Максим Перельман - Переход

• Название: Переход
• Автор: Максим Перельман
• Жанр: Научная Фантастика

Судьба и человек, прошлое и будущее, поступки, которые его творят и замыслы, которым не дано осуществиться. Смогу ли я стать богатым, преуспевающим, счастливым человеком, или все, что меня ждет, это тусклая рутина повседневной жизни, незаметно выматывающая душу? Все это близко каждому из нас, этими вопросами живет и главный герой. Он молод и внешне благополучен, но фасад, скрывающий до поры до времени его существование, рушится внезапно и необратимо. Третий рейх, любовь, которая проходит сквозь века, вечная молодость, несметные деньги, наконец, инопланетный разум, все это и намного большее обрушивается на главного героя. Сюжет, замешанный на глубоких философских мыслях, скорость, с которой разворачиваются события, происходящие с обычным на первый взгляд человеком и даже точка, поставленная в конце, означает куда большее, чем конец, скорее намек, что для него все только начинается...

---

Но у меня сердце сжималось от жалости к тебе, когда я представляла, как ты, оставшийся один-одинёшенек на всём земном шаре, в ужасе смотришь на его обезлюдевшую пустоту И как же я была рада, увидев тебя через шестьдесят с лишком лет тогда на вокзале.

Слёзы текли по её щекам. Я чувствовал, что ещё немного, и расплачусь сам.

— Ах, Эрнеста, — сказал я, — в то утро сорок четвёртого, обнаружив исчезновение капсул, я долго ждал твоего возвращения, а не дождавшись, решил, что ты предала меня. Поверив в это, я не хотел больше жить. Я хотел принять «ампулу отмены» и выстрелить себе в висок. Но не найдя их, понял, что ты украла и их. Таким образом, я оставался неуязвимым. Мне и в голову не пришло, что тебе известно их действие и что ты подмешала мне в кофе содержимое одной ампулы. Потом позвонил Гиммлер, мне пришлось срочно поехать к нему. Мы говорили с ним о том, что почти проиграли войну. Что только с инопланетной помощью мы могли бы победить. Но дело в том, что, несмотря на возникший коллапс власти Гитлера, всё уже было так нами подготовлено с помощью пришельцев, что мы не могли потерпеть поражение в войне. И тогда у меня возникли большие сомнения по поводу могущества инопланетян, и я пошёл на эксперимент. Я решил, что если, пустив себе пулю в лоб, я не умру, то это означает, что капсула реально действует. В этом случае я мог надеяться осуществить последнюю сцену моего сценария. А если бы капсула оказалось инопланетным блефом, и я бы умер, то именно этого я и хотел, обнаружив твоё предательство. Но я почти был уверен, что после своего выстрела останусь в живых.

— Да, ты был почти уверен, — задумчиво произнесла Эрнеста, — ведь если бы ты знал, что уже не бессмертен, ты бы не стал нажимать на курок.

— Как знать, как знать… Я не хотел жить без тебя и не хотел бы жить с тобой, зная, что ты способна на предательство. В тот день я не хотел жить.

— Ну а сейчас? — спросила она, — ты по-прежнему хочешь поставить свой сценарий на этой большой сцене, — она кивнула на витрину и, вдруг побледнев, прошептала, — Ральф, там, на улице, тот бармен из Венеции…

— Какой бармен? — не понял я, взглянув в окно.

За ним действительно стоял человек, похожий на итальянца, и смотрел на нас, но был ли это именно тот бармен, который так напугал Эрнесту в Венеции, я утверждать не мог, потому что не помнил его.

— Это просто турист, разглядывающий витрину, — пытаясь её успокоить, сказал я.

— Турист, — повторила она, достав из сумочки тёмные очки и надев их, — ладно, тогда ответь мне, ты хочешь остаться последним живым человеком на этой планете?

— То есть? — я внимательно посмотрел на неё, пытаясь понять, сохранила ли она те «ампулы отмены», украденные ею из стола Ральфа, — что ты имеешь ввиду?

— Ты сказал, что ты хочешь жить. Но ты единственный, кто может помешать им завершить их чудовищный план.

Меня охватила безмерная печаль, оттого, что Эрнеста так безгранично верила в моё могущество, я же был только детонатором их сложной схемы взрыва Мироздания.

— Каким образом помешать? — я усмехнулся, — теперь они меня не ставят в известность о своих действиях. Теперь не я принимаю решения и не я отдаю приказы. Единственно, зачем я им нужен, это чтобы умереть последним…

Она очень пристально взглянула на меня, как в ту нашу встречу в поезде, который мчал нас в Венецию. Я понял, о чём она думает, но это не вызвало во мне страха. В её взгляде я увидел любовь и сострадание.

— Что же ты молчишь? — спросил я.

— Ты ответил себе сам, — она продолжала смотреть мне в глаза.

Её взгляд вызвал во мне протест, и я воскликнул:

— Ах, вот оно что! Ты хочешь сказать, что я должен умереть раньше всех остальных и тем спасти мир?

Она молчала, потом нежно погладила меня по щеке:

— Поверь, мне не хочется терять тебя ещё раз. Но я живу ради жизни. Я хочу, чтобы люди продолжали жить на этой Земле той жизнью, которую дал им Бог. Я попробую остановить и Гиммлера, и инопланетян, и тебя. Это мой путь и я не сойду с него.

Я был в отчаянии — моей смерти хотели все. Инопланетяне, чтобы я умер самым последним, убедившись в том, что кроме меня не осталось людей на Земле. Любимая женщина, чтобы я отправился на тот Свет как можно быстрее.

— Я должен отдать свою жизнь, чтобы спасти человечество? — усмехнулся я.

— Да, дорогой мой. Пришельцы каким-то образом вычислили, что ты не просто человек, а человек с особой миссией — Царь царей. Кто создал тебя таким? Этого не знают даже они. Но тебе известно, что для спасения человечества нужно идти на смерть. В твоём случае ты можешь выбрать, каким способом умереть, а у Него не было.

— У кого у него?

— У Того, Кого распяли, — с металлом в голосе ответила она.

— Ага, — произнёс я, от удивления не зная, что говорить, — интересный поворот темы. Ты что же намекаешь на то, что я Мессия? Ты то откуда всё это знаешь?

— Вот именно знаю, а не намекаю. Ральф, ты — избранный. Инопланетяне считают, что ты избран Богом, чтобы завершить их войну с Создателем. А я считаю, что ты выбран Богом, чтобы в очередной раз спасти Им созданный мир и нашу расу людей. Ты сам-то вдумайся в то, что судьба человечества зависит только от тебя. Думал ли ты, что когда-нибудь твоя жизнь так повернётся? Не пора ли тебе решить, на чьей ты стороне?

Я не хотел ничего решать. Я не хотел думать о чудовищной ситуации, когда любимая мной и любящая меня женщина уговаривает меня совершить самоубийство.

— Можно я пока ничего не буду решать? — тихо спросил я. — Можно я просто побуду с тобой? Я не хочу быть спасителем человечества, я не хочу быть убийцей человечества, не хочу быть Богом, не хочу быть дьяволом, не хочу быть Христом, не хочу Антихристом… Ой, а ты знаешь, Эрнеста, в библии вроде написано, Антихрист придёт в облике Спасителя? То есть, люди примут его за Спасителя.

Неожиданно для себя я начал смеяться так громко, что находящиеся в кафе повернули головы в мою сторону.

— А если это про меня? Возможно, я Антихрист, который спасёт мир путём его полного уничтожения, — говорил я, задыхаясь от хохота, — или я Спаситель, жертвующий собой ради людей. Только о моей жертве, как и обо мне, никто и никогда не узнает. У Иисуса была и есть слава. А у меня не будет славы! Ой, как печально, как грустно… как ужасно, что у меня так и не будет славы! Я же самый крутой человек на Земле!

Я зарыдал.

— Прекрати изображать из себя клоуна, Ральф, перестань так себя вести. Не надо истерик, всё слишком серьёзно, — произнесла она, — пойдём на улицу, а то ты приобрёл здесь не только зрителей, но можешь обрести и долгожданную славу, — сказала она, взяв меня за руку и выводя за дверь.

— «Все мы смешные актёры в театре Господа Бога», — пропел я по-русски, прислоняясь к дверному косяку. Потом серьёзно спросил:

— А откуда ты знаешь? А, может быть, и Иисус смеялся перед тем, как его арестовали в Гефсиманском саду? А? Откуда ты знаешь? Возможно, Он хохотал, а знаешь почему? А потому что всё уже было предрешено! Отчего же не посмеяться перед смертью?

— У тебя ещё не всё предрешено. Но ты сам должен решить.

— Да, да, конечно, я всё решу. Обязательно решу. Но можно не сегодня и не сейчас. Любимая, пойдем, напьёмся? Если у нас осталось мало времени, причём его мало только у меня, так уж позвольте мне насладиться моими последними днями в этой жизни. Я люблю тебя, дорогая моя, и хочу любить до самой смерти. То есть не очень долго, — я снова захохотал.

— Перестань, — сказала она ласково, — я тоже люблю тебя. Перестань мучить себя. Я не просила давать мне ответ сейчас, не просила тебя принимать решение сегодня. Я просто прошу тебя задуматься. А сейчас вернёмся в кафе и, если хочешь, выпьем что-нибудь.

Мы возвратились в кафе, сели за тот же столик.

Я пил коньяк и ещё раз убеждался в том, что алкоголь заключает в себе волшебство и делает этот мир менее твёрдым и более проницаемым для сознания.

— Психиатрам известно, — сказал я, — что пьяный и трезвый человек, находящиеся в одном и том же месте, на самом деле находятся в разных реальностях. То, что случится с одним, не может произойти с другим. Знаешь, Эрнеста, русское выражение «пьяному и море по колено»? Так вот, один мой знакомый, будучи пьяным вусмерть, упал с балкона четвёртого этажа, встал, отряхнулся и пошёл домой.

— Возможно, что существует множество реальностей — для трезвых, для пьяных, для… всё может быть. Но снять стресс с помощью алкоголя можно, — сказала она, — а нам это сейчас не помешает.

Сделав большой глоток вина, она закурила.

— Я так устала от всего этого, — сказала она, выдыхая дым, — почему Мир не может быть мирным, спокойным, устроенным? Почему в нём всегда находится место для таких, как Гиммлер и других сумасшедших маньяков?

Я знал ответы на все её вопросы и даже на те, которые она ещё не задала, но вряд ли она поняла бы, почему я разделяю понятия Бог и Создатель.