Борис Григорьев - Повседневная жизнь российских жандармов

• Название: Повседневная жизнь российских жандармов
• Автор: Борис Григорьев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-02993-4

В сознании русских людей слово «жандарм» вызывает примерно такие же отрицательные ассоциации, как слова «палач», «каратель», «изверг»… Однако факты, приведенные авторами книги, почерпнутые из архивных источников и мемуаров, свидетельствуют о том, что в жандармско-полицейском корпусе, начиная со времен Александра I и кончая последним царем Николаем II, служило достаточно много честных, умных, идейно убежденных и верных России офицеров, которые были способны противостоять опасному внутреннему врагу, каким им представлялись, к примеру, «Народная воля» и боевые организации эсеров и эсдеков.

Данное повествование о царских жандармах, выполнявших функции политического сыска и охраны высочайших особ государства, обильно сдобрено живыми и примечательными деталями их повседневной службы, быта, нравов, взаимоотношений с вышестоящим начальством и августейшими персонами.

---

Но Софья Николаевна, будучи женщиной необыкновенно самоотверженной и смелой, всегда стремилась попасть в самую гущу событий, и ее не останавливали ни пули, ни чиновничьи барьеры, ни грозившая жизни опасность, чтобы только оказаться вместе со своим мужем. Во время февральских и октябрьских событий 1917 года она проявила настоящее геройство и мужество: чтобы спасти арестованного мужа, дошла до самого Керенского, а потом и Урицкого (!), а в период Гражданской войны проявила чудеса изобретательности и настойчивости, чтобы сохранить жизнь детей и воссоединиться с мужем на юге России.

«Из Белостока муж был назначен начальником жандармского управления города Лодзь… — пишет дальше С. Н. Глобачева. — Не проходило и дня, чтобы кого-нибудь не убили. Когда няня с детьми выходила на прогулку, я ей строго приказывала не выходить сейчас же после мужа или его подчиненных и держаться вдали от встречаемых должностных лиц, в которых из-за утла могут бросить бомбу. Все должностные лица не выходили иначе, как окруженные с четырех сторон солдатами с ружьями… Ужасным образом погиб помощник мужа. Ежедневно он выходил из дома в определенное время и, окруженный солдатами, отправлялся на службу. Революционеры были осведомлены о времени и маршруте его и поджидали… Когда он с солдатами подошел к углу улицы, послышался… провокационный выстрел сзади, и когда все обернулись, то… спереди выскочили… революционеры и всех уложили на месте, а в… убитого офицера выпустили еще 10 пуль… Революционеры все время распускали… вздорные слухи, чтобы будоражить население. Однажды был пущен слух, что готовится погром. Владелец лавки — еврей, живший по соседству… пришел ко мне с просьбой позволить приютиться ему с женой и 6 детьми… То, что еврей искал убежища в нашей квартире, ясно показывает, что жители не верили, что погромы устраивали власти».

Не было спокойней и в Варшаве, куда вскоре был переведен К. И. Глобачев на должность начальника местного охранного отделения. Сразу по прибытии в польскую столицу Глобачев поехал вступать в должность, а его супруга отправилась на проводы уезжавшего из Польши генерал-губернатора Казнакова и его семьи, с которыми Глобачевы дружили домами. Генерал-губернатор за время справления должности нажил себе много врагов среди местных революционеров, и они поклялись не отпустить его живым в Россию.

Подъехал экипаж для супругов и детей Казнакова, и последние стали прощаться с Софьей Николаевной. Но Глобачева заявила, что поедет на вокзал вместе с ними, и решительно шагнула в экипаж. Казнаков переглянулся с супругой, но ничего не сказал. Только позже Глобачева узнала от подруги, почему она многозначительно переглядывалась с мужем — мадам Казнакова по достоинству оценила этот жест солидарности и самопожертвования. Не каждый осмелился бы проехаться по городу, кишащему террористами, в карете с людьми, приговоренными к смерти!

Почти совершенно неизвестны и преданы забвению обстоятельства покушения на начальника Московского охранного отделения полковника Михаила Фридриховича фон Котена (1870–1917)[120]. Его биография достаточно типична: кадетский корпус, военное училище, неоконченная военная академия, армейская служба и вступление в Отдельный корпус жандармов в 1903 году в чине ротмистра. После службы в Петербургском охранном отделении был переведен на работу в Москву, где, проработав несколько лет, 16 апреля 1907 года был назначен начальником отделения. О том, что должность начальника отделения не была синекурой, свидетельствует следующий (по воспоминаниям В. Ф. Джунковского) эпизод от 13 декабря 1908 года. Накануне подполковник фон Котен распорядился произвести обыски в Мытищинском и Лосиноостровском районах, в том числе на даче некоего Власова. Когда жандармский офицер с полицейским нарядом вошел на второй этаж в квартиру подозреваемого жильца Власова слесаря Сидоркина. то из-за печки комнаты раздались револьверные выстрелы, а из смежной комнаты навстречу вошедшим с браунингом в руке бросился Сидоркин. Его удалось обезоружить — правда, слесарь при этом был легко ранен, но первый стрелявший, воспользовавшись замешательством, метнулся в коридор, потом в чулан, оттуда пробрался на чердак и забаррикадировался — причем так удачно, что полицейские оказались в ловушке. Террорист, засевший на чердаке, контролировал пространство, отделявшее их от входа в квартиру, и мог расстрелять каждого, кто осмелился бы его пересечь. Воспользовавшись смятением, теперь пытался сбежать Сидоркин, но его успели задержать и отправить в тюремную больницу. В это время мимо дачи случайно проезжал жандармский корнет Макри. Разобравшись в чем дело, он, не долго думая, взял стражника и полез с ним на чердак. Результат оказался плачевным: Макри был ранен в щеку, а стражник — в живот. Оба упали с лестницы в коридор, и полицейские смогли оттащить их в сторону. Стражник скоро скончался на месте.

К этому времени во главе с фон Котеном и его помощником подполковником Пастрюлиным прибыло подкрепление из Москвы. По распоряжению фон Котена прорубили потолок первого этажа, и жандармский наряд спустился, наконец, из западни. Раненого Макри увезли в больницу, а оставшиеся на месте жандармы и полицейские занялись террористом на чердаке. Тот упорно отстреливался и намерений сдаться не выказывал. Скоро в плечо был ранен фон Котен, в грудь — Пастрюлин, а один из полицейских агентов — в локоть. Пришлось доставлять всех раненых в Екатерининскую больницу.

Вызвали пожарную команду, и водой залили весь чердак. Стоял сильный мороз, мокрый и обмерзший террорист в одном пиджаке находился на чердаке уже 15 часов, но на предложение сдаться, упорно отвечал: «Анархисты не сдаются!» Тогда начали вести по чердаку огонь на поражение. Сначала террорист был ранен, а потом убит пулей в голову. Преступник оказался Розановым, давно находившимся в розыске. Операция по его ликвидации заняла целые сутки и стоила жандармам жизни стражника и нескольких раненых.

За участие в этом деле фон Котен был награждал орденом Святого Станислава 2-й степени, а 9 января 1909 года распоряжением министра внутренних дел Столыпина ему было выдано единовременное пособие на лечение в размере 1000 рублей (Пастрюлин получил 750, а Макри — 300 рублей). Шесть недель фон Котен провалялся в постели, залечивая рану. В феврале Столыпин назначил ему новое пособие в размере 1500 рублей, чтобы полковник продолжил лечение за границей. Выезд за границу в марте 1909 года (в Ниццу) фон Котен предпринял по фиктивному паспорту на имя почетного гражданина Михаила Федоровича Кондорова. Но и время лечения за границей фон Котен использовал для выполнения служебных задач: по пути в Ниццу, в Варшаве, он встречается с завербованным им ранее агентом, бывшим террористом Мовшей Рипсом, снабжает его деньгами и вручает условия связи с заведующим Загранагентурой в Париже А. М. Гартингом. Когда фон Котен после лечения был проездом в Париже, Рипс связался с ним снова и сообщил, что сотрудничать с русской полицией за границей находит для себя опасным. Тем не менее фон Котену, вероятно, удалось уговорить агента «не дурить», потому что 1 мая он передал его на связь Гартингу, выступившему перед Рипсом под псевдонимом г-на Люсьена. М. Рипсу было установлено ежемесячное содержание в размере 500 франков, и очень скоро агент сообщил Гартингу важные сведения на русских эмигрантов в Париже.

2 мая фон Котен в одном из ресторанов провел прощальную встречу с Рипсом, но Рипс уже на следующий день связался с полковником и попросил встречи. На этом свидании агент рассказал фон Котену, что некий максималист, по национальности грузин, готовит отправку в Россию двух боевых групп для совершения покушений на ярославского и харьковского губернаторов, причем вполне возможно, что одну группу будет предложено возглавить Рипсу. Фон Котен порекомендовал ему от этого предложения уклониться.

Доложенная Рипсом информация заставила фон Котена явиться на явку Гартинга с агентом, но Рипс на явку не пришел, и вместо него фон Котен застал прибывшего из Петербурга вице-директора Департамента полиции С. Е. Виссарионова. Гартинг предложил фон Котену вместе съездить к Рипсу на рю Боливар в отель «Модерн», чтобы доставить его на беседу с Виссарионовым. Предварительно известив агента запиской, фон Котен в обществе «г-на Люсьена» поехал к Рипсу. Оставив Гартинга на улице, подполковник поднялся в номер агента. Агент пригласил гостя присесть за круглый столик. Во время беседы внимание фон Котена было привлечено шумом на улице, и он повернул голову к окну. В этот момент сзади один за другим раздались 3 или 4 выстрела, и офицер почувствовал, что ранен в голову. Он увидел, что Рипс стоит у входной двери с наведенным на него браунингом.

Подполковник не был вооружен, поскольку раненое плечо еще не позволяло стрелять из пистолета, и он бросился на Рипса, сбил его с ног и ударил по правой руке, отчего последние выстрелы злоумышленника не достигли своей цели. Тогда Рипс взял браунинг за ствол и рукояткой стал наносить удары по голове противника. Залитому кровью и оглушенному подполковнику, тем не менее, каким-то чудом удалось нащупать на двери ключ, открыть дверь и выбежать на лестничную клетку. Он самостоятельно добрался до аптеки, откуда его отвели в частную клинику. Там ему наложили швы, и фон Котен поехал в полицейский участок, где уже находился арестованный Рипс, который во время допроса подтвердил французскому комиссару, что хотел убить фон Котена, но сожаления по поводу того, что жертва осталась жива, не испытывает. Фон Котен заметил, что если бы он мог владеть обеими руками, то Рипс бы живым из борьбы не вышел. Мовша Рипс, подумав, ответил: «Пожалуй, это было бы лучше».