Евгений Белаш - Мифы Первой мировой

• Название: Мифы Первой мировой
• Автор: Евгений Белаш
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-6192-7

---

Близко расположенные окопы ускорили переход от массированной скоростной стрельбы подразделениями к точной стрельбе немногими снайперами. Как вспоминал гренадерский офицер Попов, в октябре 1914 г. «в этот бой немцы залегли от 7–й роты в 40 шагах, я сам впоследствии точно измерил это расстояние. А против 5–й и 8–й рот расстояние не превышало 200 шагов. Такое близкое расстояние при той обу­ченности войск стрельбе, которой отличались кадровые войска, буквально не позво­ляло сделать неосторожное движение. Только показывался кончик каски, а немцы были страшно смелы, как его пронизывала пуля. То же самое бывало и с нашими за­зевавшимися гренадерами».

Из воспоминаний С. А. Торнау о боях под Ивангородом в октябре: «Окопы местами были настолько близкими от неприятеля, что малейшее движение на участке 11–й роты, при которой я находился, вызывало немедленную стрельбу со стороны против­ника. С наступлением темноты неприятельские стрелки стреляли даже на огонек от папиросы, в чем я лично убедился, когда, высунувшись из окопа с папиросой в зу­бах, был тотчас же обстрелян неприятелем».

Похоже описывают участники бои под Краковом: «Положение нашей роты на позиции было очень тяжелое — только на правом фланге стрелки были укрыты канавой и вали­ком аршина в полтора высотой, на остальных же участках люди были расположены в одиночных «лунках» на дистанции от 5 до 10 шагов друг от друга… Несмотря на очевидную невыгодность нашей позиции, мы, до самого вечера (4–го ноября) бук­вально не давали австрийцам возможности высунуть голову из их отличного окопа (когда мы потом его заняли, то нашли около 90 трупов с головными ранениями)».

На Западном фронте в ряде случаев расстояние между противниками не превышало 20 ярдов.

Уже в изданной в конце сентября 1914 г. инструкции германское командование указало, что оборонительные позиции должны строиться в виде трех линий узких окопов, в 100—150 м одна от другой, с ходами сообщения. Французы и русские пер­воначально настаивали на прерывчатых позициях.

Успенский вспоминал, что в ноябре после удачных вылазок немцев были присланы с тыла прожекторы и саперы с материалом для

устройства перед окопами настоящих проволочных заграждений, «на проволочные заграждения стали вешать самодельные колокольчики, жестяные банки от консервов и т. п., чтобы они своим звуком при прикосновении к проволоке выдавали противника».

В декабре 1914 г.: «Окопы обмотались и заплелись проволокой. Всюду из окопов были прорыты ходы сообщения в укрытые от взоров противника места. В окопах строились землянки. Делалось это так: вырывалась за окопом четырехугольная яма глубиной в сажень и больше, смотря по тому; как позволяло подпочвенное состояние грунта. В углах ставились столбы, на которые клались перекладины. Верх застилал­ся дверьми, досками, жердями и засыпался слоем земли, полученной от выкапывания ямы для землянки. Такого рода убежища рассчитаны были главным образом с целью укрыться от непогоды и от случайной шрапнели. Граната и тяжелые снаряды беспре­пятственно разрушали такого рода постройки».

Зимой 1914 г. в траншеях Западного фронта ручные помпы должны были работать день и ночь, откачивая воду, стоявшую по колено и выше. Саперы были в грязи с головы до ног.

Как отмечал после войны Е. Н. Сергеев, в апреле 1915 г. в Галиции открытое рас­положение бойниц русских окопов позволяло австрийцам располагать одиночных стрелков в ровике впереди окопа и, оставаясь совершенно скрытыми травой, на уровне земли, держать на прицеле любую бойницу. При первом же появлении в бойни­це головы солдата в эту голову неминуемо всаживалась пуля, а сам стрелок по ро­вику быстро менял позицию.

Из воспоминаний В. Г. Федорова: «Все бойницы в окопах закладывались днем кирпи­чами и камнями. Я хотел было вынуть один из кирпичей, чтобы лучше рассмотреть расположение противника, но меня тут же остановили: — Что вы делаете, нельзя! Немец немедленно всадит вам пулю в лоб. Мне рассказали, что так погиб недавно офицер, приехавший из штаба».

Зимой 1916—1917 гг. германские снайперы на левом берегу Серста в Румынии бук­вально не позволяли поднять полголовы не только из‑за бруствера, но даже в от­верстие замаскированного подбрустверного пулеметного гнезда.

Записки Сергея Мамонтова, Збручь: «В одном месте мы остановились, и командир батальона мне что‑то показывал через амбразуру в навесе, имевшую, вероятно, раз­мер 20 на 20 сантиметров. Он отклонил голову, и в это самое время в амбразуру цыкнула пуля и вонзилась в столб, поддерживающий навес. — Ого, — сказал он просто. — Хорошо стреляют. На девятьсот шагов всадить пулю в такую маленькую дыру! У них прекрасные ружья Манлихера с оптическим прицелом и, вероятно, станкам».

Но и русские старались не оставаться в долгу: «Прапорщик Грушко, несмотря на неоднократные напоминания, что немецкие снайперы особенно хорошо стреляют ночью по ракетчикам, по молодости лет и неопытности пренебрегал мнимой, как ему каза­лось, опасностью… Как‑то ночью он, по обыкновению, стрелял из ракетного писто­лета и на третьей ракете был убит пулей в лоб… В полку я усовершенствовался в стрельбе из винтовки, а также из пулемета. Не теряя времени, я еще раз пристре­лял свой карабин, десять раз проверил его, отобрал патроны и вышел на «охоту». В течение трех дней — ночью я не умел стрелять — я ранил и убил пять немцев, а может быть, и шесть: в пяти случаях я знал, что моя жертва поражена, так как ви­дел немца слегка подпрыгивающим, а потом и падающим, в одном же случае не был уверен в попадании. Немцы за мной тоже устроили «охоту». Но я не попался. Из романов Джека Лондона я знал, что не следует дважды стрелять с одного места. Я дополнил Д. Лондона: «и в одно время дня». Станислав был отомщен».

По свидетельству майора Хескет–Притчарда, одного из организаторов снайперского движения, совершенно гладкие и ровные брустверы английских окопов давали возмож­ность немцам замечать малейшее движение. Как отмечал много позже Педди Гриффит, мусор, выбрасываемый перед траншеями, позволял засечь их и мог помешать своим снайперам. Напротив, германские окопы были глубже, на них стояли листы гофриро­ванного железа, стальные ящики, засыпанные землей, и кучи разноцветных мешков, ослеплявшие наблюдателей (но, вероятно, не артиллеристов, судя по замечанию выше). На испытаниях при последовательном выставлении искусственной головы над английским гладким и немецким окопом в течение 2—4 секунд число попаданий в том и другом случае относилось как 3: 1. Позднее немцы маскировали окопы ветошью или сеном. Несмотря на использование британской армией хаки, немцы легче обнару­живали англичан по чрезмерно большому и плоскому верху фуражки и быстро отличали офицеров по их «тонким ногам» — бриджам вместо солдатских шаровар. Только после тяжелых потерь, и то не везде, англичане отказались от старой системы брустве­ров, а также начали развешивать перед своими позициями как можно больше тряпок, отвлекавших внимание немецких снайперов, офицеры даже начинали носить ружья, чтобы ничем не выделяться внешне.

С началом мировой войны солдатам и полевой фортификации предстояли еще долгие годы войны и совершенствования. А ведь еще в 1908 г. по результатам Русско–японской войны отмечалось: «Лопата при наступлении отнюдь не должна сдерживать порыв вперед, однако опыт показал, что при быстром безостановочном движении в сфере действительного огня громадные потери могут подорвать нравственную энер­гию, она истощится и атака «захлебнется». В этих случаях, лопата в умелых руках должна явиться на помощь; она должна помочь штурмующим войскам дойти во что бы то ни стало до позиций противника и овладеть ими. Следовательно, умелое пользо­вание лопатой не только не будет сдерживать, но способствовать движению вперед». Справедливости ради в немецкой армии также недооценивали окапывание и оборону вообще: «Будучи уверенными, что, раз пехота умеет атаковать, она сумеет и оборо­няться, не обратили достаточного внимания на изучение оборонительного боя. Как начальники, так и солдаты мало увлекались обороной, тем более что солдат неохот­но берется за лопату».

Оказалось, что колючая проволока могла защитить в тактическом отношении почти любую позицию. Поэтому проволочные заграждения опутали линии фронта, но далеко не сразу, а только к 1915 г. (т. е. в этом аспекте цитируемые выше мемуаристы точны в описаниях). Например, для германской армии в августе и сентябре 1914 г. поставки колючей проволоки составили 365 т, в декабре они повысились до 5330 т. Промышленность же без всякого напряжения могла изготовить 3000—7000 т. Но в июле 1915 г. в Германии было произведено 8020 т колючей проволоки, и это лишь на 59 % удовлетворило потребности армии; в октябре поставки составили 18 750 т — 86 % потребности фронта.