Джон Дрейк - Одиссея капитана Сильвера

• Название: Одиссея капитана Сильвера
• Автор: Джон Дрейк
• Издательство: АСТ, Астрель-СПб
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058233-4, 978-5-9725-1472-4

«Одиссея капитана Сильвера» — роман, написанный в лучших традициях авантюрных пиратских историй. Молодой капитан Сильвер, пиратствующий под началом отъявленного мерзавца Флинта, находит в себе мужество противостоять негодяю. Под завывание ветра и лающие выстрелы мушкетов разыгрываются морские сражения, плетутся коварные замыслы, происходят жестокие разборки, устраиваются романтические свидания и разгораются нешуточные страсти.

---

Англичанин замигал, с глупым видом ощупывая тело, как будто выискивая рану.

— Portugues? — спросил Ингленд. — Francais? Espanol?

— Я англичанин, будь ты проклят!

— Х-ха! И это он своему спасителю! Неблагодарная тварь. Я тебе жизнь спас. По твоей милости у меня народу поубавилось, так что почему бы тебе за них не поработать.

— Я на пиратов не работаю.

— А где ты здесь видишь пиратов? — удивился капитан. — Мы все джентльмены удачи, морское содружество, береговые братья.

— Как волка ни назови, он все одно в лес смотрит.

— Гм… — хмыкнул Ингленд, скептически разглядывая долговязого англичанина, которого уже считал новым членом команды. — Ну, болтать с тобой мне некогда, уж извини. Дай охоты особой нет. А как ты крошку Сэма ухлопал, я видел. Неплохо у тебя это получилось, а ведь он среди нас лучший боец был на клинках.

Англичанин не понял, что его похвалили. Решил, что ему предъявляют претензии.

— Надо же, я его ухлопал! Вы отобрали мой корабль и убили всю команду. — Он показал на тело капитана Кармо Косту, от опаленной груди которого еще поднимался дымок — Вот мой капитан лежит, а какой человек был!

Ингленду эта перепалка надоела, Ангельское терпение отнюдь не относилось к числу его достоинств. Он засунул большие пальцы обеих рук за кожаный пояс и забарабанил по нему.

— В общем, дело твое, конечно. Ты человек свободный, решай, я тебя не принуждаю. Я тебя в деле видел и считаю, что тебя можно использовать. Если ты с этим согласен, добро пожаловать. Если же нет… — капитан повернулся к Жану-Полю. — Recharges, enfant![13]…можешь снова закрыть глаза, и покончим дело миром — Ингленд едва заметно улыбнулся.

Француз уже получил из услужливых рук еще один патрон и заряжал мушкет. Капитан по-прежнему постукивал по широкому кожаному поясу.

— Имей в виду, — добавил капитан, обращаясь к англичанину, — как только он зарядит, то сразу выстрелит, не дожидаясь моего приглашения. Можешь мне поверить.

Ругательство англичанина и щелчок взведенного курка мушкета Жана-Поля встревожили присутствующих. Француз прицелился, однако на всякий случай еще раз спросил:

— Je tire, mon Capitaine? Стреляю, кэп?

— Был у тебя шанс, сучок… — усмехнулся капитан.

— Стойте! — крикнул, взмахнув руками, англичанин. Он сделал выбор, на который в таких обстоятельствах решился бы любой Нормальный человек. За исключением разве что святого мученика-страстотерпца. Или Спасителя нашего, Господа Иисуса Христа. Но какому капитану нужны в команде Христос либо святой великомученик?

Закончив разговор с англичанином, команда Ингленда принялась на обоих бортах приводить все, что можно, в относительный порядок. Главная задача — восстановить мореходность купеческого брига. Застучали молотки, топоры, посыпалась необходимая в процессе любого труда рабочая ругань. Сращивались лопнувшие концы, латались перебитые реи, заделывались пробоины.

Пираты оказались умелыми мастеровыми, и не диво, ведь от ловкости рук зависела их жизнь. С должным уважением они предали воде покойников и даже палубу вымыли с грехом пополам. Раненых лечил вечно пьяный коновал, которого капитан именовал «хирургом», а остальные пираты вообще избегали упоминать, боясь его пуще виселицы. Этот пыточных дел мастер останавливал кровотечения исключительно кипящей смолой. Другого доктора, однако, взять было неоткуда, поэтому пираты довольствовались тем, что есть.

Уже через несколько часов после схватки «Виктория» и «Риа де Понтеверда» двинулись в путь. Не откладывая дело в долгий ящик, англичанина привели к присяге, устроив традиционный обряд посвящения в общество «джентльменов удачи».

Церемония эта выглядела цирковым аттракционом, однако, по сути, представляла собою переломный момент в судьбе всякого, в честь кого она устраивалась; каждый, кто прошел ее, знал, на что себя обрекал — на возможное «награждение пеньковым галстуком», на виселицу, в случае поимки фрегатом какого-нибудь из многочисленных европейских величеств.

Команда стянулась к грот-мачте, причем главное внимание пираты уделяли не виновнику торжества, а пузатому бочонку с ромом, содержимое которого перетекало сначала в мятые щербатые кружки, а затем, без задержек и проволочек, в обширные пасти пиратов, производя горячительное воздействие на тела и головы. Капитан Ингденд в ознаменование события даже переоделся. Во всяком случае, нацепил лихо, набекрень шляпу с кудлатыми перьями.

Он солидно восседал в массивном резном кресле с высокой спинкой, специально принесенном из капитанской рубки.

Шумное действо несколько напоминало ритуал в честь пересечения линии экватора — здесь неофита так же оголяли, намыливали, совершали его омовение и завязывали ему глаза.

Определив подходящий для этого момент, благодушно улыбающийся Ингленд бухнул о палубу семифутовым клыком нарвала,[14] который выполнял функцию его жезла или посоха.

— Эге-гей, многоуважаемые братья! — провозгласил он. — В жизни еще одного несмышленыша наступил торжественный момент. Это дитя становится нашим товарищем, вольным гражданином морей. Стяни с глаз его пелену слепоты, мистер первый помощник, открой ему свет истины нетленной, вложи острый меч в длань его.

Повеление капитана тут же воплотилось в жизнь, и несколько ошеломленный англичанин снова усиленно заработал веками, привыкая к свету и озирая толпу вооруженных пиратов, которые мерно колыхались вместе с ним и судном в неспешном плясе бортовой качки.

— Итак, — продолжил Ингленд, — по святому обычаю, каждый брат, ведающий что-то, препятствующее вступлению этого дитяти в наше братство, да выскажется незамедлительно, Или да умолчит об этом вовеки.

Эта пародия на церемонию церковного венчания в данном случае имела сугубо практический смысл. Каждый, кто горел желанием расквитаться с чужаком за потерянного друга — Шестеро убитых англичанином взывали к отмщению, — мог заявить о своем желании и получить шанс стать седьмым в компании покойников. Трупы пиратов спустили за борт с доски, привязав к ногам пушечные ядра. Погибшие моряки «Риа де Понтеверда» такой чести не удостоились — к их животам небрежно примотали балластные камни. Капитанский призыв вызвал тихий гул, народец принялся перетаптываться и переталкиваться. Те, чьими дружками считались погибшие от руки окаянного островитянина, обнаружили вдруг что-то интересное на носках собственных сапог, заметили какую-то редкую птаху небесную или отделались откровенными кривыми ухмылочками. Гудение остальных приобрело несколько разочарованный оттенок: пропало такое развлечение!

— Да будет так! — воскликнул капитан, выдержав приличествующую случаю паузу. — А теперь, новый брат наш, предлагаю тебе подписать Артикулы, как это сделали все мы до тебя.

Первый помощник торжественно возложил на бочку, служившую Ингленду столом, толстенный гроссбух с медными застежками. Его ассистенты поставили рядом чернильницу и песочницу, положили перо, все честь по чести. Книга в тисненом кожаном переплете служила когда-то доброму негоцианту, объеденный рыбами скелет которого уж развалился на косточки и белеет во тьме морской, а то и донным илом зарос. Страницы, исписанные изящным почерком торговца, грубо вырваны, а на первой из оставшихся рука не шибко грамотного океанского бродяги размашисто и кривовато накарябала текст пиратской присяги.

— Ты грамоте обучен, брат? — поинтересовался Ингленд. — Или прочитать тебе пункты без спешки, чтобы вник, понял и продумал, прежде чем подпишешь?

— Буквы знаю, — буркнул англичанин.

— И читаешь складно?

— Прочту.

— Гм, — несколько удивился Ингленд, ибо, кроме его помощников и пушкаря, ни один из пиратов, даже «доктор», грамоты не знал. — Тогда прочти нам, брат, чтобы все услышали. Не помешает.

Англичанин подтащил книгу ближе к фонарю.

— Сии Артикулы…

— Громче! — крикнул Ингленд. — Чтобы и эти друзья услыхали. — Он указал на «воронье гнездо» на верхушке мачты, в котором мотались на ветру двое впередсмотрящих.

— Сии Артикулы… — заорал новый «брат» что было мочи. — По доброй воле и в трезвом сознании вступаю я и торжественно клянусь. Артикул первый. Повиноваться командам капитана моего во всех делах, касаемых мореплавания, а равно бой дальнего и ближнего, под Страхом Моисеева закона, как то: сорок ударов линьком, за вычетом одного, по спине оголенной…

Всего пунктов в книге Ингленда оказалось двадцать три, главным образом вполне разумные, очевидные требования, касающиеся дисциплины. Без соблюдения таких правил Невозможна жизнь никакого судна с тех древних времен, когда началась история мореплавания. Не остались забытыми и такие бытовые детали, как курение тайком под палубами и осквернение мочой трюмного балласта. Уличенный в этом мерзавец, поленившийся в темную ночь пробраться на нос, к отведенному для отправления естественных потребностей месту, без всяких отговорок выпивал пинту той же жидкости, излитой товарищами по команде. Сурово наказывалось присвоение добычи помимо законной процедуры дележа. По сути, требования эти не отличались от принятых и на других пиратских посудинах, бороздящих просторы Индийской Карибики.