Вильгельм Зоргенфрей - Милосердная дорога

• Название: Милосердная дорога
• Автор: Вильгельм Зоргенфрей
• Издательство: «Мнемозина»
• Жанр: Критика
• Год: 2011

Вильгельм Александрович Зоргенфрей (1882–1938) долгие годы был известен любителям поэзии как блистательный переводчик Гейне, а главное — как один из четырех «действительных друзей» Александра Блока.

Лишь спустя 50 лет после расстрела по сфабрикованному «ленинградскому писательскому делу» начали возвращаться к читателю лучшие лирические стихи поэта.

В настоящее издание вошли: единственный прижизненный сборник В. Зоргенфрея «Страстная Суббота» (Пб., 1922), мемуарная проза из журнала «Записки мечтателей» за 1922 год, посвященная памяти А. Блока, и статья Л. Черткова «В. А. Зоргенфрей — спутник Блока».

---

«Близко то, что давно загадано…»

Близко то, что давно загадано
В тишине бессонных ночей:
Меркнет в дымном бархате ладана
Пламя трех зажженных свечей.

Это я — под недвижною маскою,
Это я — в кружевных волнах.
Кто-то, тихий, последней ласкою
Обвевает бессильный прах.

Смутно гаснут отзвуки пения,
Замирает тревожный гул.
Кто-то, скорбный, призраком тления
К моим мертвым устам прильнул.

В этот миг наяву свершается,
Что беззвучно таили дни:
Кто-то, светлый, ко мне склоняется
И, целуя, гасит огни.

Эпилог

Все как было, все как прежде:
Ночь без сна,
Сердце, верное надежде,
Тишина.

Зимний вечер так же долог,
Так же тих;
Те же в окнах иглы елок
Ледяных;

Та же площадь возле дома
Широка.
Эта сказка так знакома,
Так близка.

Ночь светла, и ветер злится,
В окна бьет.
Тише, тише… Кто стучится
У ворот?

Никого. В окне понуром
Тихий след;
Под зеленым абажуром
Тот же свет;

И лампадка на ночь та же
Зажжена,
И дрожит в углу на страже
Тишина.

Так. Судьбе в слепые очи
Загляни:
Будут медленные ночи,
Будут дни.

Будет сказка без границы,
Без конца —
Скрип промерзшей половицы
У крыльца,

Тихий свет перед иконой,
Тень в углу
И от лампы круг зеленый
На полу.

Сердце отдано надежде,
Верь и жди:
Скорбный крест твой, как и прежде,
На груди.

II. МИЛОСЕРДНАЯ ДОРОГА

Александру Блоку

…Имею на тебя то, что оставил ты первую любовь твою.

Откров. св. Иоанна

Помнит месяц наплывающий
Все, что было и прошло,
Но в душе, покорно тающей,
Пусто, звонко и светло.

Над землею — вьюга снежная,
В сердце — медленная кровь,
Глубоко под снегом — нежная,
Позабытая любовь.

Скудно, скорбно дни истрачены,
Даль пределы обрела,
Сочтены и обозначены
Мысли, речи и дела.

Эту жизнь, безмерно серую,
Я ли, живший, прокляну?
Нет, и мертвым сердцем верую
В позабытую весну.

Пусть истлела нить печальная,
И сомкнулась пустота —
Ты со мной, моя начальная
И последняя мечта.

И легки пути тернистые,
Твой не страшен Страшный Суд.
Знаю, чьи уста лучистые
Приговор произнесут.

Тихо радость исповедую,
Память сердца озарю:
Приобщи твоей победою
К неземному алтарю.

Высоки врата престольные,
Тяжелы земные сны,
Но любви простятся вольные
И невольные вины.

Сентябрь 1913

Лилит

1. «В пределы предначертанного круга…»

В пределы предначертанного круга
Вступают две согласные судьбы.
Ты слушаешь, как северная вьюга
Раскачивает гулкие столбы.

Искрится шелк волос твоих зловеще,
И, гневное молчание храня,
Ты смотришь на бессмысленные вещи:
На ржавый снег, на сосны, на меня.

Тоска моей размеренной дремоты —
Как давний сон. И кровь во мне стучит:
Я ждал тебя! Не спрашиваю, кто ты,
Любимая. Я знаю, ты — Лилит.

— Темнее взор. Зрачок атласный шире.
Печальнее надменные уста. —
Да, ты одна! Одна в пустынном мире,
И за тобою смертная черта.

Усмешкою смыкаются ресницы,
На лоб скользнула шелковая прядь…
Вот только эти траурные птицы
Над озером. О чем они опять?

2. «Летний сумрак славит Бога…»

Летний сумрак славит Бога,
Небо зноем не томит.
Милосердная дорога
Привела меня к Лилит.

Дремлют шелковые птицы,
Стынут стрелы хрусталя,
Под ногою у царицы
Темнокрылая земля.

Улыбнется — день зажжется,
Отвернется — кровь прольется,
Будет так, как повелит
Благосклонная Лилит.

Я целую плащ узорный
И державное кольцо,
И усмешкою покорной
Освещается лицо.

Но под царским покрывалом
Сердце легкое болит —
Об ином, о небывалом
Сумрак шепчется с Лилит.

3. «Руку жмут еще кольца колкие…»

Руку жмут еще кольца колкие,
А уж сердце летит, летит…
Ну, простимся, радость недолгая,
Солнце ночи, моя Лилит.

Легок путь, без счастья и ревности.
Не одна ли мера, скажи,
И моей легкокрылой верности,
И твоей беззащитной лжи.

Только плечи запомнить тонкие,
Только шелком волос вздохнуть…
В ночь, по скату, тропами ломкими
Побреду, дойду как-нибудь.

«Приходит, как прежде, нежданно…»

Приходит, как прежде, нежданно —
Будить от тяжелого сна,
И новая радость желанна,
И новая боль не больна.

Но платья темнее надеты,
И тени длинней от ресниц,
И в пристальном взоре просветы
Лиловых, закатных зарниц.

Коснется рукою жемчужной,
Фиалками глаз ворожит —
И маятник никнет, ненужный,
И время, жестокое, спит.

Молчания я не нарушу,
Тебе отдаю я во власть
Мою воспаленную душу,
Мою неизбытую страсть.

Дышать твоим ровным дыханьем,
И верить твоей тишине,
И знать, что последним прощаньем
Придешь ты проститься ко мне.

В тот час, когда ужас безликий
Расширит пустые зрачки,
Взовьешься из черной, из дикой,
Из дикой и черной тоски.

Возникнешь в дыму песнопений,
Зажжешься надгробной свечой,
И станешь у смертных ступеней —
Стеречь мой последний покой.

«Горестней сердца прибой и бессильные мысли короче…»

Горестней сердца прибой и бессильные мысли короче,
Ярче взвивается плащ и тревожнее дробь кастаньет.
Холодом веет от стен, и сквозь плотные пологи ночи
Мерной и тяжкой струей проникает щемящий рассвет.

Скоро зажгут на столах запоздалые низкие свечи,
Взвизгнет румынский смычок, оборвется ночная игра.
Плотный блондин в сюртуке, обольщающий мягкостью речи,
Вынет часы, подойдет и покажет на стрелки: Пора!

Ветер ворвался и треплет атлас твоего покрывала.
В мутном проходе у стен отразят и замкнут зеркала
Тяжесть усталых колонн и тоску опустевшего зала,
Боль затуманенных глаз и покорную бледность чела.

Гулко стучит у подъезда, трепещет и рвется машина,
Мутные пятна огней на предутреннем чистом снегу,
К запаху шелка и роз примешается гарь от бензина,
Яростно взвоет рожок и восход заалеет в мозгу.

Будут кружиться навстречу мосты, и пруды, и аллеи,
Ветер засвищет о том, что приснилось, забылось, прошло.
В утреннем свете — спокойнее, чище, бледнее —
Будем смотреть в занесенное снегом стекло.

Что же, не жаль, если за ночь поблекло лицо молодое,
Глубже запали глаза и сомкнулся усмешкою рот —
Так загадала судьба, чтобы нам в это утро слепое
Мчаться по краю застывших, извилистых вод.

Скоро расступятся ели и станет кругом молчаливо,
Вяло блеснут камыши и придвинется низкая даль,
Берег сорвется вперед, в снеговые поляны залива…
Так загадала судьба. И не страшно. Не нужно. Не жаль.

Черная магия