Рудольф Андреев - Воспоминания о Карибском кризисе

• Название: Воспоминания о Карибском кризисе
• Автор: Рудольф Андреев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

А той партии, которая первая уезжала, до нас, — тем всем одинаковые костюмы выдали. Целая кодла интендантов проворовалась: скупили в магазинчиках дешёвый ширпотреб, на солдат накинули, и разницу себе. Во, блядь! Мы ещё на Кубе были, когда начался судебный процесс.

Я до отплытия за порядком следил в казарме. В патруль ходил пару раз по Лиепае. В патруле познакомился с одним парнем. Меня выгнали из артиллерийского училища, а его — из военно-морского. Послали в Албанию. Там у нас одно время была база для подводных лодок. На базе потом случилась провокация какая-то, его чуть не убили.

И вот он тоже:

— Уже шестой год служу, и неизвестно, когда это кончится.

Так с этой армией было. Влезешь — хер вылезешь.

А вся остальная батарея участвовала в погрузке техники. Докеров было мало — только те, которые показывали, как клинья ставить, как проволоку натягивать, чтобы ничего не шелохнулось во время качки. Чтобы у корабля центр тяжести не сместился, или что там у него может сместиться. Всю эту работу наши солдаты делали. День и ночь в порту. За неделю, наверное, они там управились. А я, говорю, как-то прогнулся — лёгкая у меня была службишка.

При этом всё равно никто нам ничего не говорит. Куда? Чего? Никаких звуков.

Поплыли

И вот наконец — как-то вечером уже, к ночи, — поднимаемся на борт. Погода, помню, была хорошая. Корабль назывался «Альметьевск» — городок такой где-то в Татарии есть. Судно финской постройки, около четырнадцати тысяч тонн водоизмещение, только третий год на плаву. Торгового флота корабль, гражданский. Команда сорок четыре человека. Своя пекарня, большие запасы воды. Может без захода в порт до Кубы дойти.

Загрузили нашу батарею — сто девятнадцать человек. С нами какой-то санитарно-эпидемиологический отряд из ТуркВО [Туркестанский военный округ]. Их задача — личный состав от заражений спасать, или от чего там. Они с козлами, со скорпионами своими, со всякой хуйнёй ползающей и летающей. В общем, набралось около трёхсот человек. И животные.

Нас в трюм посадили. Твиндек. Метров, наверное, тридцать на пятнадцать. Спускаемся и видим: по периметру этого твиндека двуярусные нары из дерева. Возле нар — параши. Просто большие тазы с ручками, и хлорка рядом стоит — посыпай, блядь.

Как только поднялись на борт, нас заставили переодеться. И вот мы вылезли из трюма и ходим по палубе в костюмах, плащ через руку. Красуемся друг перед другом. Разглядываем, кто что приобрёл:

— Ууу, блядь, ты урвал!

Или:

— Да на тебе сидит, как на корове!

Ё-моё.

Глядим за борт — а там серьёзно всё, оказывается. Пловцы с аквалангами ныряют, днище осматривают. Ищут вражеские устройства. Я первый раз в жизни акваланг увидел.

Короче, отправились мы в ночь. Собрались в этом твиндеке, и вдруг является генерал армии. Не запомнил его фамилию. Из политуправления Министерства обороны, как будто.

Выступает перед нами:

— Вы едете в одну из дружественных нам стран. Будете выполнять интернациональный долг.

Мол, чтобы наши братья, матери, жёны, отцы и всё остальное жили в благости. А куда именно едем — так и не сказал.

— Это, — говорит, — вам скоро станет известно.

Ну, пиздец, думаем: в Германию. Никита Сергеевич как раз тогда с Берлином пообещал разобраться. Мол, что это вдруг за херня: в центре ГДР три сектора, и кто-то там ими владеет. Надо, чтобы только немцы были — наши немцы, а не какие-то там.

Потом глядим: на нарах отметки. Наверное, первая партия, которая до нас плыла, сутки отмечала. Сосчитали: двадцать одна зарубка. Ни фига себе, думаем. До Германии столько не плавают.

Пока плыли до Борнхольма, датского этого острова, ещё можно было по палубе походить. Как только Борнхольм прошли, всех загнали в трюмы и расставили офицеров у выходов. Мол, не вылезай ни хера и сиди гадь в этот тазик. Почему-то сразу все захотели гадить. Хотя поначалу ещё ровно шли, качки не было сильной.

Прошли все эти узкости, прошли мимо Англии, стали куда-то к Испании сворачивать, и тогда снова открыли трюм. Обогнули Европу, стали опускаться ниже — куда-то к Островам Зелёного Мыса, вроде. Видели по дороге Канарские острова, на расстоянии.

Только нас выпустили из трюма, стало сильно качать. По борту навесили деревянные уборные — как у некоторых висят ящики цветочные на балконах. Очков четырнадцать, наверное, было. Как качать начало, ты то задницу в это очко, то рожу. Дима у нас такой был — тот вообще только зашёл на судно, только двигатели заработали, только затрясло немножко, и пиздец: до самой Кубы лежал в обмороке. Не ел, не пил почти. Мы думали: всё, не доживёт.

На третьи сутки только нам объявили, что наша цель — Остров Свободы. На третьи сутки, когда мы в открытом море были. Якобы только что вскрыли секретный пакет, а там написано: «Курс на Кубу».

Ё-моё! Мы загудели: кто что знает про Кубу? Никто ничего не знает. Фидель, «Куба си, янки но» — всё. Никто нас политически не подковывал. Наши старшие командиры объединились с корабельными и пьянствовали там потихоньку. К нам не приходили. У них каюты были отдельные и свой паёк. Только учения проводили несколько раз: куда ныкаться, если тревога, как передвигаться. К носу бежишь по правому борту, к корме — по левому. Вот мы и бегали.

Океан

Хлеб для нас кончился сразу. Пресной воды давали котелок на день: хочешь — пей, хочешь — мойся. У команды была своя пекарня и баня, но мощностей хватало только на себя. Зато сухарей и забортной воды — сколько хочешь. На корме поставили армейские кухни на колёсах, но кормили нас в трюме. Макароны по-флотски, в основном. Первое и второе в одном флаконе.

Ещё бочек с селёдкой наставили везде, но какая там на хер селёдка? И так пить всё время хочется. Жарко. Хорошо, ветерком обдувало на палубе. Узлов 17-19 скорость была у этого «Альметьевска».

Наши командиры договорились с командованием судна, кто когда порядок будет наводить: палубу скрести, машинное отделение мыть и так далее. Но я-то сам тоже в командирах. Ничего не скрёб. Мы со старшиной нашли там ринг и прыгали по нему в перчатках. Бокс изображали. Или солёной водой поливались из шлангов.

Корабль я весь облазил. Ничего там интересного, кроме чистоты. Ну, и океан красивый: рыбки эти и дельфины всё время прыгают. Волна бежит за кормой. Я же в детстве мечтал матросом стать. А тут посмотрел на этих матросов и думаю: хуета какая-то. Ничего этот матрос не делает. Ходит только и моет всё день и ночь. Подкрашивает что-то.

А нам сделали культурный досуг. Киноаппараты в трюм поставили узкоплёночные.

В первые дни раздавалось с утра до ночи:

— Фильму давай! Мероприятию крути!

Кто-то орёт: «Хорош! Поспать хочется!» А ему: «Какое спать!» Смотрим «Чапаева» и «Бровкина на целине». «Самогонщики» тогда ещё вышли.

Потом, на подходе к Кубе — наверное, за двое суток, — нас снова замуровали. Сидим в этой жаре, параши пузырятся, воздуха не хватает. Фильмы уже все просмотрели с зада наперёд. То орали «мероприятию крути!», а тут уже остоебенило это мероприятие.

Но, в общем, доплыли благополучно. Только штормик нас потрепал. Мы спускались почти до экватора, обходили как-то эти штормовые широты, но всё равно довольно сильно качало. И меня тоже тошнило. Но всё обошлось.

Приплыли

Мимо Гаваны проходили ночью. Каким-то я образом оказался на палубе. Помню, город весь в огнях. Куба плывёт мимо, а мы сидим и ждём, ждём. Никто нам не говорит, когда останавливаемся. Но должны же когда-нибудь остановиться!

Уснули в конце концов. И вот утро. И тихо-тихо. Не работают двигатели! Все высыпали на палубу, а там воздух такой прозрачный, и горки на берегу. Берег недалеко, бухточка небольшая. Звук на большое расстояние разносится, и слышно, как два кубинца перекликаются гортанными голосами — с эхом. Ё-моё. Всё такое необычное. Не забыть.

Кабаньас — так называлось местечко.

Там только пирс был, и больше никакого порта. Ширина пирса метров, наверное, двадцать, а в море вдаётся метров на 250-300. Только с двух сторон и можно причалить.

Прибыл лоцман. С ним причалили.

Сразу появилось несколько катерков охраны, и кубинские пловцы стали дежурить с аквалангами. Заныривали периодически, проверяли днище. У нас тоже одно орудие было замаскировано и подготовлено для стрельбы. Сейчас думаю: хуйня какая-то. Ну что эта пушчонка могла сделать? От кого оборонять?

Первое, что я заметил на берегу, — крабы. Как раз где кончался пирс и начиналась земля, они строем через дорогу бежали, боком. Запомнилось мне.

Потом сами кубинцы. Там несколько палаток стояло солдатских. У нас глаза на лоб: пацаны от двенадцати до шестнадцати лет — такая армия. Среди них небритый команданте лет под сорок. Выглядит, как наши мужики под пятьдесят, которые за собой не ухаживают. У пацанов русские автоматы ржавые — ППШ этот с большим диском. Винтовки какие-то, карабины, револьверы. Одеты во всякую херню — ни обмундирования, ничего.