Ж. Славинский - Заря Айваза. Путь к осознанности

• Название: Заря Айваза. Путь к осознанности
• Автор: Ж. Славинский
• Издательство: ОАО "Издательская группа "Весь"
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9573-1994-8

---

Во время перерыва и перед началом следующей диады Халинг обратился к нам тихим сочувствующим голосом:

— Некоторые из вас вошли в фазу феномена. Вскоре и остальные доберутся до нее. Это различные оккультные феномены и видения, страх смерти или безумия, сильные приступы смеха. Не бойтесь. Это уловки вашего эго, старого врага, уводящие вас от Истины. Просто обратитесь к сути феномена и продолжайте работать дальше. Не покупайтесь на эту ложь.

С того момента, как все мне начало казаться смешным, я принялся размышлять над тем, а не попал ли я под эту волну: люди заплатили за два дня пыток, чтобы оказаться в состоянии, в которое можно попасть при помощи пары стаканов крепкого ликера? Мыслители пытались оказать на партнеров хорошее впечатление своими длинными, запутанными теориями о жизни и месте человека во вселенной, возбужденные молодые люди, головы которых были забиты книгами по йоге и буддизму, приравнивали себя к Атманам, Истинным Существам, Вечным искрам и к подобным избитым понятиям.

Я был смешон даже самому себе. Вместо того чтобы прилагать все усилия для полного погружения в процесс, я пребывал в раздвоенном состоянии, я был и участником, и наблюдателем, и даже в этих ролях существовали свои подгруппы. Там был и искренний наблюдатель, принимающий все то, что он видел, и пытавшийся все это осмыслить, и циник, выносящий основанные на прежнем опыте суждения обо всем. Был нерешительный свидетель, опасающийся того, что может выйти из себя и сойти с ума, и наблюдатель, отстраненно смотрящий на события издалека. Все было похоже на то, будто в моей голове собралась группа субарендаторов. Я попытался перевести внимание на того, что находился в центре события, затем снова на себя, наблюдающего и гармонизирующего окружение, и почувствовал, что я превратился в собаку, бегающую по кругу в надежде укусить себя за хвост. Когда я спросил себя: «Кто я?», я получил ответ: «Я тот, кто размышляет». Внезапно я принял другую точку зрения, и мне стало очевидно, что «Я тот, кто осознает, что он размышляет». Но на этом все не закончилось. В мое сознание прокралась мысль: «Я осознаю, что осознаю, что я размышляю», — а затем и ощущение, что мое «Я» широко распространено, что оно охватывает все маленькие «Я», и что есть «Я», которое осознает все это... и... что всему этому нет предела!

— Я собака, бегающая за своим хвостом, — сказал я рыжеволосой партнерше. Она прищурила глаза, пытаясь понять, о чем я говорю. Я не находил другого способа выразить это вращение извечного шара, и, уже раздраженный, снова сообщил ей об этом, словно винил ее за то, что она наблюдала за моими слабостями: — Да, я собака, которая хочет укусить себя за хвост.

Вскоре мое раздражение ослабло, и я успокоился, я чувствовал, что нахожусь в нужном месте и что обязательно стану просветленным. Но я был и удивлен. В жизни, далеко за пределами этой комнаты, из которой доносятся крики людей, стоны страдания и смех, эмоции длятся намного дольше. День, два мы пребываем в депрессии, а затем у нас складывается ощущение, что жизнь такая, какая должна быть, и мы ходим с этим какое-то время, после чего такое ощущение перерастает в состояние равнодушного согласия с людьми и обстоятельствами. Здесь же эмоции менялись с огромной скоростью. Я несчастен, я не достиг ничего ценного в жизни, никто никогда не любил меня, я ненавижу себя за свою никчемность... Я уверен на все сто, что эти чувства будут со мной до конца. Но через пару минут они становятся каким-то давним сном. Все хорошо, и всегда так было, негативные мысли — часть жизненной игры, как и желание избегать скукоты. Переживания усилились и как бы увеличились в объеме, выгнав из головы противоречивые мысли.

Я все больше и больше ощущаю безмятежность, я растягиваюсь в бесконечность, и, куда бы я ни шел с закрытыми глазами, я везде вижу части себя. После чего играю в какую-то игру с группой мужчин и женщин, разодетых, как индейцы с Анд. Мужчины на одной стороне, женщины на другой. Мы танцуем под звуки барабанов и простых струнных инструментов, эти звуки бьют мне прямо в сердце. Некоторые поют высоким гортанным голосом в такт музыке, и эти звуки раздаются эхом среди высящихся рядом отвесных скал, словно сами горы запели переливчатым йодлем. Меня пробирает неудержимая тоска по этой жизни, и через сжатые глаза по лицу начинают медленно скатываться слезы, поскольку эта жизнь уже в прошлом, и я отдален от нее. Я смотрю через плечо на группу танцующих, и один из них мне кажется знакомым, после чего образы начинают тускнеть и исчезают в тумане.

Я погружаюсь в густую растительность из длинных разноцветных листьев папоротника и густых волнистых ползучих растений, которые пригревает солнце и обильно увлажнил недавний ливень. Я вижу толпы каких-то странных существ, живущих в этом зеленом море, невнятный язык которых я могу понимать. Это крошечные феи с туманным мышлением, которое никак не отразилось на их способности полностью погружаться в свои чувства.

Среди фей выделяется одно существо мужского пола, но с мягкими женскими движениями и взглядом, которым он смотрит на меня своими раскосыми зелеными глазами. Его кожа сияет бледно-зеленым цветом с желтыми проблесками; я ощущаю его мягкость, влажность и эластичность, хоть и не дотрагиваюсь до него. Я открыт, как огромные розовые цветы, что я вижу вокруг, мне не нужно ничего скрывать и мысленно спрашивать, кто он такой. Существо медленно поворачивает голову, не отрывая от меня своих зеленых глаз, и теперь оно искоса смотрит на меня, как какая-то соблазнительная женщина, медленно показывая на меня своим длинным указательным пальцем мягкой руки. В его жесте заключена какая-то тайна, ответ на которую скрыт, и теперь мне нужно сконцентрировать сознание, чтобы загадка раскрылась передо мной, как понятная книга. «И кто я?» — слышу я себя на расстоянии. Зеленая фея, которую я так быстро полюбил, становится все меньше и меньше, исчезая в небесной голубизне, и я слышу, как мой резонирующий голос начинает удаляться: «Кто я-а-а... Кто я-а-а-а?»

Голубизна переходит в темное синее небо, устланное сияющими звездами. Я поднимаю руку, и она в тот же момент тает в глубине космоса. Я верчу головой, чтобы осмотреться вокруг, и создаю спиральное движение новой галактики, образовавшейся из первичной пустоты. Все происходит бесшумно, не слышно никаких взрывов далеких звезд, как будто весь космос погружен в темную синюю жидкость, поглощающую звуки. Я вижу странные места, неизвестные планеты, хрустальные города и существ из чистой энергии. Передо мной появляются многочисленные алхимические, каббалистические и магические символы. Они выходят из тумана и, обретая острые очертания, сразу же исчезают. Я слышу какие-то расплывчатые слова, но не пытаюсь понять их. Меня выкидывает из этого мира сильный толчок в плечи.

— Конец... конец! Настало время для рабочей медитации.

Я с трудом открыл глаза. Надо мной, глядя прямо на меня, стоял Бентли со своим поврежденным лицом, ассистент Халинга, и, толкая меня рукой, повторял:

— Конец. Упражнение закончено. Настало время для рабочей медитации...

Халинг сидел в кресле с неподвижным лицом. Его глаза внимательно смотрели на меня и на ассистента.

— Я бы хотел остаться помедитировать, — ответил я Бентли сонным голосом. Я хотел испытать куда более глубокие переживания. И наконец нашел способ, как мне этого добиться... На его лице пробежало смущение, он перекинул свой взгляд с меня на Халинга и с сожалением произнес:

— Для рабочей медитации есть веские причины, — и многозначительным тоном произнес слова, которые, по идее, расставляли все на свои места: — структуру «Интенсива» менять нельзя.

Теперь еда и перерывы казались слишком долгими и излишними. Я хотел проводить все время за медитацией, она была ключом к внутренним мирам и безграничному слиянию с космосом. Я чувствовал недовольство, когда прозвучал последний гонг в тот вечер. Я залез в спальный мешок, накинул капюшон на голову и решительно продолжил медитировать. Но без партнера, без его команд и сосредоточенного внимания мои ощущения были тусклыми и рассредоточенными. Последние слова Халинга: «Продолжайте работать со своим коаном!» — высветили у меня ясное осознание того, что «Интенсив» должен проходить иным образом.

На третий день время уплотнилось, а упражнения выстраивались куда быстрее. «Интенсив», как какое-то самостоятельное существо, подгонял нас к своему окончанию. Участники стали ближе друг другу, и многие не скрывали этого. Те, кто в первый день казался банальным, необразованным и скучным, теперь стал излучать ощутимое душевное тепло, любовь. На таких семинарах женщины обычно кажутся непривлекательными. Сейчас же их опухшие глаза и растрепанные волосы, прилипшие к потным лицам без макияжа, выглядели естественными и прекрасными. Зигфрид, молодой человек с немецким акцентом, безапелляционно заявлял о том, что мы все гребли в одной лодке к одной цели. Моя партнерша, выйдя из медитации на секунду, открыла глаза и кивнула головой в знак согласия.