Эльхан Мирзоев - Мои останкинские сны и субъективные мысли

• Название: Мои останкинские сны и субъективные мысли
• Автор: Эльхан Мирзоев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

«Суверенная демократия»… «Управляемая демократия»… Дааа. Реформы сверху, модернизация из Кремля. В Европе тоже было нечто подобное. Например, в Австрийской (в будущем Австро-Венгерской) империи, осколку «Священной Римской империи». В самом начале 19 века. Называлось это «просвещенным абсолютизмом» — уверенная в собственной правоте и чистоте намерений монархия, официальное чиновничество, которое знало когда и кого казнить, а кого и чем миловать и очень нелюбившее, когда ему указывают на его ошибки. Для них реформы, модернизация, просвещение — было чем-то забавным, как новый необычный парижский соус, благородным как парусник и торжественным как венский вальс. И могло быть осуществлено только в рамках официальной идеологии — такая косметическая модернизация. И только под руководством самого этого официального чиновничества — избранными из избранных — потому что официальная идеология, вся «Священная Римская империя», да и сама Истина ассоциировалась у них только с ними самими. Потому что про необходимость реформ они задумались, читая модные книги французских энциклопедистов после сытных обедов, а не после того, как уставшие, отчаявшиеся низы устроили им революцию. Как это произошло в соседней Франции.

Отношение к свободе слова и к СМИ у них тоже было соответствующим. Идеолога габсбургской бюрократии, Клемента фон Меттерниха — министра иностранных дел, а фактически — главу правительства Австрийской империи (в последствии канцлера) — любил австрийский обыватель, любили военные, и даже доморощенная богема. А сам он не любил любую критику, а также независимые, неугодные СМИ и успешно выдавливал её в нищее подполье (сейчас эту роль играет Интернет), а роль общественно-политических СМИ играла официальная и официозная пресса. Пётр Звездич-Ротенштерн, исследователь австрийской печати того времени, писал про это сто лет назад: «Беспечальное житьё вели исключительно издания и изданьица, ушедшие всецело в болтовню и сплетню на тему о театре, артистах и артистках, легко прохаживающиеся насчет искусства и литературы. Эти газеты, развлекавшие и забавлявшие, главным же образом отвлекавшие внимание от общественной и политической жизни, были в особом фаворе, и лукавый, мрачный Меттерних впоследствии на примере этих понижавших духовный уровень читателей изданий поучал своих коллег, германских министров, как нужно взяться за дело, чтобы умеючи держать население в стороне от насущных для него вопросов политической и общественной жизни». Как много похожего и родного, не так ли?

Серьёзный кризис из-за жестокого поражения австрийской армии от войск Наполеона и необходимость искать сближение с народом, заставили душителя Меттерниха благоговеть «к загнанной и поруганной прессе, в которой опять увидели незаменимого посредника между правительством и народом». А потом снова зажимать свободу слова и любые гражданские свободы — вплоть до революции 13 марта 1848 года «Весны народов», подавленной при помощи российских имперских войск. А потом снова зажимать — уже руками идеологических преемников Меттерниха — вплоть до военной катастрофы 1859 года, поражения от Франции и Сардинии. И только после этого закончились жестокие игры со «свободой» слова.

Это известные факты из истории журналистики. Об этом читают лекции студентам. Неужели, это всё надо заново доказывать?.. Я об этом дипломную писал в МГУ. У меня крыша ещё с журфака едет. Хотел на последнем курсе повеситься… Любопытство мешает.

Демократия не может быть дешёвой. Мы стали заложниками собственных страхов — свалившихся на голову прекрасной анархии свобод и абсолютной ответственности из 90-х. «Свобода — это ответственность. Вот почему все её так боятся». Это по Бернарду Шоу.

Как же тепло в стойле! На душе тепло. Вне стойла ветер, холод, но там и свобода, свобода выбора. Но главное — там ответственность, необходимость ответственности. Эти люди отдали своё право на свободу, «кровавый путинский режим» ни у кого великой силой ничего не отбирал. Он вначале только попытался, только заикнулся. И люди бежали за ним, цеплялись за подол, плакали и умоляли забрать у них эту свободу. Не видели авторства взрывов в Москве и удачно совпавшего рейда в Дагестан из Чечни? Нет, намеренно делали вид, что не видят. Сами использовали, как повод, эти события, чтобы сдать, скинуть прекрасную анархию своих свобод. Потому что за тяжелые 90-ые они пришли в ужас перед свободой, панический ужас. Потому что ответственность, совесть — вещь индивидуальная. А какая в стойле ответственность? Только сильный может быть и хочет быть ответственным. «Я просто стоял и травку жевал, я здесь ни при чём». Какой с раба спрос о совести? Раб всю ответственность за сталинизм, лукавя, свалит на Сталина, обманывая себя в том, что он к сталинизму отношения не имеет. В том числе и потому что он ничего тогда не делал. И сейчас ничего не делает.

Когда-то придёт понимание, что надо самим отвечать за свою судьбу. Не просто «Выбрали президента — и пусть он сам всё решает. Мы же ему верим — посмотрите в его честные глаза». А постоянно следить за ним — каждый день, за каждым шагом — самому требовать ответа, самому принимать решения, самому держать ответ. И в то же время всем городом, всей областью, всем обществом. Потому что в политике, в выборе менеджера-чиновника понятия любовь, «честные глаза», «он мне нравится» — неприемлемы, политика — дама прагматичная. Человек — такое существо, ему дай абсолютную власть — и он станет монстром. Если мы не контролируем политика, политик начинает контролировать нас. А потом играть нами, нашими жизнями — мною, моей жизнью. И проблемы страны становятся моими проблемами…

Но когда? Неужели нужен внешний пинок. «Петух жареный». Наполеон. Поражение. Тогда одумаются? Но это же глупо…

Девятый час вечера. Ходил к нашей «тарелке». Появилось ещё два автобуса с ОМОНовцами. В самом штабе тусовщиков стало поменьше. Лица единоросов напряжённые. Постоянно уходят куда-то совещаться. Ждут, наверное, чего-то. Говорят, все центральные площади Москвы блокированы милицией, вэвэшниками и ОМОНовцами. Но чего? Беспорядков??? Они с ума сошли? Какие беспорядки? Кто?

Ничего не произошло. Вышел самый-самый оптимистичный сценарий поствыборной ситуации. Оптимистичный для Кремля.

Уже час ночи. Выпуск новостей ведёт Алексей Пивоваров. Кондратьев «включается» из здания ЦИК. Come on, Владимир Петрович, объясните нам?

Как-то наш пожилой и умудрённый опытом зарубежных командировок — с советских времён: ещё при Андропове, ещё при Брежневе — корреспондент-обозреватель раздосадован результатами выборов… А? Нет, это он так иронизирует, ёрничает. Это не для тупых, эта такая насмешливость-месседж для людей, читавших «Литературную газету» в 70-80-х годах прошлого века — собирали вырезки из неё, подшивали, цитировали для единомышленников — в качестве альтернативного источника информации: «Тем не менее партия Явлинского всё равно не имеет шансов войти в новый парламент. И даже не набирает тех 3 процентов, которые позволили бы ей получить дотацию за выборы — на каждого избирателя из бюджета полагается 5 рублей». От человека читавшего ту ЛТ человеку читавшему ту ЛТ: видите, мол, я тоже голосовал за этих бездарей «яблочников». Ну, это такая старая русская самоирония интеллигентствующих. Столица, блин, университеты. Опыт. Погоны. Рапорты.

А под конец включения развлёк «Кроме того, появилась забавная информация. Одна семейная пара в Хакасии была так воодушевлена выборами, что решила назвать родившуюся девочку странным именем Выборина». И они с Пивоваровым посмеялись этому. Мило посмеялись. Весело так… У людей всё в порядке. Аппетит хороший. Сон здоровый. В сортир ходят регулярно. Холодная вода. Горячая. По утрам душ. Вечером перед сном полистают «Новую газету», а потом GQ послюнявят — а что?! Men’s Health ещё. Отдых на море. Массаж лица. Медстраховка — фул-пакет. И ровный загар. Готовят себя к высшему предназначению. Люди берегут силы для того момента, когда пипл проснётся и скажет: «Дорогие наши! Бесценные! Не хотим больше хавать! Хотим правды услышать — расскажите! Разжуйте!» Этого они ждут! Когда быдло одумается и приползёт. Бить челом. И тогда они, начитанные, умные, красивые, сексуальные, загорелые начнут говорить правду, учить народ — что же теперь ему делать, как быть и кому дать. Сейчас? Самим? А чё зря пальцем шевелить? Это же нелогично. Нецелесообразно. Не-мо-ти-ви-ро-ва-но! Не время пока. Когда люди будут достойны, вот тогда уж они… По-настоящему дадут… Такие тексты, такие комментарии будут… Хлёсткие, но ироничные. Ух… Ах!.. Фсс… Порыв. Манёвр. И снова порыв. Красивое словечко. Ассоциативный монтаж. Точный, но тонкий оборот. Это очень метафорично, хи, хи, хи, Владимир Петрович. Да, да, да! пора! время пришло! — и нельзя более терпеть, Татьяна…ой, ой, простите…Алексей…