Вадим Роговин - Конец означает начало

• Название: Конец означает начало
• Автор: Вадим Роговин
• Издательство: Антидор
• Жанр: Политика
• Год: 2002
• ISBN: 5-93-781-016-X

Вадим Захарович Роговин (1937—1998) — советский социолог, философ, историк революционного движения, автор семитомной истории внутрипартийной борьбы в ВКП(б) и Коминтерне в 1922—1940 годах. В этом исследовании впервые в отечественной и мировой науке осмыслен и увязан в единую историческую концепцию развития (совершенно отличающуюся от той, которую нам навязывали в советское время, и той которую навязывают сейчас) обширнейший фактический материал самого драматического периода нашей истории (с 1922 по 1941 г.).

В заключительном томе дается широкая панорама социально-экономического положения в стране накануне войны. Приводятся документы, подтверждающие нарастание недовольства населения сталинским режимом. Анализируются события, связанные с развитием советско-германских отношений, с аннексиями, учиненными Сталиным, и их влиянием на мировой процесс развития и на сознание миллионов людей во всем мире. Затрагиваются теоретические вопросы, касающиеся сущности и природы советского государства. Показана предательская политика Сталина по отношению к коммунистическим партиям других стран. Приводится анализ возможностей и характера второй мировой войны, сделанный Троцким.

Завершающая часть книги посвящена исследованию убийства Троцкого. На основании новых материалов рассказывается о тех колоссальных усилиях, которые были предприняты Сталиным, чтобы уничтожить своего главного идейного противника и подавить влияние Троцкого на международное коммунистическое движение.

---

Будучи вхож в высшие круги Югославии, Григулевич должен был добиться аудиенции у Тито и на этой встрече из замаскированного в одежде бесшумно действующего механизма выпустить дозу бактерий легочной чумы, достаточную для заражения и смерти Тито. В целях сохранения жизни «Макса» предполагалось привить ему противочумную сыворотку. Террористический акт планировалось провести одновременно с использованием слезоточивых газов, чтобы создать среди присутствовавших на аудиенции лиц панику, которая позволила бы осуществить «отход» Григулевича.

Используя опыт, применённый в операции «Утка», Григулевича обязали написать «прощальное письмо» к жене, которое в случае его задержания должно было попасть в руки югославских спецслужб. В письме излагалась версия, согласно которой террористический акт совершен одиночкой, ненавидящим Тито по идеологическим мотивам [796].

Сразу же после смерти Сталина данная операция была отменена, а Григулевич был отозван Берией в Москву. Здесь он работал в конце 50-х годов в Государственном комитете по культурным связям с зарубежными странами, где продолжал выполнять шпионские задания, о чём свидетельствует награждение его «на гражданской службе» орденами Октябрьской революции и Дружбы народов [797]. Затем он занялся научной работой и в 1979 г. был избран членом-корреспондентом АН СССР. В каталоге Ленинской библиотеки значится более 30 книг (в том числе на иностранных языках), не считая многочисленных статей в коллективных сборниках и периодических изданиях, написанных Григулевичем (в большинстве своём под псевдонимом Лаврецкий) за 60—70-е годы и посвящённых в основном истории Латинской Америки и Ватикана. Умер Григулевич в 1988 году.

В 90-х годах в российской прессе появился ряд апологетических статей о Григулевиче. В 1993 г. в журнале «Латинская Америка» была помещена обширная публикация о Григулевиче «Вся жизнь — подвиг: учёного и… разведчика», включающая интервью, взятое у него незадолго до смерти журналисткой Шатуновской, и хвалебные воспоминания ответственного работника разведки Леонова и академика Хачатурова. В Кабинете чекистской славы, находящемся в Москве, в районе Ясенева, половина стенда посвящена Григулевичу [798]. В статье О. Игнатьева, опубликованной в «Правде», говорится: «Надеюсь, что придёт время, когда появится книжка об этом замечательном человеке» [799].

4. Сикейрос

Давид Альфаро Сикейрос — непосредственный организатор первого покушения на Троцкого — был одним из наиболее известных мексиканских сталинистов.

Когда руководящая роль Сикейроса в налёте на дом Троцкого была установлена, руководство Мексиканской компартии выступило с рядом заявлений о том, что Сикейрос не является членом партии. Член Политбюро ЦК МКП Д. Серрано даже заявил в своих показаниях на следствии, что «сразу после происшествия в Койоакане коммунистическая партия произвела расследование, чтоб выяснить, что произошло… Расследование обратилось в сторону Альфаро Сикейроса, человека, не отвечающего за свои действия и которого считают полусумасшедшим».

По поводу подобных заявлений Троцкий писал: «У Сикейроса были, несомненно, „недоразумения“ с теми или другими вождями Мексиканской компартии: зависть, интриги, взаимные доносы вообще характеризуют эту среду. Но Сикейрос никогда не рвал с Кремлём. Он всегда оставался верным агентом Сталина. В Испании он… вёл работу под руководством советских агентов ГПУ. Он вернулся в Мексику, как надёжный агент Москвы. Все сталинские и полусталинские группы чествовали его» [800]. Сикейрос неоднократно выступал на митингах, организованных Мексиканской компартией, а на собрании, устроенном в честь 60-летия Сталина, находился в президиуме.

После покушения Сикейросу удалось скрыться. Из своего укрытия он посылал в газеты и журналы статьи с резкой критикой правительства и оправданиями своего участия в покушении. Один журнал опубликовал даже интервью с ним.

Лишь в октябре полиция получила сведения, что Сикейроса и его жену следует искать в небольшом городе Остопакильо, находящемся вдалеке от столицы. Туда выехал возглавлявший расследование полковник Салазар в сопровождении большого отряда полиции. Путём ряда следственных действий полиция узнала, что Сикейрос скрывается в близлежащих горах, где он вскоре был обнаружен и арестован.

На следствии Сикейрос не отрицал, что был руководителем группы, совершившей бандитский налёт, но упорно утверждал, что целью нападения было не убийство Троцкого, а лишь уничтожение его архивов. Он заявил также, что этой акцией предполагалось вызвать «психологический шок» в стране и использовать его для изгнания Троцкого из Мексики [801].

Эту версию Сикейрос повторил в интервью, данном им в 1972 году доминиканскому журналу «Ahora» [802], и в своей автобиографической книге «Меня называли лихим полковником». Глава этой книги о «борьбе с троцкистами» настолько насыщена фальсификациями, что даже Волкогонов, оценивая её, вынужден был признать: «Сикейрос ничего не говорит об участии в операции Компартии Мексики, о людях — не мексиканцах — планировавших её. Для исторического оправдания Сикейрос пытается изобразить операцию лишь как результат недовольства мексиканцев-интернационалистов действиями троцкистов в Испании. Его рассуждения о роли ПОУМ, „предательстве“ троцкистов в гражданской войне, мягко говоря, натянуты и исторически некорректны» [803].

Повторяя в своей книге самые грубые и лживые сталинские наветы на Троцкого, Сикейрос столь же лживо утверждал, что решение об «уничтожении штаб-квартиры Троцкого» было принято самостоятельно ещё в Испании группой мексиканцев, выступавших на стороне республики; «естественно, левые политические партии, в частности Коммунистическая партия Мексики, ничего не могли и не должны были знать о наших планах» [804].

По словам Сикейроса, он из Испании направил президенту Мексики Карденасу ряд писем, в которых требовал отменить решение о предоставлении Троцкому политического убежища. Это же требование он повторил на встрече с Карденасом после своего возвращения в Мексику, присовокупив к нему «предупреждение, что мы будем вынуждены применить силу, если не удастся решить вопрос мирным путём». В книге воспоминаний Сикейрос добавлял ещё один лживый аргумент, якобы побудивший его к организации налёта,— о том, что Троцкий выступил вместе с Диего Риверой в поддержку реакционного генерала Альмазана, стремившегося захватить власть в Мексике [805], [806].

В воспоминаниях Сикейрос косвенно признал соучастие председателя Конфедерации трудящихся Мексики, ярого сталиниста Толедано в организации покушения, заявив, что, «исчерпав все свои возможности с помощью мирных средств положить конец существованию штаб-квартиры Троцкого в Мексике, мы обратились к Висенте Ломбарде Толедано и к ломбардистам» [807].

«Глобальная задача всей операции», по словам Сикейроса, состояла в том, чтобы «захватить по возможности все документы, но любой ценой избежать кровопролития». Кроме того, как уверял Сикейрос, «мы считали, что… скандал, вызванный нашими действиями, станет ещё одним мощным нажимом на правительство Карденаса и вынудит его запретить деятельность штаб-квартиры Троцкого в Мексике» [808].

В 1947 году Сикейрос в интервью журналу «Эксельсиор» заявлял: «Я не отрицаю и не буду никогда отрицать мою ответственность в этом деле, но я подчёркиваю, что я действовал как независимый агент. Я чувствую себя обязанным сказать, что я рассматриваю своё участие (в нападении на дом Троцкого.— В. Р.) как один из самых почётных актов в моей жизни» [809].

Оценивая спустя ещё три десятилетия свои действия, Сикейрос уже не говорил о «почётном» характере своего преступления, но казуистически писал: «Я никогда не отрицал и не отрицаю того, что формально, если исходить из действующего законодательства, моё участие в нападении на дом Троцкого 24 мая 1940 г. является преступлением. За это я пробыл долгое время в тюрьме, свыше трёх лет в изгнании, потерял большую сумму денег, внесённую в качестве залога, и подвергся оскорбительным нападкам во внешнем мире» [810].

Изображая себя чуть ли не безвинной жертвой мексиканского правосудия, Сикейрос явно преувеличил тяжесть постигшего его наказания и лишений, которые он перенёс за своё преступление. Приговорённый к длительному тюремному заключению, он спустя год был освобождён из тюрьмы под денежный залог. Такое решение было принято генералом Мануэле Авило Камачо, недавно избранным президентом Мексики. По словам Сикейроса, он был доставлен к Камачо, который заявил ему: «Я пригласил Вас, чтобы попросить о следующем: после выхода на свободу как можно скорее уезжайте из страны. По имеющимся у меня сведениям, ваши враги — троцкисты хотят убить вас. Я же этого отнюдь не хочу, тем более в период моего правления. Речь, следовательно, идёт о принятии мер безопасности, а вовсе не о высылке» [811]. Эту просьбу Камачо подкрепил официальным санкционированием отъезда Сикейроса из Мексики не как высылки, а как предоставления ему возможности работы по контракту за границей.