Виктор Смирнов - Кто пятый?

• Название: Кто пятый?
• Автор: Виктор Смирнов
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1966

ПРИКЛЮЧЕНИЯ. 1966 г. Сборник приключенческих повестей и рассказов. Составитель Ю. Попков. М., «Молодая гвардия», 1966 г., 448 стр. с илл.

---

Мы сидим у костра и молчим. Есть самые простые радости на свете, которые чаще всего не замечаешь, настолько они естественны и бесхитростны. Но потом — только потом! — узнаешь, что они-то и были счастьем. С годами начинаешь понимать это. Мы думаем о счастье в будущем времени, но оно всегда в прошлом, потому что как настоящее неощутимо. Этот костер и женщина-девочка, положившая подбородок на колени, такая усталая, и алые сосновые стволы, и короткое, но полное ощущение покоя, все это станет потом счастьем, я знаю. Первой нарушает молчание Ленка.

— Тебе что-нибудь дала эта поездка?

— Да. Есть линии, которые мы называем ложными. Но сначала надо узнать, действительно ли они ложные.

Ленка смотрит на огонь. Глаза у нее сейчас темные-темные.

— Да, бывают в жизни ложные линии, — говорит она.

Что-то беспокойное, тяжелое лежит у нее на душе. Я беру ее руку в свою и ощущаю живую прохладу.

— Я так мало знаю о тебе, Ленка.

— Любопытство следователя?

Она всегда была такой — мягкая, добрая, своя, и вдруг неожиданный укол.

— Прости, Пашка. Это я так... Знаешь, у меня такое чувство, будто я вложила в него всю свою жизнь и мне ничего не осталось.

Она говорит так, словно мне знаком каждый ее день из этих шести лет. Но я знаю, кого она имеет в виду.

— Я вернулась из Ленинграда... Нельзя надолго уезжать из маленьких городов, а если уехал, лучше не возвращаться, верно ведь? Весной к нам прибыл аттракцион «Бесстрашный рейс»: знаешь такую потеху, когда мотоциклист гоняет внутри деревянного колодца? Я никогда не любила балаганов. А тут Леша — он теперь завотделом культуры — потащил меня. «Познакомлю с интересным человеком».

Мотоцикл ревел, стена качалась, публика ахала. Потом Леша познакомил меня с Жарковым. Тот показал новый трюк и сказал: «Только для вас».

Я села на его машину и спросила, что нужно сделать, чтобы поехать по стене. Он не знал, что я умею ездить, думал — шутка. А я поехала. Надо было резко набрать скорость и лезть наверх, когда почувствуешь, что инерция достаточно плотно прижимает к доскам. Самое трудное — спуск...

Мы стали встречаться. Он показался мне необыкновенным человеком. Всегда в дороге, новые города, опасность. Он предложил работать вместе, и я научилась ездить как следует.

Мы должны были пожениться, но... я увидела, что он вовсе не смельчак, ищущий тревожной жизни, а торговец и фигляр. Деньги, деньги, каждый виток он переводил в монету. Он любил браваду, видимость успеха, балаганное почитание.

Я заставила его покинуть эту «вертикальную стену». Он переехал в Колодин. Стал чемпионом области, мастером спорта. Я думала, что все самое плохое позади. Но он не мог без дурных денег, без восхищенных почитательниц, ресторанного хвастовства. Завертелись темные болельщики, дельцы.

Ленка говорит, глядя в огонь, словно в языках пламени для нее оживают обрывки прошлого.

— Мы бы расстались, но я знаю, что нужна ему, особенно когда ему трудно. Без меня он пропадет... Отчего мы, женщины, так привязчивы, отчего мы живем только тогда, когда живем для кого-то?

— Просто ты хорошая, Ленка. Добрая. Человек.

Ну что я могу сказать ей? Такие клубки распутывает жизнь, время. Ни я, ни кто-либо другой не в силах ей помочь... Теперь мне трудно будет разговаривать с Жарковым, ведь я буду касаться Ленкиной судьбы.

Горит костер, и «Ява», как верный пес, смотрит на меня выпуклым глазом фары.

9

Слышу, как звонит телефон, но не могу оторвать голову от подушки. На меня с ужасающей скоростью несется узенькая таежная тропинка, мелькают деревья, луч света судорожно шарит по лесу.

Будит меня деликатное покашливание. Комаровский, подобрав полы шинели, сидит на стуле верхом.

— Сон — самое большое благо молодости. Я не мог дозвониться.

Я протираю глаза. Телефон на столе — как черный укор.

— Ну, что Анданов? — спрашивает Комаровский.

— Ехал в поезде.

— Я так и думал. А у меня кое-какие новости.

— Как Николай Семенович?

— Без изменений. Помилуйко собирается прилететь послезавтра. Из области пришел результат анализа. Ну, и отыскали пятого.

Я торопливо одеваюсь. Через полчаса мы сидим в горотделе.

Передо мной бланки из лаборатории криминалистики. Анализ отпечатков, оставленных преступником на бумагах Осеева, показал, что перчатки, как мы и предполагали, были смочены в бензине. Причем в бензине содержалась примесь машинного масла. Судя по фракциям, типа автола или СУ.

— Видимо, преступник имел дело с двигателем внутреннего сгорания, — говорит Комаровский. — С любым двигателем, где нет централизованной смазки.

— А может, масло было на перчатках? Растворилось в бензине?

— Не исключено. Но в любом случае подтверждается, что это не Шабашников. С двигателями он не имеет дела. И в доме у него нет смазочных материалов.

Может, Николай Семенович сумел бы истолковать новые сведения более широко и полно, но мне остается предположить самое очевидное: преступник пользовался каким-то механическим средством передвижения, мотоциклом с двигателем малого или среднего объема или велосипедом с моторчиком.

— Борис Михайлович, потребуется помощь ваших сотрудников.

— Понял...

— Колодин — город мотоциклетный, но вряд ли здесь много охотников разъезжать глубокой ночью. Убийство произошло в ноль часов семь минут. Надо будет опросить жителей района, в котором проживал Осеев. Не слышал ли кто ночью, около двенадцати, шума мотоциклетного или велосипедного движка? Может, нам удастся определить маршрут.

Комаровский отдергивает занавеску, закрывающую милицейскую карту Колодина. Кружочки, разбросанные по карте, обозначают места, где за последний год были совершены какие-либо преступления. Шесть кружочков, шесть краж. Немного даже для такого городка, как Колодин.

— Я думаю, не только этот район надо обойти, — говорит капитан. — Если он подъезжал к дому Осеева, значит, нездешний. Иначе зачем ему лишний шум? Пешком прошел бы.

Комаровский вглядывается в карту, как бы открывая для себя новые, неизвестные районы.

— Нет ли здесь какой-то связи? Смотрите...

Он показывает на два кружочка, прилепившихся к окраине города.

— В конце июля и начале августа были похищены два мотоцикла. Один найден в лесу под Колодином, другого не нашли. Похититель неизвестен. Похоже, что это одно и то же лицо. Самое странное, что раньше у нас никогда не уводили мотоциклов. Зачем? Угнать далеко невозможно: тайга. Разве что на запчасти? Но мы проверяли — запчасти не появлялись в продаже.

— Что сейчас гадать?.. Давайте займемся этим незнакомцем, проживающим вне Колодина.

— Это уж Кеша нам должен помочь. Жду его с минуты на минуту. Вы помните Кешу Турханова?

Кто же из колодинцев не знает таежника Кешу? Турханов — первый здешний охотник, соболятник, в годы войны на пожертвованные им деньги были построены два истребителя. Я узнал о Кеше задолго до того, как научился читать.

— Он не раз помогал нам, — не без гордости говорит Комаровский. — Другого такого следопыта не найти. Замечает то, чего мы с вами никогда не заметим. А уж тайгу знает!..

Кеша Турханов входит без стука, отстранив секретаршу. У него свои понятия — если нужно, входи. Люди всюду должны встречаться так же просто, как встречаются они в тайге.

Кеша немолод, могуч и согнут. Спина его привыкла к двухпудовой паняге, а ноги — к тридцативерстным переходам. Узкие глаза смотрят зорко и проникновенно.

— Здравствуй, следователь. Звал?

Комаровский рассказывает о новом охотнике, который якобы объявился под Колодином. Интересуется лайками...

Кеша сосет трубочку и рассматривает капитана. Он такой, Кеша: если захочет, поможет, нет — и не пытайся добиться ответа. То, что мы «представители власти», для него не имеет значения. Но он знает, что работа у нас справедливая, нужная, а превыше всего Турханов ценит справедливость и закон.

— Есть такой охотничек, следователь. Городской. Приехал не так давно. Лайку хочет купить.

Выезжаем на исполкомовском «газике». День облачный и ветреный. Дорога, по которой мы едем, носит гордое название — Полунинский тракт. Тракт. Слово-то какое, короткое и могучее. Представляется широкое и гладкое полотно, бегущее в бесконечные дали. А этот тракт — семьдесят километров проселка, соединяющего Колодин с разъездом Полунино. Когда-то, до строительства железной дороги, этот тракт имел значение, а сейчас по нему только впору ездить вездеходам, вроде нашего «газика».

— Кеша, ты уверен, что мы его застанем?

— Охотника-то? Он этой ночью, однако, в засадке сидел. Отдыхает...

— Откуда ты знаешь, Кеша?

— Тайга не город. В тайге все видно.

На двенадцатом километре мы сворачиваем на таежный проселок и вскоре въезжаем в деревню. Ни одного деревца близ домов. Так уж водится у сибиряков, привыкших враждовать с лесом.