Юлия Лунева - Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908–1914)

• Название: Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908–1914)
• Автор: Юлия Лунева
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91791-011-6; 978-5-8129-0098-4

В ночь с 25 на 26 октября (с 7 на 8 ноября) 1912 г. русский морской министр И. К. Григорович срочно телеграфировал Николаю II: «Всеподданнейше испрашиваю соизволения вашего императорского величества разрешить командующему морскими силами Черного моря иметь непосредственное сношение с нашим послом в Турции для высылки неограниченного числа боевых судов или даже всей эскадры…» Утром 26 октября (8 ноября) Николай II ответил: «С самого начала следовало применить испрашиваемую меру, на которую согласен». Однако Первая мировая война началась спустя два года. Какую роль играли Босфор и Дарданеллы для России и кто подтолкнул царское правительство вступить в Великую войну?

На основании неопубликованных архивных материалов, советских и иностранных публикаций дипломатических документов автор рассмотрел проблему Черноморских проливов в контексте англо-российского соглашения 1907 г., Боснийского кризиса, итало-турецкой войны, Балканских войн, миссии Лимана фон Сандерса в Константинополе и подготовки Первой мировой войны.

---

В мае русский проект конвенции по Афганистану был отправлен в Лондон. Британская сторона отвергла пожелания России, и 23 мая (4 июня) Никольсон вручил Извольскому новый вариант английского проекта, который, в свою очередь, породил серьезные трудности. «Англичане не скрывали, — писал Е. В. Тарле, — что они требуют полного предоставления им свободы действий в Афганистане: „Такая возможность, как военные действия британских войск в Афганистане, должна всегда иметься в виду не только для защиты англо-афганского договора, но и для обеспечения исполнения настоящей конвенции“ — так заявила Англия уже к самому концу переговоров»[108]. На просьбу не затягивать с ответом Извольский заметил, что ему потребуется проконсультироваться с Генеральным штабом и с Коковцовым. В течение июня ответа так и не последовало[109].

Несмотря на то что уже было решено не включать вопрос о Проливах в обсуждавшийся текст англо-русской конвенции и ограничиться подготовкой к постановке этого вопроса в будущем, обмен мнениями по этой проблеме продолжался. 1 (14) апреля 1907 г. Грей вручил Бенкендорфу второй меморандум правительства Британии по вопросу о Проливах, который являлся ответом на меморандум Извольского от 1 (14) апреля и, по словам Грея, «до конца выяснял английскую точку зрения в вопросе о Проливах»[110]. Британский министр выразил в меморандуме удовлетворение тем, что российское правительство согласилось пока оставить вопрос о Проливах в том состоянии, в каком он был определен в его первом меморандуме. Грей подчеркнул, что одним из соображений, повлиявших на его решение по этому вопросу, было желание ускорить переговоры между Россией и Англией по Среднему Востоку. Однако успешный результат этих переговоров, по мнению министра, в свою очередь, «очень сильно облегчит дискуссию по вопросу о Проливах, если таковая возникнет впоследствии»[111].

Далее Грей отмечал, что русский меморандум не совсем точно передает характер его предложений в отношении Проливов. В британском меморандуме разъяснялось, что первоначальное предложение Грея не исключало право выхода из Черного моря и Проливов военных кораблей всех черноморских государств и право входа в Проливы, без выхода в Черное море, военных кораблей всех остальных держав[112].

Однако и в этом меморандуме британская дипломатия уклонилась от принятия каких-либо конкретных обязательств. Более того, Грей заявлял, что он не хочет, чтобы его «связывали каким-либо предложением». Но в то же время министр снова подтвердил готовность лондонского кабинета обсудить в будущем в духе английского меморандума и состоявшихся бесед любое предложение России по вопросу о Проливах[113].

27 июня (10 июля) Извольский вручил Никольсону меморандум, которым, собственно, и завершился обмен мнениями о Проливах во время переговоров о Тибете, Афганистане и Персии[114]. Российское правительство, принимая к сведению замечания правительства Великобритании, отмечало, что ему и раньше из донесений Бенкендорфа были известны предложения английского правительства о возможности использования Проливов без входа в Черное море на равных правах всеми государствами, и «если они не были указаны в меморандуме русского правительства от 1 (14) апреля, то потому, что, по мнению России, они касались деталей, вопрос о которых мог бы остаться открытым до того времени, когда пересмотр договоров о Проливах был бы возможным»[115].

В меморандуме с большим удовлетворением констатировалось принципиальное совпадение точек зрения английского и русского правительств на пересмотр существующих договоров о Проливах. Что касается конкретных предложений об изменении режима Проливов, то русское правительство не хотело сейчас связывать себя определенной формулой решения этого вопроса. Однако оно надеялось, что «когда наступит время представить на рассмотрение королевского правительства конкретное предложение, то оно встретит у него благосклонный прием, который русское правительство справедливо ожидает после только что состоявшегося столь дружественного обмена мнениями между двумя правительствами»[116].

Меморандум не вызвал возражений со стороны английского кабинета. Британский министр иностранных дел полагал, что меморандум правильно освещает точку зрения Лондона на вопрос о Проливах, и поэтому не счел нужным направлять новый письменный ответ русскому правительству.

Грей ограничился беседой с Бенкендорфом. Выразив удовлетворение содержанием меморандума, он заявил русскому послу, что считает «само собой разумеющимся, что изложенные в обоих английских меморандумах принципы не смогут быть одобрены в данный момент английским общественным мнением и смогут найти практическое применение только как следствие благоприятного разрешения ведущихся ныне переговоров по среднеазиатским вопросам и имеют целью придать отношениям между странами характер, совершенно отличный от того, который они носили в прошлом»[117]. «У англичан не было никаких возражений стратегического характера, — писал в своем исследовании А. Тэйлор, — они лишь опасались, что это вызовет возмущение общественного мнения, что „поднимется буря“. Грей ответил, что желание русских в отношении Проливов будет легче удовлетворить, когда Антанта докажет свою ценность в другом месте»[118].

Обмен мнениями по вопросу о Проливах ускорил подписание англорусского соглашения о Тибете, Афганистане и Персии. Проявленная Лондоном готовность пойти навстречу интересам России в вопросе о Проливах ослабляла сопротивление противников соглашения при царском дворе, в правящих и общественных кругах и способствовала уступчивости русского правительства в афганском и персидском вопросах.

Соглашением по Тибету Британия также намеревалась обеспечить безопасность подступов к Индии. Англия стремилась лишить Россию возможности вмешательства в тибетские дела и даже от посылки туда «научных» экспедиций, чтобы Россия ни под каким предлогом не могла нарушить неприкосновенность тибетской территории. «Со своей стороны Англия шла на те же обязательства; к слову замечу, — писал Е. В. Тарле, — что по всем условиям проникновения в Тибет англичане гораздо легче могли при желании нарушить это соглашение, чем русские»[119]. Взамен Британия предлагала в сущности довольно слабо замаскированный раздел Персии. Северная часть Персии, примыкавшая к Кавказу, превращалась в сферу российских интересов, а юго-восточная часть, примыкавшая к Индии, становилась сферой влияния Британии. «Нейтральная» зона, включавшая Персидский залив, которая должна была разделять обе сферы влияния, была такова, что не могла в случае международных осложнений прикрыть англичан. «Это деление было чисто стратегическим, — утверждал Тэйлор, — ни та ни другая сторона не упоминала о персидской нефти и не учитывала ее, и англичане по чистой случайности получили легкий доступ к ней»[120].

11 июня Никольсон передал Извольскому поправки Грея к конвенции о Персии. Главная из них состояла во включении в преамбулу признания особой заинтересованности Англии в сохранении статус-кво в Персидском заливе[121]. Извольский высказал твердое желание, чтобы Персидский залив оставался вне сферы переговоров. Он аргументировал это стремлением заключить соглашение двух держав как можно скорее[122].

Несмотря на советы Бенкендорфа уступить Великобритании, Извольский не пошел на компромисс. Дело в том, что в районе Персидского залива сталкивались англо-германские империалистические интересы[123]. Вопрос был связан с Багдадской железной дорогой, которую Германия намеревалась довести до побережья Персидского залива. Англия в стремлении контролировать этот район руководствовалась своими стратегическими интересами. Британское правительство собиралось использовать англо-русское соглашение для защиты своих, а не обоюдных интересов. Петербург, в свою очередь, упорно отказывался принять все предложения, касавшиеся специальных интересов Англии в Персидском заливе.

15 (28) июня Извольский вручил Никольсону одобренную царем памятную записку, в которой развил свои доводы против распространения соглашения на Персидский залив. Министр, правда, заверил британского посла, что позиция российского правительства не означает ни отрицания специальных интересов Англии в принципе, ни возможности вернуться к этому вопросу по другому поводу[124].

Через два дня Грей через Никольсона сообщил, что Форин оффис отказывается от включения нового вопроса в преамбулу и одновременно принимает к сведению заявление российского правительства о признании специальных интересов Англии в Персидском заливе. В результате к концу июня обе дополнительные темы переговоров — о Персидском заливе и о Проливах — оказались в той или иной форме урегулированными. Оставалось уладить только афганский вопрос. 17 (30) июля британский посол передал Извольскому меморандум Форин оффис, содержавший некоторые компромиссные предложения. Министр не стал отвечать сразу, а попросил дать ему время для более обстоятельного изучения представленного документа. Первое впечатление Извольского было довольно благоприятным. 6 августа он вручил Никольсону проект конвенции об Афганистане, содержавший важную дополнительную статью: «В случае каких-либо изменений в политическом статусе Афганистана Высокие договаривающиеся стороны вступят в дружественный обмен взглядами в целях обеспечения поддержания равновесия в Средней Азии»[125]. Получалось, что в случае серьезного изменения положения в Афганистане Россия не оставалась в стороне и могла просить компенсации за невмешательство. Британскому дипломату это предложение не понравилось, но Извольский твердо заявил, что без такого условия он не сможет подписать соглашение.