Эльхан Мирзоев - Мои останкинские сны и субъективные мысли

• Название: Мои останкинские сны и субъективные мысли
• Автор: Эльхан Мирзоев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Но первое место в абсурдном мире российского телевидения занимает Первый. ОАО «Первый канал». По сравнению с ним НТВ — это эталон немецкой педантичности и британской деликатной объективности.

На главный телеканал страны я попал случайно. Во всём виноват мой бывший друг и коллега с НТВ Олег Пташкин, который придумал идею и концепт еженедельного мужского тележурнала «Большое событие» и попросил помочь показать его топ-менеджерам Первого канала.

Протекцию нам оказал Максим Шевченко, ведущий еженедельного политического ток-шоу на Первом канале «Судите сами», человек позиционирующий себя как думающий, весёлый и давний мой знакомый. Не знаю, почему-то он ко мне хорошо относился. Думаю, что теперь относится по-другому. Ну, так получилось. У него свой выбор — думать одно, говорить другое, а делать что-то непонятное…

Максим показал расписанный проект одному из заместителей Константина Эрнста, руководителю Студии специальных проектов «Первого канала» Наталье Никоновой. Дирекция эта курирует производство почти 80 процентов программ телеканала. Не знаю, какой пиар сделал мне Максим Шевченко, но по телефону эта дама сладким-сладким голоском попросила меня называть её «просто Наталья». Это и радовало, и удивляло: потому что почти все опрошенные мною другие коллеги с Первого выдали про Никонову близкое по смыслу определение — «закомплексованный монстр». Отгоняя противоречивые мысли в голове и путаясь в словах, я договорился с нею о встрече.

На улице был май 2008 года. Мы с Олегом сидели в кабинете у Никоновой на восьмом этаже Останкино — в АСК-1 по большим лифтам.

До мирового кризиса оставалось несколько месяцев, и о том, что экономика России скоро рухнет, подозревали только маргинальные эксперты. А остальное население в тот день думало о другом. Весна была в самом разгаре. Даже в загаженном московском воздухе пахло любовью. За окном дрались обезумевшие от страсти самцы-воробьи. Две большие жирные мухи сцепились в объятиях на стене шкафа в вертикальном положении — тут, прямо в кабинете Никоновой — и трогательно тихо-тихо жужжали, что напоминало характерное постанывание. Эта сцена меня обрадовала, и я едва не расплакался — возможно, из-за приближающегося кризиса. Кризиса среднего возраста…

— Рада встречи с Вами, — с интересом оглядела меня Никонова и быстро переключилась на моего друга.

Олега она разглядывала в четыре раза дольше, чем меня. А потом удовлетворённо добавила, как я понял по смыслу, обращаясь ко мне:

— И рада, что Вы пришли не один.

— Ну, да. Он автор идеи, — улыбнулся я и хотел пошутить по поводу двусмысленности её замечания, но еле сдержался. Никонова не увидела моих усилий, потому что снова перешла на созерцание Олега.

Пока она это делала, я окончательно прогнал сложившийся у меня в голове образ. Причина, подумалось мне, нерепрезентативность проведённого мною опроса, и это радовало — никогда не был силён в социологии. Ну, как эта хрупкая женщина в огромном кресле могла соответствовать определению, которое про неё распространяли коллеги?

Невысокая блондинка, с тонкой бледной кожей, не лишённая привлекательности в возрасте… ну, старше меня. К тому же Никонова старательно молодилась. Я сидел ближе и видел: на ней была надета короткая юбка, а на недостающих до пола ногах — подростковые гетры тёмного цвета. Во время разговора она под столом поглаживала чёрную кожу своего большого кресла — то нежной, то беспокойно-судорожной лаской. Было понятно, чего ей не хватает в жизни…

Тон в беседе задавала Никонова. После её высокоинтеллектуального монолога: об «отсутствии свободы слова в России», но необходимости «всё же что-то делать, потому что жизнь продолжается», да и потому что «и так всё хорошо», и «кому это нужно — ихняяя свобода слова», начался нормальный разговор.

Как я понял много позже, в тот майский день у этого так сказать теле-босса была особая цель, а также особое настроение, из-за которого она пыталась произвести на нас эффектное впечатление. Хотя… на Олега, мне кажется, она больше пыталась произвести эффектное впечатление. Периодически, пока Никонова говорила свою речь, она замирала и засматривалась на него, что-то поправляя у себя под столом и поглядывая на свою большую чёрную сумку на столе.

— А что такое мужской тележурнал? — вдруг перешла она к главному.

— Всё, что интересует успешную динамичную мужскую аудиторию, — стал объяснять Олег. — Тренды-тенденции, китч, общеполезные открытия. С рабочим слоганом программы «тренды и бренды». Лучшие новинки и тенденции. С иронией, конфликтом, динамикой, но без бульварной похабщины и желтизны. Главное — корректность. С несколькими жанрами: и репортаж, и портрет, и расследование, и исследование. Тут в концепте проекта всё подробно расписано — о чём программа, и как её делать.

— А почему вы думаете, что нам, Первому каналу, это интересно?.. Нет, нет, сам по себе проект интересен — иначе, я бы не встречалась с вами, — медленно и чётко произнесла теленачальница, а потом сделала красивый, отработанный часами тренировок перед зеркалом жест, чтобы поправить волосы. — Но нам-то это зачем, а? Ыммм?

— Ведь у вас есть проблемы с аудиторией, не так ли? — спросил я в свою очередь.

— То есть? Это как же понимать? Какие проблемы?

— А, хорошо. Основная аудитория Первого канала — это женщины старше 40 лет.

— Ну да это «наши старушки», — благосклонно кивнула молодящаяся Никонова. — Это наша главная опора. И что? Чем они вам не нравятся?

— Ну, не самая интересная для серьёзной рекламы категория людей. Какой рекламодатель к вам идёт с радостью, а не из-под палки государства и «Видео Интернешнл»? Производители моющих средств, всяких йогуртов, гигиенических салфеток и других продуктов для домохозяек. Признайтесь, в основном Ваша аудитория — это люди, которые не имеют возможности выбора — выбора телепродукта. Ну, вынужденно смотрят телеканал — нет у них альтернативного источника. А вы впустую пользуетесь широтой покрытия территории страны сигналом вещания телеканала…

— И наверняка, вы же хотите привлечь к себе мужскую аудиторию, — дальше продолжил Олег. — В целом — социально и финансово активного зрителя.

— Ну, допустим… — задумалась Никонова. — Хотим. Хотим мужскую. Да, да.

— В России уже сейчас около трети аудитории в возрасте от 22 до 35 лет практически или вообще не смотрит телевизор, — завёлся Олег. — Неужели вы не думаете над тем, как вернуть себе этих людей?

Никонова немного успокоилась. Строить дальше из себя большого телепрофи получалось у неё плохо.

— Ладно, ладно, ребята. Но как сделать так, чтобы мужчины смотрели? Ну, давайте, расскажите. Да, телевидение создаёт иллюзию жизни. Мы придумываем реальность, изображаем жизнь такой, какой её нет, но какой она видится в мечтах населения (?-!). Что мы можем сделать — расскажите? Ну, чем отличается мужской тележурнал от остального нашего продукта?

— Ну, вот Вам пример НТВ, у которого в основном мужская аудитория…

— А как? Как на НТВ? Как это сделать? — перебила меня Никонова.

Вначале я подумал, что она нас проверяет, но оказалось — она и в правду этого не знала.

— Как же так? — удивлённо переглянулся со мной Олег. — Как? В выборе тем, в форме подачи, в закадровом наговоре, в фигуре и личности ведущего. Ну, и авторов, которые будут делать сюжеты-репортажи.

Никонова его не перебивала. Она смотрела ему в рот, сидя в своём огромном кресле прямо и положив руки на стол как школьница.

— В студийных декорациях, в конце концов. Здесь всё расписано. Проект выстрелит. Хотя это и дорогой проект. Дорогой и серьёзный.

Никонова от этих слов вздрогнула и пришла в себя.

— Да? Хм! — выдохнула она и откинулась на спинку кресла, выпятив вперёд грудную клетку.

И тут теленачальница с претензией выдала сакраментальную фразу, объясняющую парадигму самоидентификации руководства Первого канал в — и против — окружающей действительности:

— Да у нас здесь на Первом всё дорого и круто! Понимаете? Дорого и круто! Это же Первый канал!

Это она так возмущалась. Потому что она обиделась.

На несколько минут я выпал из беседы.

Оооо, дааааа! Это оно! Дорого и круто! Нет, на них нельзя смотреть без смеха! Это смысл жизни! Я хринею! Меня прёт от них! Я никогда не повешусь! Самый длинный сериал! Инвалиды душевные!

Добро пожаловать на Первый канал! Да! Да! Да! Главное — не реальность, «главное — как себя позиционировать». Понты правят миром! Чем больше блеска, тем сложнее приглядеться. Чем больше шума, тем больше можно втихаря подворовать! Нет — нахапать!

«Дорого и круто!» — это как было на Евровидении в Москве. Это «самое дорогое за всю историю этого конкурса шоу» при отсутствии обычных удобств для конкурсантов. Ну и что, что для артистов не были даже запланированы помещения для репетиций, и они готовились к выступлениям прямо на улице. Зато были какие-то плавающие в аквариумах люди-дельфины и непонятная Жар-птица под потолком «Олимпийского». Зато «у нас самый грандиозный за всю историю Евровидения Евродом с уникальной барной стойкой», — тупо радовался Эрнст. Барная стойка — это самое главное на Евровидении. До сих пор все помнят московское Евровидение по этой барной стойке. Ну, не понимает этот Эрнст, что дурной тон это когда барная стойка и представляющая страну Анастасия Приходько, известная своими расистскими взглядами. Страны, принимавшие Евровидение до Москвы, умудрялись зарабатывать на этом конкурсе, а России это не нужно. Денег много. Страна богатая. На понты деньги найдутся…