Людмила Петрушевская - Город Света

• Название: Город Света
• Автор: Людмила Петрушевская
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Во-первых, я не варила никакого компота. Я только бульон успела. А за мной приехали без пятнадцати десять! И сюда привезли! Ты же пришел как всегда в полдвенадцатого с работы. Хотя заканчиваешь в девять.

- Так пока смену сдашь... - привычно возразил Валера. - А ты же компот сварила... Из моркови... Но по вкусу как морская вода, у! Морковь варила нечищенную... В земле всю... Ты-то мне сказала "не хочешь компотику", я и махнул кружку... Соленой грязи твоей.

- Я что, с ума бы сошла?

- Не понимаю, - сказал зять. - Я пришел... В доме все кверху дном. Везде кожура с потолка свисает... Ты на полу сидишь пьяная... Гарью пахнет. Кузя занавеску поджигает... Прям не знаю. Я у него спички отобрал, он в меня плюнулся...

- Это была не я, Валера! Когда это я пила? Совсем на своей работе глаза залил! Ваш пропуск!

- Ты! Ты это была!

- Кузя причем никогда бы в тебя не плюнул, ты что! Он мальчик хороший! Не в отца пошел! И он бы ни за что не поджег занавеску! Это тебе привиделось, Валера! С пьяных глаз и не то может померещиться! Надо, надо тебе закодироваться. У Таньки на работе директор рынка закодировался, а уважаемый человек, не чета другим, которые только могут, что пропуска проверять.

- Дура, - привычно отвечал Валера.

- Вот ты себя показываешь во всей своей красоте, ай-яй-яй! значительно сказала баба Лена. - Уймись, Валерий! Нас снимают, - без усилия кидая очередную елку, важно произнесла она, - нас смотрит вся страна и мир. У нас задание - очистить это помещение, собрать в кучку.

- С какого это переполоха снимают? - вылупившись, произнес Валера.

- Ти-ше! За нами видеонаблюдение. Носи елки.

- Сама носи! - приглушенно завопил Валера. - Я же упал! "Скорую" вызвали! Я же больной, елки!

- На голову? То есть... у тебя сотрясение, что ли?

Валера подумал:

- Не помню. Упал, очнулся... До гипса даже не довезли.

- Ну помогай потихонечку, а то неудобно перед народом.

Валера понуро поддержал елку, которую несла баба Лена, за тонкую верхушку.

Как всегда, все его действия вызвали у бабы Лены гнев. Но, как всегда, она постаралась сдержаться.

- Ты что, вообще, Валерочка, - без выражения сказала она. - Народ смотрит. Твои с работы... Вы же все время телевизор не выключаете там у себя. Круглые сутки ведь. Твои глядят и смеются.

Тут он побагровел (видимо, представил, как над ним потешаются сменщики и начальство, собравшись вокруг экрана).

- А я что, нанимался вкалывать на лесоповале?

- Как бы, Валера. Это все искусственное. Легкое. Пластик. Носи, помогай.

И она на всякий случай добавила:

- Нас освободят, если мы все это соберем в единую кучу.

Тут Валера совершил неожиданное: он отошел в сторону и лег со словами:

- Я после ночи же.

Лег прямо на пыльную, горелую какую-то труху. И закрыл глазки.

Баба Лена возмутилась:

- Да? А я потом с тебя все снимай да стирай? Нет уж. Ляжешь на картонку. Идем.

Он с трудом поднялся, глаза его слипались. Больной, что ли?

Баба Лена отвела его к тому месту, где оставила свой полусложенный шалаш, указала, где подстилка, запустила туда зятя и загородила листами картона. Очень быстро из-за тонких стенок понесся заливистый храп. Баба Лена почувствовала себя при деле.

Было о ком заботиться.

Таская елки, она вдруг подумала: интересно, почему Валера не заметил этого гигантского белого яйца? Баба Лена его не закрыла еще и на одну треть.

Что-то тут не то.

Она продолжала, как муравей, носить и складывать, таскать и кидать повыше. Яйцо пока еще не трескалось. Видимо, не созрело.

А вообще что же это такое происходит? Ни дня ни ночи, ни входа ни выхода, ни темно ни светло... И зятя тоже привезли и сгрузили, но про телевидение ни словечка не пикнули, только про больницу.

Заманили! А что здесь? Вот и вопрос. Если сюда прибыла эта ракета... Причем она не трескается, а чего-то ждет... Может, она еще куда-то направлена?

Вдруг раздалось какое-то глухое рявканье. Оно шло из шалаша. Валере, видимо, что-то привиделось. Вот опять он как бы густо чихнул. Затем послышались слова:

- Не пускай его, Тань, держи! Ну как держи? Так и держи! Дай мне! Куда!!! Утонет ведь! Он ее не потянет! - Пауза. - Я ее вытащу, сынок, не мешай. Так! Да не кричи ты под руку! Я кому сказал, Тань! Держи его! Лен Петровна! О. Воротника нету! Придется за косу...

Тут шалаш рухнул, и из обломков показалась бритая голова Валеры.

- Лен Петровна, вы? Живая?

- Что приснилось, что ли, Валера?

Он очумело заморгал, воззрился куда-то над головой бабы Лены и сказал:

- Яйцо!

- Ну вот что поделать.

И она вдруг нашла гениальное решение: по-бабьи пустила слезу и села прямо наземь.

- Что делать, Валера? Без тебя не знаю, куда и податься! Они же все грязью покроют! Как атомный реактор! А нам отсюда все равно не выбраться, это конец! Это у них ад! Чистилище такое! Смотри, вся земля горелая! Нас сюда заманили, а на свете нас уже нет! Я не варила никакого компота! Это была не я, и Кузя был не он!

И баба Лена с охотой зарыдала. Вот этого Валера не ожидал от своей закаленной, как сталь, кислотоупорной и ядовитой тещи.

Горячие капли потекли у нее по щекам. Она чувствовала, что пыль и зола мешаются у нее на щеках с потоками слез. Она вытирала их, и руки стали черно-полосатыми.

- Так, - грозно сказал зять.

- Что делать, что делать, - ничего не видя, хлюпала баба Лена.

Тут зять встал (она почувствовала, что почва задрожала) и пошел, гулко топая, к ракете.

Баба Лена разлепила веки, и вот что она увидела: Валера сунул руку в карман и что-то достал, потом как-то дернул кулаком. Ага, запалил зажигалку.

Затем Валера поднес руку к елке.

Завоняло жутко. Пополз дымок. Валера еще и еще подносил зажигалку к торчащим палкам.

Видимо, все же внутри там содержалось что-то деревянное, потому что загорелось наконец.

- Валера, одобряю! - завопила теща, кашляя. Из глаз у нее полились уже другие слезы - от химической гари. - Пусть мы сгорим, но это не пропустим на Землю!

Густые волны дыма поплыли над почвой. Валера плясал около ракеты.

- Тащи еще! - заорал он.

Теща помчалась, тряся мешками, стала хватать елки и бегать с ними к костру. Зять включился в работу. Этот могучий мужик таскал такие огромные охапки, что яйцо вскоре все было окружено дымом и пламенем, потемнело, закоптилось.

Начала тлеть и почва под ногами. Поползли язычки синих огоньков.

Зять с тещей носились среди этого ада, подваливая в костер все больше палок.

Внезапно яйцо дало змеистую трещину.

В костер вывалилась грязь. Заплясали, взвиваясь запятыми, черные веревки. Что-то заныло, как ветер.

Грязь шла безостановочно. В центре огонь уже погасал. Яйцо работало как огнетушитель, заливая огонь черной змеистой пеной.

Баба Лена со своей охапкой елок остановилась, попросила у зятя зажигалку, полила свою вязанку бензином, подожгла ее у края и смело сунулась к самому яйцу, бросила поближе к скорлупе.

Тут же ее ногу оплели, судорожно извиваясь, два присоска.

Баба Лена рухнула в горячую грязь.

- Валера! - тонко завопила она. - Уходи-и! Спасайся! Они без тебя не выживу-ут!

Но тут крепкая ручища схватила ее за пучок и поволокла наружу с криком:

- Сколько раз говорено! Не лезть не в свое дело!

Что-то взорвалось с неприличным звуком, невыносимо завоняло, и на горячих волнах этого взрыва оба участника событий полетели вверх, в могучую черную промоину, мимо железных балок, жженых тряпок, дымящихся конструкций, затем каких-то освещенных пещер (мелькало как в метро). Валера летел впереди, а теща с мешками позади, почти у него на плечах.

Они очнулись там же, откуда отправились, - в собственной квартире.

Что касается событий в их собственной квартире, то там колдун Топор погулял не на шутку, разделившись, как мы уже знаем, на бабушку-2, Кузю-2 и кота Мишу-2.

Зятя Валерия это не коснулось, а все бедствия легли на плечи бедной толстухи Татьяны, которая очнулась в собственной квартире от какой-то очень громкой музыки. Гремели барабаны в основном.

Пахло паленым, мокрым, каленым, гнилым, тухлым и кислым - как на лениво дымящейся свалке.

Не было занавесок, пол был залит какой-то мало разведенной сажей, со стен свисали клочья мокрых обоев, потолок мерно истекал черными каплями.

Татьяна поднялась со стоном и крикнула:

- Ма!

Голос у нее был какой-то дикий, она и сама себе подивилась. Просто рев какой-то.

- Ма!!!

В ответ шевеление и короткое мычание.

- Ну ма!!! Че это все, а? Че стряслось, а?

Татьяна взывала к матери, потому что считала, что именно мать во всем виновата, напилась пьяная и все подожгла.

Пора было ее судить судом совести с позиций невинного, честного, все потерявшего человека.

- Убить тебя мало, паскуда, - звенящим от слез голосом постановила Татьяна. - Кузя! Ты где? Ох, голова моя.

- Че те? - возник в дверях ее здоровенький, грязненький, хулиганистый пацан.

- Ты что наделал, а? Ты зачем все порезал, мать твою? А? - завопила Татьяна, вытрясая из шкафа свое погубленное имущество - платья, юбки, свитера, колготки и, на закуску, полулысую шубу. - Где все отцовы доллары, а?