Луиз Пенни - Что скрывал покойник

• Название: Что скрывал покойник
• Автор: Луиз Пенни
• Издательство: Книжный клуб "Клуб семейного досуга"
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9910-0080-2

Тихую провинциальную жизнь деревушки Три Сосны, что в Квебеке, нарушает убийство бывшей школьной учительницы Джейн Нил. От рождения и до самой смерти прожила она здесь. Все ее знали, все любили… Или не все? И почему выбрано столь непривычное орудие убийства — классический охотничий лук?

Это не единственная загадка, которую предстоит разгадать. Ни разу за всю свою долгую жизнь Джейн Нил не пускала друзей дальше кухни. Что же она скрывала?

Странные обстоятельства… Странная жизнь… Странная смерть…

---

Волна огромного облегчения накрыла ее с головой. Клара взглянула на Питера, склонившегося над ней. Под глазами у него выступили темные круги. Поседевшие волнистые волосы были в беспорядке. Она провела рукой по собственным волосам и нащупала заколку-«невидимку», запутавшуюся в том, что когда-то было прической. Вытащив ее вместе с волосками, она осторожно положила руку Питеру на затылок. Одной рукой она молча притянула его голову к себе, а другой принялась поправлять его непокорные волосы и заколола их «невидимкой». Она прошептала ему на ухо:

— Спасибо. Прости меня.

И Питер заплакал. К своему ужасу, он почувствовал, что глаза у него щиплет, как они наполняются слезами, а в горле застрял комок. Он больше не мог сдерживаться и дал волю своим чувствам. Он плакал так, как плакал однажды, когда ребенком, лежа в кровати и вслушиваясь в такой успокаивающий разговор родителей внизу, вдруг понял, что они обсуждают предстоящий развод. Он обнял Клару, прижал к груди и стал в душе молиться о том, чтобы никогда не потерять ее.

Совещание в штаб-квартире Сюртэ в Монреале длилось недолго. Коронер надеялась получить предварительный отчет сегодня после обеда и собиралась по дороге домой завезти его в Три Сосны. Жан Ги Бювуар доложил о своем разговоре с Робертом Лемье, сотрудником Службы общественной безопасности Ковансвилля, который по-прежнему не утратил желания помочь им.

— Он говорит, что Иоланда Фонтейн чиста. Есть смутные подозрения в кое-каких скользких делишках в качестве агента по торговле недвижимостью, но пока что ничего противозаконного не обнаружено. А вот ее супруг и сын хорошо известны полиции — и местной, и Сюртэ. Супруга зовут Андрэ Маленфан, возраст — тридцать семь лет. Пять приводов за пьянство и нарушение общественного порядка. Дважды обвинялся в нанесении побоев. Еще дважды — во взломе и проникновении.

— Он сидел? — поинтересовался Гамаш.

— Пару раз в Бордо. А в местной кутузке он вообще частый гость.

— А сынок?

— Бернар Маленфан. Возраст — четырнадцать лет. Похоже, весь в отца. Яблоко от яблони недалеко падает. Неуправляем. Постоянные жалобы в школе. Бесконечные жалобы от родителей.

— Мальчика обвиняли в чем-либо конкретном?

— Нет. Просто пару раз серьезно поговорили с ним.

Кое-кто из офицеров в комнате презрительно фыркнул, выражая свое отношение к сказанному. Гамаш знал Жана Ги Бювуара достаточно хорошо, чтобы понимать, что тот всегда приберегает самые лакомые кусочки напоследок. Что-то подсказывало старшему инспектору, что и на этот раз он не ошибся. Продолжение непременно последует.

— Есть одна вещь, — произнес Бювуар, и в глазах у него вспыхнул торжествующий огонь, — Андрэ Маленфан — охотник. Сейчас из-за судимостей он не имеет права охотиться с ружьем. Но…

Гамашу доставляло удовольствие смотреть, как Бювуар разыгрывает целое представление, потакая драматической стороне своей натуры. Похоже, на этот раз он наткнулся на что-то по-настоящему интересное. Последовала долгая пауза.

— …в этом году, в первый раз, он подал прошение и получил разрешение на охоту с луком и стрелами.

Вот это да.

Совещание закончилось. Бювуар раздал задания, и члены бригады разошлись по делам. Когда комната опустела, Николь поднялась с места, но Гамаш жестом попросил ее задержаться. Они остались одни, он хотел поговорить с ней так, чтобы никто не мешал. Он наблюдал за ней во время совещания. Она снова сидела в одиночестве, отодвинувшись подальше от соседей, и не прикоснулась к кофе с булочками, которыми с удовольствием угощались другие офицеры. Собственно говоря, она вообще не делала ничего из того, что делали остальные. Оно явно было намеренным и прямо-таки подчеркнутым, это желание обособиться от членов бригады. Одета она была скромно и просто, совсем не так, как должна была одеваться живущая в Монреале девушка, которой исполнилось всего двадцать с чем-то лет. В ней не было ничего яркого, запоминающегося, бросающегося в глаза, что обычно характерно для квебекцев. Он понял, что успел привыкнуть к тому, что все члены его бригады отличались определенной индивидуальностью. А Николь, создавалось впечатление, стремилась стать незаметной и невидимой. Ее костюм тускло-синего цвета был сшит из дешевого материала. Плечи подбиты ватой, причем небрежно и комковато, и это явно свидетельствовало о том, что он куплен на распродаже в каком-нибудь дешевом магазинчике. Под мышками виднелись светлые полукружья от пота. Очевидно, она не удосужилась почистить или выстирать его с тех пор, как надевала последний раз. Ему пришло в голову, что она, скорее всего, сама шьет себе одежду. И, наверное, до сих пор живет с родителями. Должно быть, они очень гордятся ею, а она постоянно испытывает на себе давление оттого, что непременно должна преуспеть. Может быть, раздумывал он, этим и объясняется единственная черта ее характера, которая действительно отличала ее от остальных. Ее самодовольство и самоуспокоенность.

— Вы стажер и находитесь здесь для того, чтобы учиться, — негромко произнес он, глядя ей прямо в лицо, которое исказила недовольная гримаска. — Поэтому я намерен преподать вам небольшой урок. Вам нравится учиться?

— Да, сэр.

— А как вы учитесь?

— Сэр?

— Я задал вам ясный и прямой вопрос. Пожалуйста, подумайте и ответьте мне.

Его темно-карие глаза, как всегда, искрились жизнью и теплотой. Он говорил спокойно, но твердо. Без всякой враждебности, по при этом явно требовал ответа. Он разговаривал так, что не оставалось сомнений в том, что он начальник, а она всего лишь стажер. Николь растерялась, она не ожидала такой перемены. Вчера он вел себя так дружески, так любезно, обходительно и учтиво, что она решила непременно воспользоваться этим его отношением. Сейчас она начала понимать, что опять ошиблась.

— Я учусь, наблюдая и слушая, сэр.

— И?

И что? Они сидели напротив друг друга, и у Гамаша был такой вид, словно в его распоряжении весь день, хотя она знала, что через два часа ему предстоит общее собрание жителей деревни Три Сосны, а им еще нужно добраться туда. Николь оцепенела. И… и…

— Подумайте о том, что я сказал. А вечером расскажете, что вы надумали. А пока позвольте познакомить вас с методами, которые я использую в работе. И чего жду от вас.

— Да, сэр.

— Я наблюдаю. Я очень хорошо умею это делать. Подмечаю разные вещи. И слушаю. Внимательно слушаю то, что говорят люди, какие слова употребляют, каким тоном их произносят. Слушаю и то, чего они не говорят. И это, агент Николь, самое главное. Право выбора.

— Право выбора?

— Мы имеем право выбирать. И выбираем свои мысли. Мы выбираем свое восприятие. Мы выбираем свое отношение к чему-либо. Мы даже можем не подозревать об этом. Можем не верить, но так оно и есть на самом деле. Я знаю это совершенно точно. Собственными глазами я видел достаточно тому доказательств, раз за разом, случай за случаем, трагедия за трагедией. И все из-за права выбора, которым мы обладаем и который делаем.

— Подобно тому, как мы выбираем школу? Или блюда на обед?

— А еще одежду, прическу, друзей. Да. Все начинается отсюда. Жизнь — это выбор. Ежедневный. С кем нам разговаривать, где присесть, что сказать и как сказать. И сделанный выбор определяет нашу жизнь. Вот так все одновременно просто и сложно. И следует помнить, что выбор обладает огромной силой. Поэтому когда я наблюдаю, то всегда слежу за этим. За выбором, который делают люди.

— А что могу сделать я, сэр?

— Вы можете учиться. Вы можете смотреть и слушать, и делать то, что вам говорят. Вы — стажер. Никто не рассчитывает, что вы знаете все. Если вы будете делать вид, что вам известно все на свете, то ничему не научитесь.

Николь почувствовала, что краснеет, и в очередной раз прокляла свое лицо, которое предавало и выдавало ее всегда, сколько она себя помнила. Она вообще краснела очень легко и быстро. «Может быть, — раздался откуда-то из-под румянца внутренний голос, — может быть, если ты перестанешь притворяться, то перестанешь и краснеть». Но это был очень слабый голос.

— Вчера я наблюдал за вами. Вы проделали очень неплохую работу. Вы натолкнули нас на мысль о возможности использования лука со стрелами. Превосходно. Но вы должны уметь слушать. Слушать деревенских жителей, слушать подозреваемых, слушать сплетни, слушать свои ощущения и слушать своих коллег.

Николь очень понравились эти слова. Коллеги. У нее их раньше никогда не было. В патрульно-дорожной службе Сюртэ, Службы общественной безопасности, она была практически предоставлена самой себе, а до этого, когда она проходила службу в Отделе надзора за бывшими заключенными, вышедшими на волю, ей всегда казалось, что окружающие только и ждут возможности выставить ее в черном цвете, подкапываются под нее. Так что иметь коллег — это совсем даже неплохо. Гамаш снова наклонился к ней.