Ингрид Бергман - Моя жизнь

• Название: Моя жизнь
• Автор: Ингрид Бергман
• Издательство: Радуга
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1988
• ISBN: 0-440-14085-4, 5-05-002299-1

Книга написана одной из ведущих актрис мирового кино Ингрид Бергман (1916—1982) совместно с писателем А. Бёрджессом, известной советскому зрителю по фильмам «Газовый свет», «Осенняя соната» и др.

Ингрид Бергман рассказывает историю своей яркой и трудной жизни, где поиски, взлеты, неудачи художника неразрывно переплелись с перипетиями личной жизни любящей и страдающей женщины.

Работа с выдающимися кинорежиссерами XX века Дж. Кьюкором, Р. Росселлини, И. Бергманом, встречи с Э. Хемингуэем, Б. Шоу, Ю. О’Нилом, роль творческого и человеческого взаимообогащения, конфликты позиций и характеров — обо всем этом актриса поведала искренне и взволнованно.

Книга иллюстрирована.

Рекомендуется широкому кругу любителей киноискусства.

---

От агента Ингрид Фелдмана, не оставлявшего в покое Дэвида Селзника, приходили новые предложения. На этот раз речь шла о главной роли с Шарлем Буайе в фильме «Газовый свет», экранизации «Улицы Ангела». Эта вещь заинтересовала Ингрид, когда она увидела ее на сцене нью-йоркского театра. Однако и здесь нужно было преодолевать всевозможные препятствия!

Начинает переговоры Дэвид Селзник, который немного погодя звонит мне и сообщает:

— Очень жаль, но ты не будешь сниматься в этом фильме.

— Не буду сниматься? С Шарлем Буайе в главной роли! — Я чуть не умерла. — Что случилось?

— Шарль Буайе хочет, чтобы его имя стояло первым.

— Ну и что? Пусть стоит первым.

— Ни в коем случае. Ты теперь звезда. Я проделал большую работу, чтобы сделать из тебя звезду. Ты должна идти первой.

— Но разница скажется только в том, что «Шарль Буайе» будет стоять в левом углу экрана, а мое имя в правом?

— Совершенно верно. Мы не можем с этим согласиться.

— Но оба имени одинаковой длины и оба будут расположены сверху, над названием фильма. Мне безразлично, на какой стороне экрана появится мое имя. Мне все равно, где оно будет — сверху или снизу. Я хочу работать с Шарлем Буайе.

— Ничего не поделаешь. Это вопрос престижа. Если твое имя не поместят сверху, мы, скорее всего, не будем снимать этот фильм.

— Мы, скорее всего, не будем. А я скорее умру, чем не буду.

Я почти потеряла надежду, потому что Шарль Буайе ревниво относился к подобным вещам. Он был звездой гораздо дольше, чем я. Поэтому мне пришлось плакать, рыдать, умолять, прежде чем Дэвид уступил. Правда, с большой неохотой.

Первая же сцена подарила следующую трудность. Я всегда умоляла своих режиссеров: «Пожалуйста, не начинайте фильм с любовной сцены». Съемки каждого фильма идут, как правило, вне какой бы то ни было последовательности. Все зависит от того, где находится площадка или какие декорации нужно ставить сначала. Мне почему-то почти всегда доставались сцены со страстными объятиями еще до знакомства с партнером. Помню, как много лет спустя на съемках фильма Любите ли вы Брамса?» (в Америке он шел под названием «Снова прощай», поскольку, как мне объяснили, публика обычно спрашивала, кто такой Брамс) я пригласила Энтони Перкинса в свою уборную (он должен был играть моего юного любовника) и попросила: «Ради бога, поцелуйте меня». Энтони сделал это дважды, а потом улыбнулся и спросил: «А для чего это?» Я ответила: «Нам придется делать это позднее в фильме, а я вас не знаю, поэтому ужасно стесняюсь и краснею. Будет гораздо лучше, если первую репетицию мы проведем здесь. Тогда я не буду с ужасом ждать момента, когда это придется делать в присутствии целой гвардии операторов и других членов съемочной группы». Он усмехнулся, потом сказал: «Хорошо». Поцеловал меня еще раз и спросил: «Так нормально, да? Ну и прекрасно». Он был очень мил, и мне стало гораздо легче. Потом мы стали друзьями. Камера меня совсем не пугает, но интимные сцены для меня просто пытка, особенно когда партнер совсем незнаком.

А с Шарлем все это вообще напоминало бред! Как всегда, съемки начинались вне всякой последовательности. Я приезжала на поезде в Италию. Спрыгнув с подножки вагона, я бегом устремлялась к середине платформы, где стоял Шарль, готовый принять меня в объятия и страстно расцеловать. Ни одной женщине, находящейся в здравом уме, не пришло бы в голову сопротивляться, пожелай ее поцеловать Шарль Буайе. Но всю эту беготню мне пришлось взять на себя из-за того, что он стоял, взгромоздившись на маленький смешной ящик, — я была на несколько дюймов выше его. Пришлось собрать всю осторожность, чтобы не сдвинуть этот ящик. Нам гораздо проще было бы умереть от смеха, чем изображать любовников.

Но я считаю Шарля Буайе самым интеллигентным из всех актеров, с которыми мне приходилось когда-либо работать, и одним из самых великолепных. Он был очень начитан, прекрасно образован и очень разный. Он открыл на Ла Синега Булвар французскую библиотеку и организовал там французское общество. У него был дивный голос, прекрасное произношение и красивые бархатные глаза...

В «Газовом свете» он играл человека, который сначала женится на мне, а потом пытается свести меня с ума, потому что в действительности ему нужна не я, а драгоценности моей тетушки, спрятанные в нашем старом, ветхом доме.

Шарль был женат на Пат Паттесон, английской актрисе, которая отказалась ради него от своей карьеры. Лет десять они ждали ребенка, и как раз за несколько месяцев до съемок «Газового света» Пат забеременела. Во время работы над фильмом Шарль все время бегал к телефону, чтобы узнать, как дела у Пат. Я никогда не забуду, как зазвонил телефон, Шарль выбежал и вернулся со слезами на глазах. У него родился сын. «Шампанского! Всем шампанского!» Слезы Шарля и шампанское смешались в бокалах. В тот день съемки прекратились. Можно было подумать, что ни у кого в мире раньше не рождались сыновья.

Мы были так счастливы за него, а он и Пат просто обожали своего мальчика, маленького Мишеля. Помню, четырьмя годами позже, когда мы вместе снимались в «Триумфальной арке», Шарль привел малыша, чтобы показать нам. Тот был так же красив, как его отец, с теми же бархатными глазами. Шарль ужасно гордился им.

После «Триумфальной арки» прошли годы, прежде чем мы встретились снова, но это было уже в 60-е годы. Я жила во Франции, и когда встретила Шарля, то увидела только тень человека, которого знала раньше. Мне была известна лишь часть его трагической истории. Мишель вырос, превратился в молодого сильного мужчину, унаследовав от отца эмоциональность и уязвимость. Как вы думаете, что подарил Шарль сыну в день, когда ему исполнился двадцать один год? Ну конечно же, мечту любого юноши — ключи от собственной квартиры.

Юный Мишель влюбился в девушку; что произошло потом на самом деле, вряд ли кому-то удастся узнать. Девушка находилась в квартире Мишеля, там был и другой юноша, в которого она, возможно, была влюблена. Как мне рассказывали, разразилось что-то вроде ссоры, скандала. Мишель вытащил револьвер, и то ли он хотел продемонстрировать «русскую рулетку»[7], то ли еще что-то, но он приставил револьвер к виску, нажал на курок, и голову разнесло на части.

Ни Шарль, ни Пат так и не пришли в себя после этого. Они уехали из Голливуда, пытались жить в Женеве, потом Пат заболела и вернулась лечиться в Аризону. Но в 1978 году она умерла от опухоли мозга. Так ушли из жизни Шарля оба дорогих ему человека. Думаю, что жизнь для него стала невыносима. Он перестал разговаривать, никого не хотел видеть и спустя три дня принял повышенную дозу снотворного...

Это был несравненный актер. Никогда не забуду его в пьесе Жан-Поля Сартра «Красные перчатки» в Нью-Йорке. В театре сзади меня сидели две женщины. Как только он появился, они заныли: «О боже, и это Шарль Буайе! Маленький, с животом. И совсем лысый». После нескольких секунд этого нытья я повернулась к ним и сказала: «Подождите немного, пока он начнет играть». И они ждали. А он играл. Он играл, как всегда завораживая магией, крепко держа публику в руках. И две дамы не произнесли больше ни слова. Только громко и долго аплодировали в конце и вышли, не глянув в мою сторону.

На деньги, заработанные в основном Ингрид, был куплен дом на Бенедикт-Каньон-Драйв, 1220. Он был расположен на склоне холма, среди элегантных зеленых лужаек Беверли-Хиллз. Построенный в стиле ранчо, дом из камня и сосны напоминал им горный приют для лыжников. Главное место в доме занимала огромная гостиная с большим каменным камином. В последующие пять лет они добавили к дому плавательный бассейн и сауну.

Это было их жилище, и они пытались обжить его. Но Петер, ставший нейрохирургом, целыми днями, а часто и по ночам пропадал в лос-анджелесской клинике, Ингрид же находилась то на студии, то в концертных гастролях. Поэтому никто не мог сказать, что они жили там вместе, как нормальная супружеская пара.

Прежде чем мы осели в Бенедикт-Каньон, мои друзья из кино постоянно подшучивали надо мной, спрашивая: «Ты действительно считаешь ваш брак счастливым? Но вы же не бываете вместе. Он все время в разъездах, ты тоже. Вот посмотрим, что будет, когда в этом доме вы будете жить все время вместе. Тогда-то мы и узнаем, насколько удачен ваш брак».

Первый прием мы устроили по случаю новоселья. Здесь-то меня и поджидал первый большой сюрприз. Я составила список гостей, которых хотела пригласить, и решила посоветоваться с Айрин Селзник. В этот список вошли все, кого я любила: Рут Роберто, Айрин и Дэвид Селзник, операторы, сценаристы, актеры... Айрин просмотрела его и сказала:

— Никуда не годится. Ты не можешь соединить продюсеров и этого незаметного писателя. Нельзя совместить звезд и этого неизвестного актера.

— Но это же только вечеринка, — сказала я. — Наша первая вечеринка, по поводу новоселья.

— Пойми, нельзя поставить драматурга, оператора и мисс Роберто, репетитора по языку, рядом с главой «Коламбиа Пикчерс». Это никому не понравится. Это просто невозможно.