Яцек Вильчур - На небо сразу не попасть

• Название: На небо сразу не попасть
• Автор: Яцек Вильчур
• Издательство: Издательский Дом «Регнум»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91887-022-8

Яцек Е. Вильчур — дважды ранен в боях против гитлеровцев, дважды награжден Крестом «За отвагу». Опубликовал в Польше и за рубежом 26 книг о Второй мировой войне, нацистском геноциде и около 2000 статей, из которых 600 посвящены истреблению польского и еврейского народов, судьбам заключенных и военнопленных в немецких лагерях.

Авторизованный перевод с польского Владимира Воронцова и Петра Иванова под редакцией Модеста Колерова.

Издатель благодарит Ирину Котлобулатову и Александра Хохулина за ценные консультации по событиям и топонимике Львова, Инну Шитову — за помощь в подготовке текста русского издания книги.

---

Между деревьями, освещёнными отблесками костров, мелькали люди, одетые частично по-военному, а частично — по-граждански. На всех были ремни, а на них — магазины, штыки, гранаты. На нижних ветках висело оружие различного рода. На земле также стояло оружие, прислонённое к деревьям. Возле костров, на срезанных еловых ветках либо на шёлковых парашютах, лежали люди. Все они спали ногами к огню. Несколько голых до пояса, сидя возле огня, искали вшей в рубашках и кальсонах. Видно, здесь, как и в тюрьме, практиковался поиск вшей по команде.

В стороне стояли конные повозки, прикрытые тканью, и тачанка с тяжёлым пулемётом. Среди партизан я заметил двух девушек, также одетых в мундиры и с кожаными ремнями. У всех этих людей были орлы из жести, из оловянного сплава, а у многих из них на шее были платки из парашютного шёлка. Меня провели в палатку, в которой находился командир группы. Тот, который меня привёл, велел мне встать по стойке смирно, а сам доложил, что привёл того, который шатался по окрестностям и спрашивал о партизанах. Офицер спросил меня, откуда я пришёл в эти края, о дате и месте рождения и о причине, по которой я хочу пойти в партизаны. Я ему рассказал о тюрьме и о том, что хочу бить немцев.

Ещё в эту ночь мне выдали длинную старую французскую винтовку, а к ней — штык и один магазин с патронами. Мой новый командир и инструктор сказал мне, что если мне это оружие не нравится, то у меня есть два выхода. Во-первых, я могу высказать претензии англичанам за то, что делают так мало хорошего оружия, а во-вторых, могу сам себе добыть автомат у немцев. Я чувствовал себя немного глупо и смешно, потому что винтовка эта была больше меня на несколько сантиметров, а когда надевал штык, то выглядела, как кавалерийская пика.

Перед принятием присяги в Пуще Некланьской я понял, что меня могут не одобрить, не привести к присяге, учитывая мой рост и возраст, — тогда я был малолеткой. Поэтому применил хитрость. У одного из подпольщиков, сопровождавших меня, я спросил разрешения сходить в кусты и справить естественные надобности. В гуще сосен и кустов снял ботинки и вложил в них куски коры. Сразу подрос, как минимум, на 2–3 сантиметра и прибавил себе два года.

Не знаю, и тогда не знал, — или они поверили мне, или из жалости, а может, и капельки симпатии, привели меня к присяге. За эту присягу, принятую в Пуще Некланьской в ночь с 10 на 11 октября 1943 года, мне пришлось многократно платить после поражения гитлеровского Третьего Рейха, его Вермахта, СС и Гестапо.

11 октября 1943 года

Сегодня с самого утра ко мне пришёл шеф отряда и вписал меня на какой-то листок бумаги. Сказал мне, что я являюсь стрелком партизанского отряда Армии Крайовой Земли Конецкой. Отрядом командует поручик Робот, а отряд входит в состав Партизанских Соединений Дивупра[92] Армии Крайовой под командованием поручика «Понурого». Начальник велел мне выбрать себе псевдоним и сказал, что вписывает меня в список под вчерашней датой, поскольку я пришёл до полуночи.

Я выбрал себе псевдоним Казик Львовянин.

ПОСЛЕ И ОКТЯБРЯ 1943

В группировке № 2 «Робот», входящей в состав Группировок Дивупра АК Келецко-Радомского Округа «Пихта», под командованием поручика Яна Пивныка («Понурого»), я остался до конца осени 1943- Мой командир Вальдемар Мариуш Швец («Робот»), «тихотёмный», 14 октября погиб смертью храбрых вместе с ещё несколькими солдатами. Смерть настигла его в облаве, которую немцы организовали в результате доноса агента Гестапо Ежи Войновского («Мотора»), действовавшего внутри наших соединений. 28 октября 1943 года я участвовал на Свентокшиском Выкусе[93] в боях с немецкой облавой, в которой немцы использовали многотысячную группировку Вермахта, СС, жандармерии и вспомогательных соединений, сформированных среди азиатов — советских военнопленных, а кроме того, авиацию. В бой нас вёл «Понурый». При относительно низких потерях, если учесть расклад сил, мы вырвались из кольца облавы. Я тогда получил своё первое ранение. В ноябре «Понурый» распустил группировку, солдат разместили в зимних укрытиях. Не желая сидеть без дела в зимний период, я вступил на это время в Особый Отряд Крестьянских Батальонов[94] под командованием Юзефа Мадея («Ежи») с базой в Русском Броде в Конецком повяте. Во второй раз я был ранен 7 ноября в засаде, организованной в селе Рогов в Конецком предместье.

После Рождества 1944 я вернулся в своё родное подразделение на первые весенние сборы. За день до операции «Буря» нашу группировку переименовали в 1-й батальон 2-го полка легионерской пехоты АК. До октября участвовал в боях батальона и всей дивизии легионерской пехоты АК. Батальоном командовал Евгениуш Кашиньский «Нурт» («Nurt»), «невидимка», потому как в феврале того же года «Понурого» откомандировали в партизанские группировки АК в Новогрудские земли. Я был солдатом Келецко-Радомского Округа АК до дня роспуска этой формации 19 января 1945 года. Настала эпоха советских советников, советского НКВД. Перед Рождеством того же года служба безопасности в Коньском осуществила массовые аресты в среде бывших солдат АК, а также Крестьянских Батальонов. Я был арестован вместе с остальными сослуживцами «Понурого» и Антони Геды («Серого»), подвергнут избиениям и пыткам. После сильного возмущения и протестов жителей города из-за противозаконной деятельности НКВД и службы безопасности (были высланы делегации к вышестоящим властям в Люблине и Лодзи) нас отпустили. Некоторые из нас вступили в Войско Польское.

В апреле 1945 года, когда ещё продолжалась война и не было уверенности, некоторые из нас — солдаты из келецких подразделений АК и Крестьянских Батальонов — вызвались в лодзьской Районной Комендатуре Пополнения Войска Польского с просьбой направить нас на передовую фронта в Германии.

Рассказали о своей службе в АК и Крестьянских Батальонах, военной подготовке в объёме партизанских боёв, диверсий и саботажа. Двоих направили в часть на границу с Чехословакией, меня направили в охранный взвод начальника лодзьского РКП (RKU).

На протяжении нескольких дней я допытывался у моего непосредственного командира — взводного подхорунжего С. Домагальского, когда меня отправят на фронт. Каждый раз Домагальский отвечал, что война ещё идет и скоро меня пошлют на фронт.

Третий Рейх рушился, со дня на день уменьшались мои шансы пойти на фронт и хотя бы частично рассчитаться с гитлеровцами за убитую семью.

Настало 9 мая 1945 года. Через окна помещения на улице Зелёной, в котором тогда находился, услышал одиночные выстрелы и очереди из ППШ. Схватил оружие и выбежал на улицу. Передо мной предстало прекрасное и мощное зрелище. Солдаты в различных званиях, в основном в польской форме, а также несколько советских солдат, стреляли в воздух из пистолетов и автоматов и выкрикивали во весь голос: «Конец войны! Гитлер капут! Конец войны!»

Я был взволнован, но вместе с тем огорчён — понимал, что лишился возможности сражения в Германии на передовой, хотя бы частично отплатить по счёту за моих маму, отца, младших братьев Юлиана и Юзефа, за весь народ.

В ту ночь Лодзь не спала. Оказалось, что количество выпитых водки и бимбера[95] в Лодзи превысило наши самые смелые представления.

Радость и спокойствие в Лодзи продолжались недолго. После капитуляции Германии советское НКВД вместе с военной контрразведкой начали широкомасштабную операцию по выявлению и арестам солдат Армии Крайовой, национальных вооружённых сил и нередко — бойцов Крестьянских Батальонов. Своим спасением я обязан сержанту Народного Войска Польского, который служил вместе со мной в охранном взводе начальника Районной Комендатуры Пополнения Лодзи.

Я отдыхал после дежурства, когда этот сержант Вильнюк, имени которого не запомнил, ворвался в казарму запыхавшийся и выкрикнул:

— Убегай, за тобой идут! Надень плащ...

Вильнюк показал мне, каким путём должен убегать. Успел только сунуть в карман служебный наган, а в полевую сумку — несколько гранат. Молниеносно оказался во дворе дома, прислонился к водосточной трубе. Через несколько минут после этого я увидел, как группа людей в военной форме с автоматами ППШ (было их четверо или пятеро) поднимались на лестничную клетку. Переждал, пока войдут, выбежал на улицу, а оттуда направился в направлении улицы Пётрковской.

Добрался до улицы Полуднёвой, дом 24, где проживал с родителями Вацлав Годовский, псевдоним «Дзидек», — мой соратник в группировке «Понурого».

Рассказал им о своём побеге и попросил помощи. Несколько дней находился в квартире «Дзидека». Там меня кормили, хотя сами имели немного. Через несколько дней рискнул пробираться на Запад. В то время с транспортом было плохо, направлялся на Запад не напрямик, а через Тарновские Горы, Катовице, Кендзежин-Козле. Убегал в форме Войска Польского. Пользовался автостопом — водители армейских автомашин брали меня без расспросов, потому что это было время перемещений во всех направлениях. Во Вроцлаве переночевал в полевом госпитале, а в Легнице спал с польскими солдатами в машине армейского транспорта.