Патриция Хэган - Признание в любви

• Название: Признание в любви
• Автор: Патриция Хэган
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-237-01042-3

Джеси Кэлхоун узнает странную новость — мать, которую она считала давным-давно погибшей, жива и все эти годы томится в плену у индейцев-команчей. Не задумываясь, девушка отправляется на полные опасностей поиски. Но индейцы вовсе не намерены терять бледнолицую Солнечную Звезду, ставшую в племени могущественной и почитаемой целительницей. Хитроумный и отважный юноша, приемный сын Солнечной Звезды, решает не допустить встречи Джеси с матерью, однако прекрасная пришелица все больше покоряет его сердце…

                                                                                  

---

Виолетта схватила медальон и с силой дернула его. Ленточка разорвалась. Айрис ошеломленно воззрилась на Виолетту, а та со злостью проговорила:

— Мне осточертело смотреть на этот медальон! Он все время напоминает мне о том, какая между нами разница. За эти годы я на него насмотрелась. Мне кажется, что я ненавижу тебя, Айрис.

Уже произнося эти слова, Виолетта поняла, что это неправда. Груди ее заболели еще больше. Не в силах выносить эту муку, она прижала к себе ребенка Айрис.

— Ладно уж, сейчас покормлю. Может, хоть на это сгожусь, — тоскливым голосом сказала она.

Виолетта ушла с ребенком в заросли шалфея довольно далеко от лагеря и принялась кормить племянницу. Грудь болеть перестала. Джеси, насытившись, заснула у нее на руках, прижав к щекам крошечные кулачки. Капельки молока высыхали в уголках ее розового ротика. Но Виолетту терзало чувство вины перед сестрой. Айрис ни разу в жизни ее не обидела. Разве она виновата, что у Виолетты не сложилась жизнь?

Виолетта думала о муже: может, Айрис права и он примет ее, несмотря на то что их ребенок умер? Виолетта любила Джадда до самозабвения. Ей казалось, что она была в него влюблена еще маленькой девочкой. Она дала себе клятву быть ему хорошей женой и надеялась, что, когда у них родятся дети, Джадд полюбит ее — хотя бы за то, что она мать их детей. «А как мне удержать его теперь, — тоскливо думала она, — когда ясно, что детей у нас больше не будет?»

Она взглянула на медальон, который все еще сжимала в кулаке.

«Надо отдать его Айрис. И извиниться перед ней. Господи Боже мой, как я могла наговорить такого родной сестре?»

Виолетта осторожно, чтобы не разбудить спящую девочку, приподнялась и хотела было встать на ноги, как вдруг тишину, стоявшую над равниной, нарушил какой-то странный звук, похожий на раскаты грома. Подняв глаза, Виолетта увидела, что в небе нет туч. И в следующую секунду поняла, что гул, который она слышит, — это топот копыт по иссохшей земле. Потом из лагеря донеслись испуганные крики женщин и детей, возгласы мужчин, пытавшихся организовать оборону и защитить свои семьи от быстро приближавшихся индейцев.

Воинственные клики команчей заглушили все остальные звуки. Они стремительно налетели на беспомощный лагерь и осыпали его тучей стрел из луков. Некоторые стрелы несли горящую паклю и поджигали брезентовые покрытия фургонов.

Парализованная ужасом, Виолетта наблюдала эту страшную картину, прижимая к груди Джеси. Увиден, как стрела пронзила горло Люка, старшего сына Айрис, она закричала, но крик застрял у нее в горле.

У Виолетты подкосились ноги. Опершись одной рукой о землю — в другой она все еще держала младенца, — она сквозь заросли шалфея беспомощно наблюдала жуткую картину резни. У нее на глазах были убиты люди, которых она так хорошо узнала за последние недели, которых считала друзьями, чуть ли не родными. Желчь поднялась к горлу, она дрожала всем телом. Ей было видно, как Люк пытался защитить Айрис, которая упала на землю, сжимая в объятиях одного из своих мертвых сыновей.

Последнее, что увидела Виолетта, прежде чем впасть в беспамятство, это как томагавк раскроил череп Люка.

А вот к Айрис Бог не был так милостив: она не потеряла сознания. Она как бы застыла в шоке и не могла ни говорить, ни шевелиться. Дикари с раскрашенными лицами попрыгали с лошадей и окружили ее.

К этому времени она одна осталась в живых.

Индейцы оживленно переговаривались между собой. Их главарь сказал, что эта женщина очень красива — он это заметил еще издалека и решил, что, прежде чем отправить ее вслед за братьями и сестрами, они попользуются ее телом. Другой индеец принялся с ним спорить, утверждая, что она должна достаться первой ему — ведь это он уложил томагавком ее защитника.

Но один из воинов взглянул на ее грудь и крикнул товарищам, чтобы они оставили женщину в покое. Он слез с лошади, подошел к Айрис и, дернув ее за руку, заставил встать на ноги, чтобы лучше ее рассмотреть. Айрис не могла держаться на ногах, и индеец, вглядевшись в мокрые пятна у нее на груди и убедившись, что это не кровь, а молоко, отпустил ее, и она рухнула на землю, безутешно рыдая.

— У нее в груди молоко! — торжествующе крикнул он остальным. — Наш вождь ей обрадуется — ему нужно женское молоко для сына.

Индейцы согласно закивали, вспомнив, что у вождя несколько дней назад умерла жена Лунная Звезда. Сейчас его сына подкармливали другие индианки, у которых были грудные дети, но сыну вождя уже четыре года, и ему надо больше молока, чем оставалось у индианок. Вождь обрадуется, когда ему приведут эту женщину, ведь она будет кормить только его сына.

Индеец, который разглядывал Айрис, дал знак увести ее.

— Оставим ее пока жить. Когда она будет больше не нужна Большому Медведю, пусть он сам решит, что с ней делать. Может, в награду он позволит нам получить свое.

Айрис не понимала, о чем говорят индейцы, и не знала, что ее решили пощадить. Да если бы и знала, ей было бы все равно: жизнь потеряла для нее всякий смысл.

Единственным ее утешением было, что она не видела, как убили ее новорожденную дочку и сестру Виолетту.

Виолетта с трудом выходила из забытья, которое защитило ее разум от страшной реальности. Она услышала плач ребенка. Кто это плачет — ее дочка? Нет, ее дочка умерла. Но она слышала плач голодного ребенка и постаралась прийти в себя, несмотря на ноющую боль в груди.

Она открыла глаза и в ужасе огляделась, вспомнив, что произошло с ее спутниками. Джеси лежала рядом с ней на земле, махала ручками и дрыгала ножками, пытаясь освободиться от жаркого одеяла.

Виолетта не обратила на нее внимания, но с колотящимся от ужаса сердцем встала на колени и поглядела в сторону лагеря через заросли шалфея, который укрыл ее от индейцев.

От одного взгляда на то, что недавно было лагерем, кровь застыла у нее в жилах. Она даже не смогла заставить себя пойти туда и поискать среди трупов своих родственников. Пусть Айрис останется в ее памяти красавицей.

Ребенок закричал громче: да что же это такое — никто не обращает на меня внимания! Девочка крутила головой и чмокала губами, инстинктивно пытаясь найти сосок.

Виолетта, у которой кружилась голова, а к горлу подступала тошнота, сумела все-таки взять себя в руки и отвернулась от жуткой сцены побоища, хотя знала, что она навсегда останется у нее в памяти. В небе кружили стервятники. Нет, индейцы живых не оставляют.

Сколько же времени она была без сознания? Раз ребенок опять проголодался, значит, прошло несколько часов. Тут Виолетта заметила, что солнце склоняется к горизонту. Выходит, она пробыла в бессознательном состоянии почти весь день. Неудивительно, что ребенок заходится в голодном крике.

Виолетта взяла Джеси на руки и приложила ее к груди. Девочка тут же затихла. «Что же мне делать?» — ломала голову Виолетта. Несмотря на горе и ужас пережитого, ей хотелось жить. Ей показалось, что ребенку жарко — на лбу у девочки выступили капельки пота. Виолетта развернула одеяльце и вдруг нащупала в одном его углу что-то твердое. Заинтересовавшись этим твердым комком и радуясь, что может отвлечься от случившегося, она распорола шов и с удивлением увидела, что Айрис зашила в одеяло кошелек, в котором была пачка денег.

— Они достанутся Джеси, дорогая сестричка, я уж об этом позабочусь, — сказала она сдавленным голосом. — Ты уже не узнаешь, как я раскаиваюсь в том, что тебе наговорила, но по крайней мере я выращу твою дочку. Выращу, как свою собственную…

Виолетта застыла.

…Как свою собственную.

Она молча вдумывалась в эти слова: хватит ли у нее мужества выдать ребенка за собственного? У нее бешено колотилось сердце. Из людей, которые знали, что ее ребенок родился мертвым, никого не осталось в живых. Никто не узнает, что эта девочка не дочь ей, а племянница. И уж конечно, не узнает Джадд, которому и так предстоит много горя. От этого обмана никому не станет хуже, только лучше. У Джеси будут заботливые родители, а ей самой можно теперь не опасаться, что ее покинет любимый человек.

Взгляд Виолетты упал на медальон, который она выронила, потеряв сознание. Она сунула его в одеяло — туда же, где были спрятаны деньги. Может быть, когда-нибудь в далеком будущем она отдаст все это Джеси и признается, что она ей не родная мать. Но этого не произойдет, пока жив Джадд. До его смерти она будет свято хранить свою тайну. Вскоре Виолетта заснула и даже не слышала, как прибыли солдаты, увидевшие из форта дым. Они тут же принялись закапывать в землю трупы убитых и, только закончив эту работу, услышали плач ребенка. К этому времени уже начало смеркаться.

Двое солдат пошли на плач — может быть, кто-то из матерей успел спрятать своего ребенка от индейцев? Солдаты осторожно двигались в сумерках и наконец увидели дрыгающего ручками и ножками младенца. Рядом неподвижно лежала женщина. Солдаты испуганно переглянулись. Виолетта пошевелилась и застонала — она тоже услышала плач и поняла, что надо покормить ребенка. «Моего ребенка», — мелькнуло в ее еще затуманенном сознании.