Эллен Датлоу - Лучшие страхи года

• Название: Лучшие страхи года
• Автор: Эллен Датлоу
• Жанр: Триллер
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-386-05387-1

Парадоксально! Но что еще мы читаем с таким удовольствие, как книги о событиях загадочных, зловещих, непостижимых, невозможных? Что еще так притягивает наше внимание, как чудовища, оборотни, зомби, вампиры и призраки? Все они — герои этого сборника, включившего в себя лучшие произведения малых форм в жанре хоррор. И каждое из них принесет то, чего мы так жаждем, — сладкое чувство тревоги, неопределенности и мучительное ожидание неотвратимого ужаса.

---

Руку пронзила внезапная, слепящая вспышка боли. Дэнни зашипела сквозь стиснутые зубы. Свежесшитый розовый разрез — ее фрейдистский шрам — расступился, и кровь стала сочиться так обильно, что голова поплыла. Она оторвала полосу от рукава блузки и наспех сделала жгут.

Нахлынула мрачная, гнетущая тишина — буря молчания. Больше не жужжали пчелы, тени деревьев наливались красным и золотым по мере того, как слабел свет. Верджил вышел из-за обрушившихся камней, примерно в тридцати футах от нее.

Всеми фибрами души она знала, что это фальшивка, дубль, но знала также и то, что ничего ей не хочется сильнее, чем броситься в его объятия. До этого момента она еще не осознавала, насколько ей не хватает Верджила, насколько полным стало ее одиночество.

Взгляд упал на сверкающий каменный клин, торчавший из воды подобно зубу динозавра, и, по мере того как одни очертания проступали сквозь другие, пришло понимание, что это не сад. Это кладбище.

Верджил раскрыл объятия…

— Мне неприятно говорить об этом, — произнесла Дэнни. — Давайте дальше.

9 августа 2006 г.

По пятницам в «Карамельном яблочке» устраивали вечер караоке.

В золотые деньки прежней жизни у Дэнни был целый батальон друзей и коллег. С ними она посещала всевозможные академические приемы и коктейльные вечера, как того требовала принадлежность к известному университету Восточного побережья. И только очень редко она позволяла себе прошвырнуться по барам.

Сегодняшним вечером, отделенным от прежней жизни целым континентом и несколькими световыми годами, она потягивала чересчур крепкую «Маргариту», пока на сцене парочка пьяных женщин с начесом и потекшим макияжем продиралась сквозь минусовку старого хита Кенни Роджерса «Руби, не забирай любовь с собой». Крашенную в рыжий цвет секретаршу звали Шейла, а ее подружка-блондинка, Делорес, была вице-президентом по кадрам. Обе они работали в литературном журнале, где подвизалась и Меррилл, и отмечали этой попойкой свой второй и третий развод соответственно.

Дэнни не была пьяна, хотя то, что она мешала свои лекарства с алкоголем, сказалось на ней не лучшим образом: в носу стало пощипывать, а ее впечатлительность определенно давала нигилистический крен. И еще, кажется, у нее снова начались галлюцинации. Она отметила парочку похожих на Верджила типов среди вошедших, отхлебнув от своей третьей «Маргариты» — на данный момент это был рекорд. Собственно в дверях она ни одного из них не видела — субъекты просто возникли в толпе.

Один из таинственных незнакомцев сел среди счастливо щебечущих молоденьких яппи, на нем был свитер, как у Верджила, а еще муж точно так же причесывал волосы, если ему предстояло важное интервью или презентация. Но брови были не те, и улыбка была совершенно не похожа. Тип встретился с Дэнни глазами, и под его взглядом у нее по всему телу забегали мурашки — этот симулякр выглядел очень правдоподобно. Если бы не искусственный блеск в глазах и не отвратительная улыбка, он был бы тем самым человеком, на которого она дюжину лет смотрела за завтраком. Наконец он встал, покинул своих друзей и вышел в ночь. Кажется, ни один из юнцов не заметил его отсутствия.

Второй парень сидел в одиночестве в дальнем конце бара. Он был гораздо ближе к оригинальному образу. Тот же нос, тот же подбородок, даже небрежная манера складывать на коленях руки. Однако он был чересчур тощим, чтобы сойти за ее Верджила. Слишком крупные зубы, слишком длинные руки. Он бросил через всю комнату внимательный взгляд, слишком темные глаза выхватили из толпы ее лицо, она отвернулась, а когда через некоторое время снова посмотрела в ту сторону, он исчез.

Она попыталась проверить, заметила ли Меррилл эти воплощения Верджила. Меррилл беззаботно цедила свою «Корону» и флиртовала с парочкой типичных адвокатов за соседним столиком.

В одной компании с этими клерками находилась роскошная женщина, отрастившая длинные зубы, но пытавшаяся уравновесить этот недостаток таким количеством теней и помады, что ей вполне можно было отважиться на собственное ток-шоу. Эта женщина дулась и бросала на Меррилл уничтожающие взгляды.

Меррилл скромно улыбалась и касалась руки ближайшего клерка.

Хотя ее сердце трепыхалось, как у пойманной птицы, Дэнни, закурив сигарету, попыталась придать своему лицу безучастное выражение и краем глаза осмотреть помещение. Должна ли она утром рассказать обо всем доктору Грину? Вообще, бывает ли он в своем кабинете по выходным? И какого цвета будут новые пилюли?

Тем временем пришла пора позднего ужина, повалила толпа из театра, помещение бара оказалось переполненным. Температура немедленно подскочила на десяток градусов, и общий шум от нескольких дюжин разговоров заглушил все, кроме криков.

Меррилл сагитировала «адвокатов» (которые оказались страховым экспертом и дипломированным бухгалтером) Неда и Томаса и их разозленную соратницу Гленну (секретаря суда) присоединиться к их компании и перебраться в другую, предположительно, более тихую забегаловку.

Они тащились сквозь омытую неоном ночь — шумное, поредевшее стадо полузнакомцев со сцепленными руками, боявшихся не устоять на скользких от тумана дорожках. Дэнни обнаружила, что зажата между Тленной и Недомэкспертом. Нед обхватил ее талию — некрепко, но как собственник; его рука была скользкой от пота, багровые прыщи и алчное выражение хищника не прибавляли привлекательности его обвислому лицу. От рубашки так сильно несло виски, что, должно быть, ее окунали в этот напиток.

Меррилл протащила их по целой веренице баров, ночных клубов и круглосуточных бистро. Пока они толкались в сводчатой прихожей какого-то ирландского паба, кто-то вручил Дэнни пиво: она выпила его, как простую воду, толком не распробовав, и тут что-то случилось с ее ушами. Вечер быстро превратился в клубок хриплой музыки и дыма, отражавший флюоресцентный свет подобно черным от угля шахтерским лампам, и наконец прохладная влажная тьма была разбита вдребезги фарами и сернистым оранжевым сиянием разгневанных облаков.

Согласно своим бессистемным подсчетам, Дэнни мельком видела больше пятидесяти воплощений Верджила. Несколько в таверне, потом еще одного, по большей части прятавшегося в отдельных кабинетах, с холодной подозрительностью наблюдавшего за ней сквозь пивные кружки и стеклянные стопки; еще дюжина рассыпалась по бульвару бессчетными бродягами, чьи взгляды скользили вокруг, ни на чем не задерживаясь. Мимо проурчал городской автобус, полыхнули один за другим его плафоны, и все пассажиры в унисон повернули головы. Каждое прижатое к грязному стеклу лицо принадлежало ему. Их почти живые маски распухли и исказились от безутешной тоски.

Нед привел ее к себе домой, квартира находилась в здании бывшего склада в ряду таких же пакгаузов между гаванью и железнодорожными путями. Во время Второй мировой здание было превращено в завод по производству боеприпасов, а затем, в конце шестидесятых, перестроено под жилье. Дом так и остался черным и грязным, пыльные окна всасывали отблески слабых огней проплывающих лодок и случайных машин.

Они вызвали лязгающий грузовой лифт, чтобы подняться на самый верх, в «пентхаус», как Нед, смеясь, обозвал свою квартиру. Лифт оказался решетчатым ящиком, он обнажал все внутренности шахты и темных туннелей проплывающих этажей. На нем легко можно было бы поднять небольшой рояль. Дэнни прижалась щекой к вибрирующему металлу и крепко зажмурилась, чтобы справиться с головокружением, а также с пивом, которое хлюпало в желудке, как во фляжке.

Не страдавшая от избытка мебели квартира оставалась большей частью во мраке, даже после того как Нед включил напольную лампу и отправился за «резинками». Дэнни рухнула на краешек кушетки, урезав и без того неширокий ореол света, и сосредоточенно уставилась на свою белую, как слоновая кость, руку, вжавшуюся в черную кожу. Из бархатных динамиков вполголоса пел Нил Даймонд. Нед что-то сказал о своей коллекции записей, лед у него в ванночке слабо хрустнул, с резонансом камертона зазвенел бокал…

Рука Дэнни тряслась так, что могла бы расщепиться надвое. Сейчас ей было холодно в этой влажной и жаркой квартире, и ее бедра дрожали. Нед сунул Дэнни выпивку, положил руку ей на плечо, коснувшись воротника, и провел вдоль ключицы влажным кончиком пальца. Дэнни вздрогнула и плеснула себе в глотку джина, но Нед забрал у нее бокал и начал вылизывать ей ухо. Зубы звякали о жемчужную сережку-гвоздик, раскаленное дыхание отдавало тлеющим креозотом и керосином, а когда он потянул за завязки кофточки, Дэнни расплакалась. Нед навалился на нее сверху, его руки были заняты пряжкой ремня и брюками, и наконец те упали на туфли, спутав лодыжки. Он зажал в кулаке гриву ее волос и дернул вниз, прижав Дэнни лицом к своему паху. Подол его льняной рубашки упал ей на плечи, а сам он толкнулся ей в задыхающийся рот. Она начала давиться, сокрушенная терпким настоем пота, мочи и виски, зловонной влагой, его пьяной настойчивостью… Забилась в конвульсиях, руки, сотрясаемые эпилептическими спазмами, упали, и ее вырвало. Бедра Неда несколько секунд еще ритмично дергались, но тут наконец он осознал последние события, вскрикнул от испуга и отвращения и чуть не опрокинул кушетку, бросившись прочь от Дэнни и карамельного потока непереваренных коктейльных креветок и алкоголя.