Эльхан Мирзоев - Мои останкинские сны и субъективные мысли

• Название: Мои останкинские сны и субъективные мысли
• Автор: Эльхан Мирзоев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Ничего неординарного в этом человеке — грузный, ниже среднего роста. С мясистым лицом. В сером костюме. Пиджак обвислый. Уверен, что его зовут не «Евгений Евгеньевич». По лицу видно — не Евгений Евгеньевич. Нет, это не Евгений Евгеньевич.

Ничего неординарного. Однако хозяин. Правда, играет роль доброго хозяина. Не такого злого, как «Иван Иванович». Особенно, с журналистами. Роль добродушного, но бесцеремонного офицера старшего командного состава со свежей партией «запахов».

Это самое запомнившееся мне усиление. Все остальное — также абсурдно. Чепуха и ерунда. Ещё больше солдат ВВ, омоновцев и техники. Ещё один пост с рамками металлодетектора. И новые стопки списков. Цирк продолжается.

Столпотворение перед входом в здание. Главная новость из России. Все центральные и аккредитованные в России СМИ тут. Шум. Крики. Жарко и душно. Всех журналистов пытаются загнать на маленький пятачок — огороженное железными решетками пространство перед судом. Напоминает, загон под открытым небом. Вокруг — передвигаться тяжело, но можно. А в нашем загоне все прилипли друг к другу, хоть тут же вступай в брачные взаимоотношения. Почти родственники. А приставы всё загоняют, и загоняют свежие партии. Ещё и заталкивают — руками, спиной, плечами. С разбега. Утрамбовывают массу.

Обливаемся потом и обливаем потом — друг друга. Дышим друг другом. Аромат. Жалко девушек. И стыдно перед ними.

Первыми из загона стали ломиться операторы с камерами. Перепрыгивали через металлические заграждения. Улепётывая от приставов. Потом бросились все. Стадом. Была давка. Крики. Рёв. Как на бойне.

Только к полудню успокоилось. В загон затолкали операторов, а всех остальных коллег оставили снаружи. Во внутрь здания суда, а тем более в зал удалось попасть только единицам.

Было около часа дня. Тут из дверей суда выскакивает группа журналистов-информационщиков. Бледные. Ошеломлённые.

Да, да. Это сейчас никто не сомневается. Все предсказатели. А тогда — не верили. Не могли поверить. Эх, надо было спорить на деньги.

Снаружи возобновляется паника. Вначале оцепенели, а потом — суматоха. Никто ничего не слышит. Кричат одновременно: «Что случилось?» «Что там произошло?» А эти тоже: одни не могут сформулировать, другие вообще произнести ни слова. По выражением лиц — можно подумать, что Ходорковский сбежал. Или Шохин разделся голым. «Иван Иванович» овладел креслом судьи Колесниковой.

Вся эта сцена продолжалась несколько секунд, но очень запомнилась.

Оказалось, что пессимистический вариант — дали почти максимальный срок…

Адвокаты вышли уже после нашего прямого включения на НТВ. Дежурные фразы. Махание кулаками от бессилия. Антон Дрель, «защитник и друг» Ходорковского читает его заявление. Вот часть: «Для меня принципиально важно добиться правды и справедливости на родине. Мне известно, что судьба приговора по моему уголовному делу решалась в Кремле… Именно мои недоброжелатели, которым по ночам снится обуреваемый жаждой мести Ходорковский, обречены всю оставшуюся жизнь трястись над украденными активами ЮКОСа. Это они глубоко несвободны и свободными никогда уже не будут. Их жалкое существование — вот подлинная тюрьма. Я же имею полное право говорить все, что думаю, и поступать так, как считаю нужным, не согласуя свои планы с какими-либо кураторами. И потому мое жизненное пространство отныне — территория свободы. Узники же те, кто остается рабами Системы, кто вынужден унижаться, лгать, подличать для сохранения своих доходов и сомнительного положения в этом неприличном обществе… Я буду бороться за свободу — свою, Платона Лебедева, других моих друзей, всей России. И особенно — следующих поколений, тех, кому будет принадлежать наша страна всего через несколько лет. Для них моя судьба должна стать уроком и примером… В моей судьбе теперь нет ничего лишнего, случайного, наносного, никаких жирных пятен. Будущее видится мне светлым, а воздух завтрашней России — чистым. Я потерял место в олигархической тусовке. Но приобрел огромное число верных и преданных друзей. Я вернул себе ощущение моей страны…» Хорошие слова.

Родители Ходорковского. Их было жалко. Два пожилых человека. Которых ломают. Не думаю, что они так счастливы. Законы Природы. Она бьёт по самым дорогим людям. И продолжает бить, даже когда начинаешь сомневаться в прежних принципах. Мать Марина Филипповна говорит, что ожидала такого приговора. А сама плачет. Отец главы ЮКОСа Борис Моисеевич Ходорковский обращается к журналистам: «Я хочу поблагодарить вас всех за то участие, которое вы приняли в этом судилище. Большое вам родительское спасибо».

Он благодарит. Искренне. Но получилось двусмысленно.

Смотрю на коллег. Разочарование. Суматоха. Ах, вы не ожидали? Такого приговора.

Ошарашены?

Уже расходятся.

Я тоже ошеломлён.

Тем, что всё так и закончится.

Смотрю перед собой. На земле, в метре от меня, лежит оброненный кем-то из коллег-фотографов пустой кофр для объектива. Набираю в легкие воздух. Больше. Ещё больше. Ещё!

Сам не ожидал:

— Это бомба!

Слышу свой очень громкий голос.

Нет вначале просто: «Бомба!» А когда рядом стоящие коллеги смотрят в ужасе на меня, громко добавляю: «Это бомба!»

Да, я не мог поступить по-другому. Что-то эдакое я должен был выкинуть. Если не я, то кто же… Мне же больше всех надо было.

Все стали разбегаться.

Ко мне бросились приставы и силовики.

Помню, как один из стоящих рядом со мной коллег — фотокорреспондент — мгновенно посерев, просил меня: «Ты что?! Нет, нет. Не надо». А я успел засмеяться и толкнуть его в бок локтём. Прежде, чем ещё раз крикнуть…

Я так захотел. И потому сделал это.

Почему? Так получилось. Ну, не знаю… Дурак, наверное.

А те, кто воспринимал этот процесс и цирк серьезно, подыгрывал, кто они?

Кто вы?

Я готов отвечать за свои действия. Пусть другие тоже готовятся.

Думаю, надо было крикнуть «Аллаху акбар!» Это была бы оценка на весь этот спектакль. Моя оценка. И добавить: «Свободу Ходорковскому и Лебедеву!» А? Да, это было бы лишним. Наверное, повторить «Аллаху акбар!» Был бы такой постмодерн — пусть разгадывают. Резюме.

Тупо?

Тупо!

Глупо?

Еще как…

Вот и всё, что я увидел за столько месяцев тут, на Каланчёвке, было также тупо и глупо. На глупые, ненормальные действия остаётся реагировать только глупо и неадекватно.

Отстаньте! А они не дураки?! То, что тут делалось — не ребячество?! Не инфантилизм?!

Нет, тогда я тоже думал, что дурак. Но потом понял — поступил правильно! Вернее, естественно. На их неадекватное поведение родилось моё неадекватное поведение. А как они хотели? Чего ждали? Серьёзного, правильного поведения? Буду я с наперсточниками церемониться.

Столько нормальных людей видело этот абсурд. Взрослых, не инфантильных. Ведь между собой почти все — особенно не телевизионщики — говорили о происходящем, как о «главной трагедии 2000-х». И ни один не встал на процессе и не крикнул, например, Шохину: «Слушай, Дима, ты что — больной?! Какое отношение имеет к делу техпаспорт бассейна, который ты уже час здесь нам всем читаешь?!» Или же — классическое — «Судью — на мыло!»

Никто. И я не выкрикнул. Почему?

У меня были проблемы. Затащили в здание суда. Ну, помяли немного. Исподтишка. Больно. Давление. Угрожали. Ох, как угрожали. Красиво, красочно. В сочных тонах. Но быстро отпустили. Всё! Не знаю, почему. Но я их запомнил. Этих художников.

«Иван Иванович» бегал декоративной собачкой около «Евгения Евгеньевича», жаловался, просил репрессий. А взгляда в глаза не выдерживал — смущался и прятался за большую спину хозяина. Который оказался немного умнее — зачем портить праздник. Такой праздник.

Даже на НТВ мне никто про этот случай не напомнил. Узнали сразу. Звонили сразу. Но потом никто не вспомнил. Такой праздник.

Ничего не было.

Так что, если я там напугал десяток впечатлительных «силовиков» — это ничего. Не расслабляйтесь. На ваш детский сад — моя «нулёвка». Моё аффективное поведение.

Тем боле такой повод.

Скучно стало в России.

«Речники» рождаются мещанским равнодушием. Вообще, равнодушием.

Мещанство.

Получите!

Мещане!

Ешьте!

Заказывали, заказывали…

Платите! платите!..

На следующий день после оглашения приговора, приезжал к зданию суда. Просто. Мне было интересно — главное. Сомнения. А вдруг!..

Какая предсказуемость… Скучно стало в России. Строительная техника стоит тихая. Больше не шумит. Не грохочет. Ни десяток самосвалов и столько же бульдозеров. Ни асфальтоукладчики. Ни дорожные катки. Да, даже дорожные катки сиротливо стоят. Рабочих тоже не видно. Ещё через пару дней всё это полностью исчезло. Испарилось. Дорожные работы закончились.