Джо Алекс - Третий король

• Название: Третий король
• Автор: Джо Алекс
• Издательство: "Планета"
• Жанр: Детектив
• Год: 1992
• ISBN: 5-85250-512-9

В повести "Третий король" польского писателя Джо Алекса преступление совершается в старинном польском замке, превращенном в музей.Туда проникают сотрудники полиции, чтобы предотвратить похищение бесценной картины Риберы. Для повести характерна изящная запутанная интрига, постепенно нарастающее напряжение, чисто польский юмор.

ДЖО АЛЕКС. ТРЕТИЙ КОРОЛЬ (Joe Alex. GDZIE JEST TRZECI KRÓL?)

Перевод с польского И. Г. Безруковой. Рисунок В.И. Егорова.

---

— Куда это мы? — прошептала, переводя дух, Катажина, когда они ненадолго остановились в холле.

— Тише. — Вечорек приложил к губам палец и, сунув в карман руку, щелкнул предохранителем пистолета. Они на цыпочках двинулись к двери, ведущей в подземелье.

Их сразу же обдало волной холода. Слабые лампочки под сводчатым потолком все так же отбрасывали на влажные стены свой тусклый свет.

Вдалеке виднелась полуоткрытая дверь, из-за которой доносился хриплый голос Вильчкевича:

— Признавайся! Ну!

Оружейник стоял, широко расставив ноги и держа перед собой заряженный арбалет. Взгляды Стефана и Катажины обратились на деревянный щит, на котором всего лишь несколько часов назад они видели гротескное изображение воинов в старинных одеждах. Воины, впрочем, никуда не делись, но не они были сейчас той мишенью, в которую целился Вильчкевич.

У щита неподвижно стояла Ванда, а у ее плеча торчала глубоко вонзившаяся в дерево стрела.

«Святой Себастьян», мелькнуло в голове у Вечорека.

Ванда в смертельном испуге смотрела на Вильчкевича, который бесстрастно произнес:

— И не вздумай шевельнуться или закричать, все равно никто тебя не услышит. Ты лгала. Лгала над его трупом, без зазрения совести, не чувствуя никакой жалости или сострадания. Я тебя тоже не пожалею. Я требую, чтобы ты созналась. Здесь, сейчас. Больше ничего. А потом... потом не знаю, что я сделаю. Может, убью тебя, а может, передам в руки полиции. Не знаю. Но ты должна сознаться. Ну!

Но Ванда молчала, не сводя глаз с острия стрелы. Вильчкевич приподнял арбалет...

В этот момент оружие выпало из рук Вильчкевича и отлетело к стене. Он было дернулся, но простой на первый взгляд захват капитана не дал ему сдвинуться с места.

Катажина подбежала к Ванде, которая едва держалась на ногах.

— Она бы созналась, — шептал Вильчкевич. — Слышите!

Стефан ослабил хватку.

— На ее месте я бы тоже сознался, — спокойно возразил он. — Но за принуждение возможного преступника к признанию пыткой привлекают к уголовной ответственности. Вдобавок, промахнись вы сантиметра на два, в Борах была бы вторая смерть за ночь!

— Я бы никогда не промахнулся, — вскинув голову, ответил Вильчкевич и взглянул на Ванду, которая, тяжело дыша, стояла у стены. — Сомневаюсь, что от нее можно было добиться правды обычными средствами, пан Умник. Не знаю, что вам тут понадобилось, но, дай вы мне еще хоть пять минут, я получил бы ее письменные показания, и суду было бы нечего делать.

— Боюсь, что признания, вырванные подобным способом, в суде не имели бы силы, так что пани Ванде даже не потребуется доказывать свою невиновность.

— Невиновность?! — Вильчкевич подбежал к Ванде. — Может, ты сама расскажешь этим ревнителям твоей невиновности, откуда я знаю, что это ты убила Владека?

Ванда молчала. Катажина инстинктивно загородила ее собой, и Вечорек слегка улыбнулся. Он вдруг подумал, как изумился бы пан Вильчкевич, если бы обнаружил, что это хрупкое, слабое юное создание способно обезвредить взрослого мужчину ничуть не хуже своего мужа.

— Ну, выкладывай! Не стесняйся! Скрыть все равно не удастся. Расскажи, как я зашел к тебе в комнату, ни о чем не подозревая, только чтобы поговорить с тобой... Как-никак мы здесь служим, остальные в музее чужие... Так вот, я зашел к тебе — и сразу понял, что ты солгала. Этой ночью никто даже не дотронулся до твоей постели. — Он повернулся к Вечореку. — Постель была не смята! А в библиотеке она лгала нам в глаза! Но вот кое в чем она допустила, как и все убийцы, ошибку — и мне все стало ясно. О, я и вида не подал! — Он зло усмехнулся. — Я позвал ее сюда, сказал, что нашел нечто важное, улику, которую должен ей показать. Она, вероятно, обрадовалась, подумала, что обвинят невиновного. Пошла со мной, ничего не заподозрив. А потом я взял арбалет... Она не могла и пошевелиться, это точно. И закричать не посмела. — Он повернулся к Ванде. — Но если ты надеялась выкрутиться, то ты меня, дорогуша, недооценила! Не ворвись сюда так некстати эти люди, я бы уже держал в руках твое письменное признание. Хотя, может, оно и к лучшему, что нас тут четверо. Советую лучше выложить все как на духу. Не то... — он зловеще помолчал. — Клянусь, что ты не выйдешь отсюда, покуда не скажешь, как и почему ты его убила!

Ванда смотрела на него, как загнанное животное.

— Но я его не убивала, — сказала она так тихо, что даже стоявшая подле нее Катажина не без усилий уловила ее слова.

— Что? Не убивала?

— Нет.

— И ты воображаешь, что полиция тебе поверит? К счастью, я побывал в твоей комнате и заявлю в любом суде, что ты лгала, лгала цинично, хладнокровно — и это спустя несколько минут после гибели Янаса!

Ванда молча закрыла руками лицо и прислонилась к деревянной панели с мишенями. Вечорек мысленно отметил, что вот и атакующий воин с пикой словно метит в нее.

— Если вы не убивали пана Янаса, вам придется объяснить некоторую несообразность ваших поступков. Боюсь, что это необходимо. Иначе вам и впрямь никто не поверит.

— Несообразность! — Вильчкевич так громко щелкнул пальцами, что под потолком отдалось эхо. — Подходящее словечко, ничего не скажешь! Да неужто вы не видите, что перед нами самый изощренный и хитрый убийца на всем белом свете?! Девушка с глазами дикой серны, тихий голос и... как это... хорошие манеры... Так ведь это называется? Хорошие манеры! Да это же волчица в овечьей шкуре! Она лгала нам в библиотеке, лжет и сейчас! И будет лгать, пока ее не изобличат как подлую лгунью и не отправят на виселицу. И только тогда я вздохну спокойно и поверю, что есть на свете справедливость и что Владек отомщен!

— Но я же его не убивала! Не убивала! — выкрикнула Ванда. И вдруг оторвалась от стены и шагнула вперед. Плотину молчания прорвало.

Она не замечала ни Вечорека, ни Катажины, а говорила только для одного Вильчкевича.

— Ты же знаешь, что у профессора Гавроньского есть жена, которая вот уже два года умирает в санатории. И двое детей... Мы любим друг друга... но она... она не должна ничего знать, пока жива. Это было бы преступлением по отношению к ней и детям. — Ванда понурилась, но тут же воспряла и заговорила взахлеб. — Да, он солгал, и я тоже. Ты прав, ты сразу нас раскусил. Можешь гордиться! Да только это не поможет ни хранителю, ни мне, ни вам... — Она помолчала и добавила тихо: — Ты хотел знать, где я была, когда убили Янаса. Теперь ты это знаешь. Я спала в чужой комнате. И ничуть не стыжусь, потому что люблю этого человека. И этих детей... Я собиралась заменить им мать. Собиралась. Но сейчас все кончено. Из-за тебя. Я буду вынуждена исповедаться на суде, чтобы спасти себе жизнь. И он тоже. Хотя я уже не хочу больше жить... — Она подняла голову и уставилась в пустоту невидящим взглядом. — Что вы сделали со мной? За что? В чем я виновата перед вами? Ведь я люблю его... И он меня любит... Но люди это перетолкуют по-другому. Молодая секретарша и профессор... Тебе есть чем гордиться. Я призналась. Беги в полицию, беги, куда хочешь... Раструби всем, что ты про нас с ним знаешь. Пусть это дойдет до его умирающей жены, до детей и сослуживцев. На пару дней это станет сенсацией! И нашей любви как не бывало...

Она резко повернулась к стене и закрыла ладонями лицо.

— Боже мой, — прошептал Вильчкевич. В другой ситуации перемена, происшедшая с ним, пожалуй, показалась бы забавной. Вильчкевич безвольно опустил руки и забормотал что-то совершенно нечленораздельное. Потом вдруг кинулся к плачущей Ванде.

— Ванда! Ванда, ради Бога! Прости! Разве мне могло прийти в голову?.. Это все нервы, понимаешь, нервы! Владек умер, и все как обезумели... Но поверь, никто ничего не узнает... — Он повернулся к Катажине. — Ведь вы тоже никому ничего не скажете, верно? Ванда, послушай меня... да послушай же! Ну, прости, прости! Я забыл все, что ты тут говорила. Честное слово!

Девушка не отвечала и не отнимала рук от лица, а только мотала головой.

— Успокойтесь! — Катажина легонько коснулась ее плеча. — Вам лучше пойти лечь и отключиться от всего этого... недоразумения.

Она обняла покорную Ванду и медленно повела ее к выходу...

— Черт меня побери, — сказал Вильчкевич, ударив себя кулаком в лоб. — Какой же я идиот! Как я мог ничего не замечать?! Конечно... ну конечно же! Бедняжка... А я-то, я... Боже, какое счастье, что вы вовремя подоспели! А то я еще такого мог натворить! — Он подобрал с пола арбалет, зарядил его и выстрелил наугад по мишеням. Выстрел привел его в чувство.

— Я ухожу, — подал голос капитан. — А вы постарайтесь теперь держаться некоторое время подальше от пани Ванды...

В холле Вечорек нагнал обеих девушек.

— Вильчкевич вас долго мучил? — спросил он вполголоса.

— Я не знаю, — страх в глазах Ванды успел уже смениться печалью. — Мне казалось, что это длилось часами... Боже мой, как же я боялась, — вырвалось у нее. — Я думала, он сошел с ума! А потом я испугалась еще больше, решила, что вы пришли арестовать меня... или его... и что сейчас все сбегутся... и тогда...