Максим Перельман - Переход

• Название: Переход
• Автор: Максим Перельман
• Жанр: Научная Фантастика

Судьба и человек, прошлое и будущее, поступки, которые его творят и замыслы, которым не дано осуществиться. Смогу ли я стать богатым, преуспевающим, счастливым человеком, или все, что меня ждет, это тусклая рутина повседневной жизни, незаметно выматывающая душу? Все это близко каждому из нас, этими вопросами живет и главный герой. Он молод и внешне благополучен, но фасад, скрывающий до поры до времени его существование, рушится внезапно и необратимо. Третий рейх, любовь, которая проходит сквозь века, вечная молодость, несметные деньги, наконец, инопланетный разум, все это и намного большее обрушивается на главного героя. Сюжет, замешанный на глубоких философских мыслях, скорость, с которой разворачиваются события, происходящие с обычным на первый взгляд человеком и даже точка, поставленная в конце, означает куда большее, чем конец, скорее намек, что для него все только начинается...

---

— Ты прав, Ральф, безусловно, это борьба. Мы боремся против Создателя и его воинства, всех этих ангелов, архангелов, демонов… а если мы боремся, то Его почти неограниченная сила препятствует нам. И поэтому, как ты правильно отметил, в тот раз мы не победили. А смерть того Ральфа оказалась решающей в нашем поражении. За все прошедшее с тех пор время мы проделали огромную работу, учли прошлые ошибки и хорошо подготовились. Сейчас, на этом последнем этапе, мы работаем как раз над устранением тех возможных трудностей, которые связаны именно с сопротивлением Того, против кого мы боремся. Мы не повторим тех ошибок, которые сделали тогда. Но главное сейчас зависит от тебя. Именно ты можешь оказаться под ударом, именно на тебе может сказаться убийственное влияние Создателя. Ведь, возможно, самоубийство Ральфа и было самым мощным ударом, нанесённым нам Им. Поэтому в наши дни именно ты должен быть сильным и верным идее.

— Как это будет выглядеть? Как произойдёт задуманный вами конец человечества? — спросил я.

— Ты имеешь в виду сам процесс? Я уже рассказывал про излучатели… а кроме них есть ещё кое-что… люди покинут свои тела безболезненно, — он засмеялся, — короткая вспышка, длящаяся не более одной земной минуты.

— Ничего себе короткая, — заметил я, представив, как эта минута в сознании умирающих людей может превратиться в вечность.

Голограмма, задрожав, рассеялась в воздухе. Инопланетянин даже не простился со мной, возможно, устав отвечать на мои вопросы.

Я вскочил на велосипед и поехал домой.

Глава пятнадцатая

Я не хотел думать обо всём том, что я теперь знал. Я не хотел думать о том, что мир ждет катастрофа уже в самое ближайшее время. Не хотел думать о смерти, не хотел думать о вечном блаженстве слияния с Богом. Я хотел жить и жить на Земле.

Моя жизнь и так была похожа на рай, по крайней мере, настолько, насколько его мог я себе представить. Я был молод, красив, богат, неуязвим — словом, настоящий супермен. Я сам являлся мечтой любого, я был воплощением мечты. Мне не хотелось расставаться с этим, мне хотелось продлить это состояние, но я ещё не готов был сказать «остановись мгновенье — ты прекрасно».

Единственно, кого мне не хватало, была Эрнеста. Я часто вспоминал её, думал о ней, мечтал о встрече. Всё, что я имел, было неполным без неё. Я её любил, когда был Ральфом, я люблю её и теперь. Мне казалось, что она была единственной женщиной, способной понять меня, может быть, потому, что была такой же, как я — почти бессмертной, неуязвимой и одинокой.

В Москве я провёл счастливый, беззаботный месяц. Я встречался с мамой братом, старыми друзьями, влюблялся в женщин… и не уставал поражаться безграничным возможностям своего организма. Поверьте, это великолепно, когда, напившись и растворившись в ночном городе вместе с красивыми, весёлыми, не обремененными проблемами дамами и такими же мужчинами, ты просыпаешься на следующее утро без всякого похмелья выспавшимся, свежим и готовым на новые подвиги. О да, капсула, проглоченная мной несколько лет назад, была чудодейственна. С особой остротой я чувствовал удовольствие, сидя в своём автомобиле, когда, выехав из города, нажимал посильнее на педаль, разгоняя машину до максимальной скорости, сознавая, что даже в самой страшной аварии я не получу и царапины. Как восхитительно ощущать себя бессмертным!

Вы согласны со мной? А как можно с этим не согласиться? Или вы врёте самому себе. Потому что быть молодым, богатым, здоровым, красивым, неуязвимым при любой опасности и почти всемогущим — ничего лучшего, чем это, на Земле нет. Поверьте на слово тому, кто всё это имел. Имел то, что никому, даже самым удачливым, в таком сочетании и объёме не давалось. Но, к сожалению, и к этому привыкаешь, и это может надоесть.

Быть избранным не только большое счастье, но и великое одиночество. Наверняка меня бы поняли великие музыканты, артисты, композиторы и полководцы. Быть уникальным и великим, это не только радость и восторг от побед, но и ущербное чувство своей постоянной исключительности.

Всё проходит, даже восторг от даров инопланетян не может быть вечным. В этом мире всё циклично, и любой свет рано или поздно сменяется тьмой, любой полёт кончается падением, любая вера встретит на своём пути сомнение.

И вот я опять в аэропорту. Сколько у меня уже было разных аэропортов за эти несколько лет. Но всё равно меньше, чем у стюардесс и лётчиков, хотя они после рейса возвращаются домой, а куда возвращаюсь я? И где теперь мой дом?

Что за грустные мысли, что за перепады настроения, сказал я себе. У меня много домов по всему миру. И вообще, не пора ли купить свой самолёт? У меня столько денег, что их будет не так-то легко потратить, если учесть, что человечеству осталось существовать не более трёх лет.

А по поводу того, что стюардессы возвращаются домой, то это не так. У них, вообще, нет дома, они проводят в воздухе и за границей большую часть времени, и, если посчитать, сколько дней они жили дома, то получится не более ста дней в году. Когда-то у меня была девушка стюардесса, встречались мы года полтора. Ну и сколько дней из этих полутора лет мы были вместе? Если наберётся пара месяцев, так уже хорошо.

Нет, мне лучше, чем стюардессам. Я лечу, куда хочу, с кем и когда хочу. И у меня есть дом, у меня очень много домов. Только вот, несмотря на богатство и молодость, я одинок. А может быть, и одинок я именно поэтому. Ведь люди чаще всего женятся от страха одиночества и от понимания того, что старость не за горами. А детей рожают потому, что Создатель заложил в нас инстинкт размножения тел. Вот и рожают, внушая детям своё понимание этой ничтожной жизни.

Сидя в кафе, я ждал, когда объявят посадку. Допив кофе, взял листок бумаги и ручку и написал:

Ты хотела бы стать ветром и уйти,
И не встречаться в бесконечности пути.
Ты говоришь — я бы хотела улететь, но я боюсь,
И потому я остаюсь, Потому я остаюсь.
Я стал бы ветром, но быть вечным не дано,
Я жил бы там, где всё красиво как в кино,
И от тебя я улетел бы, но боюсь.
Лишь потому я остаюсь, потому и остаюсь.
Я буду ждать тебя, и ты ко мне придёшь,
Ведь ты не станешь улетать, поскольку время не вернёшь,
А я бы ветром стал, но я всего боюсь.
И потому я остаюсь, лишь потому я остаюсь.

А я? А мне то это зачем? Мне спешить некуда, бояться тоже нечего. А детей? А зачем? Даже если представить, что мир не исчезнет, и люди будут жить дальше, зачем мне это? Чтобы придать смысл своей жизни? А она и так полна смысла, но мне от этого не легче. Этот её смысл как-то мало увязывается с моими собственными желаниями и взглядами. Но какая разница? Судьба все-таки исполнила мои мечты. А то, что она это сделала позже, чем мне хотелось, и то, что она, возможно, скоро всё заберёт назад, ну, так что ж поделаешь? Она по-другому не умеет. К этому уже давно пора привыкнуть.

Я летел туда, где прошла моя предыдущая жизнь, где я когда-то был ребёнком и где я по-настоящему был влюблён. Там я был истинным романтиком и достиг недосягаемых другими высот карьеры, став одним из самых влиятельных, а может быть, самым влиятельным человеком своей страны. Я летел в Берлин.

В Берлине я бродил по улочкам города и испытывал ещё одно новое для меня чувство нереальности происходящего. Как в том сне, который мне снился на протяжении многих лет и о котором я рассказал Эрнесте. Самое удивительное было то, что я узнавал большинство улиц этого города, но только в той его части, которая существовала в первой половине двадцатого века.

Так я гулял по Берлину, и, несмотря на то, что я был совершенно один, мне не было скучно. Я испытывал что-то вроде ностальгии, приехав в город своего детства после долгого, очень долгого отсутствия. У меня теперь не было проблем с языком — говорить по-немецки мне было так же легко, как по-русски. Я несколько раз ловил себя на том, что в некоторых ситуациях даже думаю по-немецки.

Прошла неделя. Печальные прогулки, одиночество, маленькие кафе, милый семейный отель в старом центре города. Я никуда не торопился и никуда не собирался уезжать. Я просто жил, тратя своё время, и грустил светлой и чистой грустью.

В один из таких дней я вдруг увидел то самое кафе, которое мне так часто снилось. Я остановился поражённый тем, что мой сон оказывался явью. Хотя я уже привык не удивляться ничему. Это и не было удивлением, пожалуй, это было похоже на чувство, которое бы вас охватило, если бы, рассматривая картинку в старой детской книжке, вы вдруг ощутили бы себя внутри этой картинки.

С колотящимся сердцем я вошёл в кафе. Там всё выглядело так же, как в моём сне. Даже столик, за которым я сидел во сне, был точно такой же, и он был свободен. Посетителей почти не было, за соседним столиком смеялась молодая парочка, официант подошёл ко мне, и я, как и тогда во сне, заказал кофе и воду. Я взглянул на входную дверь. На внутренней её стороне сияли чистые большие зеркала, точно такие, как те, что мне снились.