Алексей Бессонов - Алые крылья (сборник)

• Название: Алые крылья (сборник)
• Автор: Алексей Бессонов
• Издательство: Ленинград
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-516-00045-4

Великую Галактическую Империю ожидает Большая Война. Но ее раздирают внутренние противоречия и дрязги, попирается закон… На этом фоне происходит цепь таинственных убийств, в результате которых планомерно и расчетливо уничтожаются люди, на которых правительство решило сделать ставку в грядущей войне. Что это? Заговор кучки милитаристов, мафиозные разборки или диверсия вероятного противника? В дело вступают офицеры СБ, хранители имперских идеалов, проверенные бойцы. Только они могут распутать клубок жуткой тайны…

 Преданный любимой, незаслуженно преследуемый императором Кай Харкаан, мужественный воин и удачливый космический охотник, переправляется в ХХ век, в год начала Второй мировой войны. Однако "тихая гавань" выбрана им весьма неудачно. Этот ключевой момент земной истории - лакомый кусок для лойта, враждебного всему живому обитателя космоса, который питается энергией умирающих цивилизаций.

Весь цикл «Алые крылья» в одном томе.

Содержание:

Чертова дюжина ангелов

Статус миротворца

Алые крылья огня

---

– Интересно, а что ты понимаешь под «хорошей войной»?

– Войну математически продуманную. Войну, в которой «стратеги» несут личную ответственность за свои просчеты и ошибки, за свой идиотизм и свою зашоренность. За свой, наконец, маразм, который они даже не пытаются маскировать под благородную седую глупость.

– Я тебя понял, – смеясь, перебил Больт. – Но так не бывает.

– Да как тебе сказать… – Дирк допил свой кофе и решительно встал. – Пойду-ка я вздремну. Если что-нибудь стрясется, пришлешь за мной своего денщика, ладно? Мне кажется, что наш доблестный Кифер относится к той категории зануд, которые до смерти любят неожиданные построения личного состава.

– Что правда, то правда, – усмехнулся Больт, поднимаясь вслед за ним.

Глава 4

– У тебя странная склонность подкрадываться незаметно, – не оборачиваясь, произнес Винкельхок, и Больт шумно вздохнул, опустив плечи. – Впрочем, тебе это не удается.

– Я все время забываю, что к тебе подкрасться невозможно, – тихо рассмеялся гауптман, доставая из кармана наброшенной на плечи шинели сигареты.

Дирк обернулся – на нем была привезенная из Франции коричневая кожаная куртка-«канадка» с пристегнутыми к плечам погонами, надетая на голое тело, и странный в такой обстановке белый шелковый шарфик. Он затянулся, и ярко вспыхнувший огонек сигареты осветил его скуластое лицо с узким, едва ли не девичьим подбородком и запавшими вокруг носа тенями.

– Я не первый раз вижу, что ты гуляешь по ночам, – сказал Больт.

– Мне нравится это небо, – ответил Винкельхок. – Оно сильно отличается от европейского.

– Наверное, оно напоминает тебе небо родины?

– Что?! – Дирк едва не поперхнулся дымом. – Родины? Ах, ну да, конечно… – Он понял, что Больт имел в виду Южную Африку. – И да и нет, дружище. Вообще-то у меня на родине звезд побольше.

– Как-то все это глупо… – проговорил Больт в сторону.

– Что – все?

– А… ничего. Дирк, что ты нашел в заливе?

– Кто тебе сказал, что я там что-то нашел?

– Я знаю, – голос Больта вдруг стал умоляющим. – Я видел…

Винкельхок повел плечами и опустил голову.

– Если честно, я сам не знаю. Не знаю, Гюнтер, не знаю… И – пойми, прошу тебя: мой ответ не принесет тебе счастья. Так бывает, ты должен понимать.

Больт стиснул свою сигарету зубами.

– Разумеется, – горько усмехнулся он, – я знаю, что правда не всегда бывает сладкой.

– Ты оперируешь неверными категориями. В нашем случае правда оглушит тебя. Она придавит тебя к земле, и ты враз потеряешь свои крылья.

– Ты все время говоришь какими-то странными аллегориями. Я перечитал массу историко-философской литературы, я всерьез увлекался Востоком, но что-то не припоминаю ничего подобного. Что ты сейчас процитировал?

– Гюнтер, высокая мудрость зародилась на Земле гораздо раньше, чем ты привык считать.

– Ты говоришь о допотопных цивилизациях? – хмыкнул Больт. – И об этом я читал. Ты веришь в эту ерунду?

Винкельхок беззвучно рассмеялся и присел на корточки. Больт опустился рядом с ним. Только сейчас, в полумраке африканской ночи, он вдруг с необыкновенной ясностью осознал, что же именно так поразило его в облике Дирка, причем поразило сразу же, при первом знакомстве – странное, нечеловеческое изящество, заложенное в каждое движение его узкобедрой фигуры. Он не просто двигался – он танцевал, танцевал в каждом жесте, словно земное притяжение действовало на него не так, как на остальных людей.

– Я пережил драму, – негромкий голос Винкельхока вырвал Больта из размышлений, – прости за банальность, но все наиболее точные определения, увы, сильны именно своей банальностью… Прямо каламбур получается. Я потерял очень многое и не захотел сражаться за все остальное. Я предпочел потерять вообще все, кроме своей никчемной жизни. Честно говоря, я не видел смысла…

– …смысла жить?

– А, нет… самоубийство – штука слишком серьезная, тут речь идет о больших энергиях, особенно в моем-то случае. Нет, я хочу сказать, что в тот момент я не видел смысла продолжать сражение. Или, быть может, начинать новое…

– Для тебя это одно и то же?

– Ну, знаешь, в тот момент ситуация выглядела именно так. И вот я решил бежать. В моем бегстве не было никакой цели: меня несла боль, я полностью покорился ей и дал себе слово не перечить ее упрекам. Сперва я думал, что мне удалось удрать от всего на свете, и главное – от самого себя. Но вот прошло какое-то время, и до меня, убогого, начало доходить, что тогда были варианты выбора, те самые варианты, о которых мне говорили друзья и которые я не желал видеть. Сейчас же я вдруг стал понимать, что дело, в сущности, вовсе не в вариантах – ха-ха, я просто дезертировал с поля боя. Проклятье, я – дезертир!

Больт отбросил в сторону окурок и потянулся в карман шинели за новой сигаретой.

– И вернуться ты уже не можешь? – тихо спросил он.

– Могу. В любую секунду. Зачем? Я бежал от собственного страха. Этот страх куда сильнее всех известных тебе… Ты думаешь, я от него удрал? Он догонял меня везде, он – это я, а я – это он. Мой страх живет за границей, разделяющей добро и зло.

– Эта граница проходит в душе каждого из нас, – уверенно возразил Больт.

Винкельхок вновь рассмеялся.

– Слишком просто, – покачал он головой. – Если ты помнишь, я не успел рассказать тебе о двадцати процентах героизма… хм. Эти двадцать процентов являются следствием страха, причем в большинстве случаев этот «герой второго типа» отказывается анализировать мотивы своего поступка – в отличие от первого, «восьмидесятипроцентного». Тот как раз очень любит рассказывать о том, как он думал о своей героической роли, какие возвышенные и благородные мысли разрывали его тупую башку. Второй, «двадцатипроцентный», он молчит как рыба. Ну, врут оба. Первый врет потому, что никаких героических мыслей у него и в помине не было – ему просто некуда было деваться, а в штанах уже хлюпало, вот он и полез. А вот со вторым сложнее. Дело все в том, что настоящий воитель если и совершает всякие потрясающие подвиги, то только по второму типу, потому что в дурацкие ситуации с чужими ошибками он почти никогда не попадает. Но иногда и его может понести на подвиг. Только мотивы у него другие. Его мотив – страх! Не верь, когда тебе говорят, что нет ничего сильнее страха смерти. Сильнее страха подохнуть может быть страх выжить. Это очень специфический страх, он встречается в основном у тех, кто связал с мечом всю свою жизнь, – страх выжить, но выжить с мокрой задницей.

– Я не совсем понимаю… Тебя привел сюда страх позора?

– Э, Гюнтер, если бы я сам понимал – особенно тогда! Фактически я уже слышал, как хлюпает у меня в штанах, – но на самом деле все было гораздо сложнее. Настолько сложно, что ты со своими устоявшимися представлениями о чести и справедливости не сможешь понять меня, как бы я ни старался объяснить тебе, что же там было на самом деле. Позора-то я почти избежал, и те, кто сражался бок о бок со мной, поняли и поддержали меня. Но это не значило, что они согласились с моим решением! Они знали, что я обречен, обречен на вечное бегство по стенкам внутри замкнутой сферы, потому что отложенный страх непобедим.

Не договорив, Винкельхок резко поднялся на ноги, и Больту почудилось, что его глаза засветились странным фиолетовым огнем.

– Я не могу понять… – скрежещуще произнес он. – Himmeldonnerwetter!.. Это невозможно!

Больт попятился, сглотнув слюну. На секунду ему показалось, что глаза Дирка сузились и из них полились колышущиеся струи сиреневого дыма. Обер-лейтенант задрал голову к бескрайнему ночному небу, неестественно выпрямился и замер. Больт, пораженный и напуганный жутким зрелищем, поспешно отступил в сторону.

– Нет, – отчетливо произнес Винкельхок, – это невозможно. Я просто слишком устал.

Он рывком обернулся. Наваждение пропало, но Больт готов был поклясться, что в его глазах все еще пульсировали, угасая, фиолетовые искры.

– Все-таки ты не человек… – прошептал Больт.

– Человек, – резко ответил Дирк. – Человек может еще и не такое. Но у него нет друзей, и это страшно. Идем спать: что-то говорит мне, что завтра – точнее, уже сегодня, – нам придется рано вставать. Хотя, – добавил он совсем непонятно, – я вовсе не лорд-зрячий и никогда им не стану.

Дежурный офицер поднял их обоих незадолго до рассвета.

Торн, одетый в точно такую же «канадку», что и Дирк, ждал своих офицеров под прожектором возле штабного барака. Несмотря на вчерашнюю пьянку, он выглядел вполне свежим. Впрочем, Винкельхок хорошо знал, что старый кавалерист никогда не мучается похмельем и может идти в бой даже после чудовищной попойки.

– Ребята, – глуховато начал он, – до меня дошел слух, что сегодня к нам пожалуют наши английские друзья. Я прекрасно понимаю, что подставляю вас под нож, как баранов, но другого выхода у меня нет. Вам придется висеть над заливами до тех пор, пока вы не сожжете все горючее. После этого вы сядете у итальяшек в Триполи – гауптман Больт знает, где и как, он уже там бывал, – заправитесь и подниметесь снова. И так до тех пор, пока…