокруг которого постоянно убивают людей. Кто-то из писак сравнил меня с Пабло Эскобаром, который, по его собственному утверждению, был всего лишь «удачливым торговцем цветами». Так и я, по мнению газетных писак был не просто удачливым торговцем, а креатурой какой-нибудь разведки. Здесь предпочтения журналистской братии разнились, потому что с одинаковой вероятностью по их мнению я мог быть ширмой для грязных делишек ЦРУ, МИ-5, КГБ, Моссада, Штази и, по традиционной островной привычке винить в своих неудачах страну за Каналом — французских DST и RG.

Я становился популярным.

На четвертый день приехал отец.

При каждом своем появлении он умудрялся удивить меня. Не стало исключением и это его появление. Зубы он таки поменял. Все сразу.

— Гляжу, ты молодцом? — он взял обеими руками мою ладонь.

— Приходится, — простонал я, изображая крайнюю степень истощения. — Но недолго осталось.

— Дурак! Не говори больше такой ерунды. Врачи говорят, дня через три-четыре можно будет тебя выписать.

— В самом деле? Ну это понятно. Судя по тем счетам, что они мне выставляют, теперь они все, вплоть до дворника, очень обеспеченные люди.

— Жизнь дороже. Терпи, казак. Сардж просил извиниться, что не смог предупредить и еще за то, что не может приехать. Ну и за то, что все свалилось на тебя.

— Спасибо передай. Что там с твоими визами?

Он достал из пакета мандарин, принялся его чистить. Он всегда пытался чем-то занять руки, когда готовил непростой ответ.

— Ничего. Я попросил политического убежища во Франции. С визами не помогли даже связи Сарджа. Кто-то сопоставил исчезновение Рича и мое появление в качестве нового посредника. Конечно, если бы было настоящее расследование, то я бы вышел сухим. Но хозяева Рича бросились перекрывать все возможные пути утечки доходов. Понимаешь?

— Стоп-игра? Море, замри?

— Ну да, что-то вроде того.

Странно, Штротхотте мне ничего не докладывал. Хотя, если они надеются вернуть статус-кво, то лишней суеты не будет — Glencore никто трогать не станет. Зачем ломать отлаженный механизм? Просто попытаются отобрать целиком. Или купить.

— Понятно. Что супруга?

— Она пока там. Сардж говорит, что года через три можно будет легко ее перевезти куда угодно, но пока что большого выбора нет. Мне самому пришлось выбираться из страны в рефрижераторе через Финляндию.

— Какие-то шпионские страсти.

— Не говори. На старости лет такие приключения. Натерпелся. Зато теперь — Париж, Сена, виноградники Шампани. Приезжай, когда соскучишься. Я здесь сейчас не очень легально. Пока все не утрясется — мне нельзя покидать страну. Сардж позвонил твоему Лу, а тот вывез меня на частном самолете. Но лучше бы мне до утра вернуться — мало ли, кому понадоблюсь? А бюрократия везде одинакова и всюду мелкая сошка мнит себя пупом земли. Ни к чему их злить лишний раз.

Мы еще немного поговорили о его нынешних коньячных предпочтениях, о винах, стоимость которых легко достигала семи тысяч франков при том, что понять разницу со стофранковым вином мог только сомелье или какой иной профессиональный дегустатор. Потом отец простился, сказал, что все его координаты будут у Долли и Луиджи, и оставил меня одного.