Кирилл Кожурин - Протопоп Аввакум. Жизнь за веру

• Название: Протопоп Аввакум. Жизнь за веру
• Автор: Кирилл Кожурин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03454-9

Протопоп Аввакум Петров (или Аввакум Петрович, 1620–1682) принадлежит к числу наиболее ярких фигур русской истории. С необыкновенной мощью явил он миру те качества, в которых отразился русский человек во всём многообразии его характера, — несокрушимую волю, силу духа, страстность, готовность к самопожертвованию во имя великой идеи. Помимо прочего, Аввакум — несомненно, гениальный писатель, на столетия опередивший своё время. Написанное им в пустозёрском заточении автобиографическое «Житие» — жанр прежде немыслимый в отечественной литературе! — одно из самых сильных произведений не только русской, но и мировой словесности. Представленная в серии «ЖЗЛ» книга о нём во многих отношениях необычна. Прежде всего потому, что она принадлежит перу старообрядческого историка и даёт именно старообрядческий, во многом непривычный и неожиданный для неподготовленного читателя взгляд и на биографию «огнепального» протопопа, и на церковный раскол второй половины XVII века, и на всю русскую историю этого и последующего времени.

---

Но когда протопопа Аввакума отослали далее на восток, Анна-кумычка, оставшись без духовного окормления, впоследствии не вынесла принятого на себя аскетического подвига и вышла замуж за своего бывшего хозяина. Она прожила со своим мужем Елизаром восемь лет и прижила с ним двух детей. Однако нарушение данного некогда обета не прошло для нее бесследно — она начала бесноваться. Однажды до неё дошла весть, что протопоп Аввакум, возвращавшийся из ссылки в Москву, вновь будет проезжать через Тобольск.

«Егда услышала, что я еду назад, отпросясь у мужа, постриглась за месяц до меня. А егда замужем была, по временам бес мучил ея. Егда же аз в Тоболеск приехал, пришла ко мне и робятишек двоих положила пред меня, кающеся, плачет и рыдает. Аз же пред человеки кричю на нея. Потом к обедне за мною в церковь пришла, и во время переноса напал на нея бес: учала кричать кокушкою и собакою и козою блекотать. Аз же зжалихся, покиня “Херувимскую” петь, взяв крест от олтаря и на беса закричал: “Запрещаю ти именем Господним! Изыди из нея и к тому не вниди в нея!” Бес и покинул ея. Она же припаде ко мне за нюже вину. Аз же простил и крестом ея благословил, и бысть здрава душею и телом».

Впоследствии Аввакум вывез Анну в Москву, где она была известна под именем инокини Агафии и пострадала за древлее благочестие вместе с сыновьями протопопа Иваном и Прокопием. «За поруками их всех вместе Павел-митрополит волочил».

* * *

Суровые нравственные требования, привлекавшие к Аввакуму одних прихожан, у других вызывали резкое отторжение и с неизбежностью порождали новые конфликты. «Тут, живучи у церкви, — вспоминал Аввакум впоследствии, — великия беды постигоша мя. Пятья слова государевы сказывали на меня в полтора годы». Неизвестно, о чём говорилось в первых четырёх челобитных, однако хорошо известны обстоятельства пятого извета на протопопа Аввакума, написанного архиепископским дьяком Иваном Струной. Об обстоятельствах этого дела известно как из рассказа самого протопопа, так и из других источников.

После 24 января 1654 года архиепископ Симеон уехал на церковный собор в Москву, где провёл почти целый год. На время своего отсутствия он поручил вести дела епархии приказному Григорию Черткову, а также своему дьяку Ивану Струне. Заместители архиепископа, в особенности Струна, сильно злоупотребляли своим положением, и Симеон по возвращении в Тобольск в декабре 1654 года обнаружил, что в казённой, житейной и других службах епархиального Софийского дома «воровства и кражи объявилося много». В духовных судных делах Струна «правых винил, а виновных оправливал для своей бездельной корысти». За месяц до возвращения владыки, то есть в ноябре 1654 года, у Аввакума произошло серьёзное столкновение со Струной.

«И един некто, двора архиепископля дьяк, Иван Струна, — вспоминал Аввакум, — тот и душею моею потряс; сице. Владыка съехал к Москве, а он без нево, научением бесовским и кознями, напал на меня, — церкви моея дьяка Антония захотел мучить напрасно. Он же Антон утече у него и прибежал ко мне во церковь. Иван же Струна, собрався с людьми, во ин день прииде ко мне во церковь — а я пою вечерню — и, вскоча во церковь, ухватил Антона на крылосе за бороду. А я в то время затворил двери и замкнул, никово не пустил в церковь, один он Струна вертится, что бес, во церкве. И я, покиня вечерню, со Антоном посадя ево на полу, и за мятеж церковной постегал ременем нарочито-таки. А прочии, человек з дватцеть, вси побегоша, гоними духом. И покаяние приняв от Струны, к себе отпустил ево паки. Сродницы же ево, попы и чернцы, весь град возмутили, како бы меня погубить. И в полнощи привезли сани ко двору моему, ломилися в ызбу, хотя меня, взяв, в воду свести. И Божиим страхом отгнани быша и вспять побегоша. Мучился я, от них бегаючи, с месяц. Тайно иное в церкве начюю, иное уйду к воеводе. Княиня меня в сундук посылала: “Я-де, батюшко, нат тобою сяду, как-де придут тебя искать к нам”. И воевода от них, мятежников, боялся, лишо плачет, на меня глядя. Я уже и в тюрму просился, — ино не пустят. Таково-то время было. Провожал меня много Матфей Ломков, иже и Митрофан в чернцах именуем, на Москве у Павла митрополита ризничим был, как стриг меня з дьяконом Афонасьем. Тогда в Сибири при мне добр был, а опосле проглотил ево дьявол, отступил же от веры».

Наконец из Москвы вернулся архиепископ Симеон, и Аввакуму «мало-мало лехче стало». Теперь он был избавлен от постоянно угрожавшей ему опасности расправы. Произведя следствие, Симеон нашёл протопопа совершенно правым, а дьяка Ивана Струну велел посадить на цепь, поскольку в результате дознания вскрылась ещё одна его вина. «Правильною виною посадил ево, Струну, на чепь за сие: человек некий з дочерью кровосмешение сотворил, а он Струна, взяв с мужика полтину, не наказав, отпустил. И владыка ево за сие сковать приказал и мое дело тут же помянул. Он же Струна ушел к воеводам в приказ и сказал слово и дело государево на меня».

Сохранился пересказ челобитной Ивана Струны, поданной в 1656 году, в которой эти события излагаются несколько иным образом: «По челобитью де ссыльнаго протопопа Аввакума он, Симеон архиепископ, ево, Ивана Струну, в чепи и в железах мучил многое время. И не потерпя он, Иван, ево архиепископли муки, в чепи в железах пришед в съезжую избу и бил челом… стольнику и воеводам князю Василью Ивановичю Хилкову с товарыщи, про того Протопоповы Аввакумовы слова извещал. И после того ево Иванова извету отдан он, Иван, до указу за пристава». Интересно, что помимо обвинения в произнесении «неистовых слов» Иван Струна «на того протопопа Аввакума извещал, что он, Аввакум, ходит с посохом — а посох де сь яблоки вызолочен, а на рогах оправлено серебром — и про иные его Аввакумовы безчинства». И действительно, во время обыска в доме Аввакума, произведённого подьячим съезжей избы В. Лосевым, было обнаружено два посоха: «один точеный с яблоки золочен листовым золотом, а другой с яблоки ж крашен красками и золочен листовым же золотом по местам». Возможно, эти посохи прислала Аввакуму тайно поддерживавшая его царевна Ирина Михайловна. «Царевна Ирина Михайловна, — вспоминал он, — ризы мне с Москвы и всю службу в Тоболеск прислала». Однако появление опального протопопа на людях с таким посохом, который являлся символом архиерейской власти, могло быть истолковано его недоброжелателями как церковное «безчинство».

После того как архиепископский дьяк ушёл из-под ареста в Софийском доме в приказ и сказал там на Аввакума и на архиепископа «слово и дело государево», он был отдан «сыну боярскому лутчему Петру Бекетову за пристав». Далее произошла следующая история, которую мы знаем в позднейшем пересказе протопопа Аввакума:

«Увы, Петру погибель пришла! Подумав, архиепископ по правилам за вину кровосмешения стал Струну проклинать в церкве [36]. Петр же Бекетов в то время, браня архиепископа и меня, изшед ис церкви, взбесился, идучи ко двору, и пад, издше, горкою смертию умре. Мы же со владыкою приказали ево среди улицы вергнути псом на снедение, да же гражданя оплачют ево согрешение; и сами три дни прилежне Божеству стужали об нем, да же отпустится ему в день века от Господа: жалея Струны, таковую пагубу принял; и по трех днех тело его сами честне погребли. Полно тово говорить плачевнова дела».

В рассказе Аввакума упоминается некто Пётр Бекетов, принявший сторону Ивана Струны. Некоторые исследователи отождествляли его с известным сибирским землепроходцем Петром Ивановым сыном Бекетовым, незаурядным человеком, «проложившим первые русские дороги в Забайкалье и Якутию, основателем пяти сибирских городов, не раз проявлявшим личное мужество в боях и талант дипломата в посольствах» (Резун). Однако, как убедительно доказано исследователями, «енисейский сын боярский» Пётр Иванов сын Бекетов никакого отношения к изложенным в «Житии» Аввакума событиям начала марта 1655 года не имел, поскольку находился в то время не в Тобольске, а в Кумарском остроге на Амуре, за тысячи вёрст от столицы Сибири.

* * *

Последний эпизод, связанный с пребыванием протопопа Аввакума в Тобольске, касался порученного ему архиепископом Симеоном «великого духовного и государева дела». Дело это было возбуждено по извету старца Далматовской Исетской пустыни Ефрема на приказчика Киргинской слободы Тобольского уезда Никиту Фефилова, якобы говорившего «многие непристойные речи». В августе 1654 года киргинский приказчик подал тобольским воеводам князьям В.И. Хилкову и И.И. Постному-Гагарину челобитную о том, что приказчик Исетского острога Давыд Андреев и строитель Исетской пустыни старец Далмат отказались выдать беглых пашенных крестьян Киргинской слободы, укрывшихся у них. Со временем конфликт разросся, в него оказались замешанными как светские, так и духовные власти. Для расследования этого дела в Киргинскую слободу была послана специальная комиссия, включавшая в себя «Софейскаго дому казначея старца Филарета, да Вознесенского протопопа Аввакума Петрова, да Софейских… детей боярских Василия Балакирева да Федора Есипова, да подьячево» (архиепископская память от 16 мая 1655 года).