Елена Горелик - Не женское дело. Земля неведомая. Своя гавань. Лев и ягуар

• Название: Не женское дело. Земля неведомая. Своя гавань. Лев и ягуар
• Автор: Елена Горелик
• Издательство: Ленинград
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-516-00025-6

Первые четыре романа цикла «Своя гавань».

Три человека. Именно столько выжило из двадцати восьми невольных «попаданцев», жертв некоего непонятного эксперимента, и «попали» аккурат в самую клопиную дыру семнадцатого века — на пиратские Карибы. Галка Горобец, по кличке Бешеная, гроза районной гопоты. Влад Волков — сын весьма «крутого» бизнесмена. И офицер вермахта — разносторонне образованный человек, мечтавший после войны открыть свою радиомастерскую.

 Карибы? Романтика? Пиратыпопугаипиастры? Чушь. Всё было гораздо грубее и приземлённее. Здесь самая главная задача — элементарно выжить. Не успели герои освоиться на необитаемом острове, как на нём появились пираты. Казалось бы всё, конец. Но Галка вцепилась в свой шанс, пусть и сколь угодно мизерный. Использовала для сохранения жизни и свободы всё, что могла, и даже чуточку больше. И победила.

 Отныне их жизнь стала бегом по лезвию бритвы. Свернуть некуда, спрыгнуть невозможно. Стоит оступиться — их ждёт позорная смерть. Стоит остановиться на достигнутом — сотрут в порошок сильные мира сего. Что же делать? Пиратствовать, пока не убьют? Бежать в Европу или Россию? Увы, там в те времена дела обстояли ненамного лучше, да и денег на дорожку никто просто так не даст. Но наши герои умудрились выбрать из двух зол третье: исполнить пиратскую мечту о своей гавани…

Содержание:

1. Не женское дело

2. Земля неведомая

3. Своя гавань

4. Лев и ягуар

---

— Ну и когда же они намереваются меня похитить? — весело поинтересовалась Галка, но взгляд ее оставался холодным. — Надеюсь, не из собственной каюты собираются выкрасть?

— Нет, похищение должно произойти в городе. Завтра вечером.

— Как, уже завтра? — Дуарте еле сдержал ругательства, готовые сорваться с языка.

— Спокойно, ребята, мы что-нибудь сообразим, — остановила Галка всплеск эмоций, но и сама она была несколько озадачена. Да уж, без помощи Бретонца тут уж никак не обойтись — если он, конечно, не блефует.

В каюте опять воцарилась тишина — Галка думала, да и все остальные пытались переварить полученную от Этьена информацию. Сам Бретонец терпеливо ожидал решения своей дальнейшей судьбы. Неожиданно заговорил Эшби, молчавший до сих пор и не проронивший ни слова в течение всего допроса.

— На чьей ты стороне, приятель? — негромко спросил он матроса. — Я не говорю о тех, кто тебе платит. Мы, в конце концов, могли бы предложить не меньше. Но подумай и скажи от сердца — на чьей ты стороне? Коли уж так все сложилось, что мы в одной лодке, то давай уж грести в одну сторону. Согласен?

Бретонец хмыкнул.

— Согласен, конечно. Скрывать от вас я ничего не стану — не в моих это интересах. А коли начистоту — то никогда я к капитану Спарроу вражды не испытывал и зла нее ни за что не держу. Потому-то и взялся за это задание, что помочь хотел.

— Вот и славно. — Галка поднялась с места, давая понять, что разговор подходит к концу. — Есть у меня одна мысль, которую надо бы обмозговать. Ладно — завтра, в девять утра, все соберитесь у меня на «Гардарике» — и ты тоже, — кивнула она в сторону Бретонца. — Все, давайте расходиться. Билли, на всякий случай проследи за этим красавцем.

— Не беспокойся, кэп, — ухмыльнулся Билли. — Доставлю его тебе завтра в лучшем виде. Глаз с него не спущу.

Галка развернулась и пошла к двери. Эшби шел рядом, и ему крайне не нравился тот сумасшедший огонек, который горел в глазах его жены. Зная ее характер и образ мыслей, Джеймс прекрасно понимал: подобная сумасшедшинка свидетельствует о том, что у нее зреет в голове какая-то совершенно безумная и крайне рискованная затея. Эшби вздохнул, но поделать ничего не мог.

11

Три громадных линкора, стоявших на рейде Фор-де-Франс, не спеша загружали всякой всячиной: бочонками с водой и продуктами, порохом, боеприпасами, парусиной, канатами, сетями, холодным оружием… Полный список занял бы полстраницы. Поднимаясь из порта, Галка обернулась. Солнце стояло над огромной бухтой, превратив воду в жидкое золото. Корабли на этом сияющем фоне выглядели тусклыми цветными пятнами. А маленькие барки и плашкоуты, возившие грузы, почему-то показались Галке фантастическими насекомыми. Они который день продолжали наполнять бездонные трюмы линкоров. То же самое сейчас происходило и с двумя «новичками» — «Сварогом» и «Перуном». Их не только переименовали, но и перекрашивали. «Сварог», уже на треть черно-золотой, красовался как раз напротив «Генриха Четвертого» — флагмана де Шаверни — и с левого борта к нему пришвартовалась барка… Полюбовавшись на трофей, Галка улыбнулась: действительно красавец. И тут же вспомнила, что ей сейчас предстоит разговор с французским адмиралом. Настроение не то чтобы испортилось — просто прозвучал некий диссонанс и тут же пропал.

«Если месье Бертран не начнет снова тянуть свою волынку, есть шанс даже не подраться, — подумала она, сворачивая на широкую, мощенную диким камнем улицу. — Вообще-то он зря так старательно вбивает клинья между нами и адмиралом. Де Шаверни и без того достаточно неприятная личность, и наводить мосты с ним за спиной д'Ожерона я бы в любом случае не стала».

Губернаторский дворец, по ее меркам, выглядел просто богатой помещичьей усадьбой какой-нибудь «бывшей» фамилии, которые она не раз видела под Полтавой и Киевом. Но здесь была невообразимая глушь, и такой вот особнячок вполне сходил за дворец. Не Версаль, однако. Господин де Шаверни давал это понять ленивыми барскими жестами, нарочитой небрежностью в одежде, даже скучной гримасой. Галку воротило от его снисходительного, с едва заметной ноткой язвительности, тона: мол, я тут представитель высшего света, а вы кто вообще такие? Но тем не менее беседу он поддерживал «на уровне», не срываясь на оскорбления — ни на прямые, ни на завуалированные.

— Мадам, сколько потребуется времени, чтобы переоснастить и загрузить ваши линкоры? — спросил он, наконец перейдя к главному.

— Две недели плюс-минус два дня, — честно ответила Галка. Она опять, как при Моргане, села без приглашения и не без затаенного удовольствия наблюдала борьбу противоречивых мыслей господина де Шаверни: ему очень хотелось поставить ее на место, но хорошее воспитание не позволяло сгонять даму со стула, даже если эта дама — пиратка.

— Так долго? — удивился «франт».

— Покраска только началась, а это немаленькие борта. Значит, дня четыре. Мы «Гардарику» у острова Мона почти целый день перекрашивали, и это еще так, на скорую руку. Присмотрись испанцы к нам чуть повнимательнее — мы бы костей не собрали. Заделка пробоин — еще два-три дня. Такелаж опять же… Не знаю, что и как там доны делали в Сан-Хуане, но он в отвратительном состоянии. Боеприпасы надо еще закупить, их погрузка тоже займет время. Кроме того, я собираюсь поставить на линкоры шестнадцать орудий нового образца. Изобретение моего старшего канонира, прекрасно зарекомендовали себя в Сан-Хуане.

— Господин д'Ожерон кое-что рассказывал об этих пушках, но, признаться, так туманно, что я ничего не понял, — сказал де Шаверни, обмахнувшись какой-то бумажкой. Жарко. — Почему только шестнадцать? На два линкора — это по восемь на каждый корабль. Маловато.

— При всех достоинствах новых орудий — даже больше, чем достаточно, — вставил свое веское слово д'Ожерон. — Дальность прицельной стрельбы… Простите, мадам, вы гораздо лучше меня ориентируетесь в этих вопросах. — Он слегка поклонился Галке.

— Пьер Бертье, мой канонир, ориентируется в этих вопросах лучше всех, но его сюда не пригласили, — невинным голоском проговорила Галка. — И хотя я в артиллерии разбираюсь ненамного лучше месье д'Ожерона, постараюсь быть объективной… Итак, дальность прицельной стрельбы — десять-двенадцать кабельтовых в зависимости от волны. При стрельбе с крепостной стены — две мили. Скорострельность — один выстрел в полторы минуты. При определенном навыке и слаженности работы орудийной обслуги — один выстрел в минуту. Пробивают корпуса неприятельских кораблей с расстояния до пяти-шести кабельтовых. Причем насквозь, от борта до борта. С шести до десяти кабельтовых — пробивают один борт. Тяжелые штуки, не спорю. Но зато какое преимущество в плотности огня!

— О! — Де Шаверни взглянул на нее с удивлением. — Вы, мадам, разбираетесь в пушках лучше некоторых известных мне генералов.

— Я пиратский капитан, сударь, а это такая профессия, где нужно быть в курсе всего понемногу — от пушек до навигации и устройства кораблей разного типа. И у меня было достаточно времени, чтобы научиться.

— Понимаю. В противном случае вам бы не удавалось так успешно грабить испанские суда. — Де Шаверни расплатился за свое удивление такой вот подковыркой.

— Не только суда. — Галка ясно дала понять, что намеки на занятие пиратством нисколько ее не задевают. Более того — что ее такая жизнь вполне устраивает. — Испанцы, естественно, в претензии, но меня их уязвленная гордость не волнует абсолютно.

— Господа, с вашего позволения я откланяюсь, — сказал д'Ожерон. — Мне еще нужно уладить кое-какие дела, касающиеся ремонта моего фрегата.

— Всего хорошего, — сдержанно ответил де Шаверни.

После его ухода в комнате повисла напряженная тишина. Ни адмирал, ни пиратка не горели желанием общаться, но раз уж судьба распорядилась свести их в одной эскадре, нужно было как-то поддерживать контакт.

— До меня дошли слухи, будто испанцы назначили награду за вашу поимку, мадам, — первым нарушил молчание де Шаверни. — Пятьдесят тысяч — достаточно большая сумма, чтобы вы имели причину для беспокойства.

Галка промедлила с ответом долю секунды: вспомнился ночной допрос в капитанской каюте «Амазонки». И эта мгновенная заминка многое сказала самому де Шаверни. Во всяком случае, он теперь был уверен: мадам не только в курсе, что за ней охотятся, но и далеко не беспечна.

— Причина для беспокойства у меня есть всегда, адмирал, но это не означает, что нужно прятаться от любой опасности, — сказала Галка, только подтвердив его догадку.

— Похвальное качество для офицера, — кивнул версалец. — Могу я задать вам нескромный вопрос?

— Задавайте. — Уж кого-кого, а Галку, как истинную дочь двадцать первого века, нескромными вопросами удивить было трудно.