Павел Буркин - Вернуться из смерти

• Название: Вернуться из смерти
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

"Только пепел остался от великого Сколена" - напишут об этом времени выжившие. Страшная катастрофа разрушила великую державу, ее остатки раздирают на части бывшие наместники и ничтожные правители. Не стало великих воинов и императоров, города лежат в развалинах, голод и болезни косят уцелевших. Время железа и крови, предательств и героизма. Судьба страны оказалась в руках безвестной девушки, бросившей вызов кровавому королю Амори. Но чем станет ее жизнь и борьба - зарей новой жизни или мучительной агонией сколенского народа - зависит от человека из совсем другого мира.

---

  А зерна на хлеб, пожалуй, и хватит, а вот на пиво... Скот же немногим обладателям стад надо содержать всю девятимесячную зиму! А летом где найти подходящее пастбище, если почти вся свободная от снега земля распахивается? Одно слово - не будь картиров, прожила бы вся долина до первого недорода. Где картиры - там жизнь. Более того, там праздник.

  Сделав над собой усилие, Брейг оторвался от заснеженного камня. Стоило гребню заслонить от ветра, сразу стало почти тепло. Ничего, скоро станет жарко: зловонная чёрная жижа, секрет добычи которой передаётся из поколения в поколение у жрецов, горит на удивление жарко. Огниво исправно высекло искры. Теперь - раздуть пламя на иссохшем, использующемся вместо трута, мху. Ага... Теперь только бы не задули порывы налетающего с гор ветра. Как мог, прикрыл ладонью от порывов ветра робкий огонёк, поднёс к широкому железному блюду на треноге - и бросил прямо на середину. Побежали по чёрной лужице огненные языки, пламя загудело, набирая силу, теперь ветер ему только помогал. Пахнуло жаром.

  А теперь - сигнальный порошок, что хранится в непромокаемом кожаном кисете. Как его делать, тоже знают только жрецы. Порошок на вес золота, поэтому хватит и щепотки. Пламя загудело сильнее, взвившись выше, сквозь жаркие рыжие языки проступила ядовитая зелень, и, будто знамя, забилось на ветру. Во все стороны потянуло сухим жаром, только со стороны каменного гребня тепло выстуживал ветер. Нет сомнения, огонь уже увидели на крыше дома старейшины, увидели и дозоры на других скалах, наблюдающие за сколь-нибудь проходимыми перевалами.

  По установленному много поколений назад обычаю, зелёный свет означал необходимость внимания - но отсутствие прямой опасности. Если бы Брейг бросил щепотку порошка из другого кисета, и пламя стало бы ярко-голубым, это означало бы опасность, требующую общей тревоги. Был, наконец, и третий порошок, который на памяти Брейга не пускался в ход ни разу. Говорят, он делал пламя ослепительно белым и нестерпимо жарким - и такой сигнал означал бы крайнюю опасность: к оружию все, иначе всё племя пропало!

  Однако и зелёный огонь обязывает проснуться, проверить, далеко ли припрятано оружие - и выяснить, зачем его зажгли. Потому что ведь и часовой может ошибиться в оценке угрозы, и намерения гостей вполне способны измениться. Словом, всё едино надо держать ухо востро.

  Гонец нёсся по сонным улочкам, мимо окружённых каменными заборчиками огородов. Нидлир не зря считался лучшим, после Брейга, бегуном гвидассов - промчавшись три мили от дозорной скалы, он даже не запыхался - только раскраснелся и согрелся после ледяного ветра на вышке. В краях, где для лошади не хватит корма, да и не поскачешь по обледенелым скалам, гонец может доставить весть только бегом. Вот и приходится порой за день пробегать миль по сорок, передавая вести на рудники и обратно в село. Бывает, и больше. Наверное, при желании и летом он смог бы за день добежать до самой Бирры, до моря, но зачем? Судьба гвидассов накрепко связана с затерянной во льдах долиной.

  Гонец бежал по селу. Когда приоткрывались двери, и из них выглядывали заспанные лица, Нидлир весело и задорно кричал:

  - Картиры идут!

  Выпуская в морозную мглу клубы пара, двери приоткрывались, выпуская жителей села. Улыбки, остроты, мужской хохот и звонкие девичьи голоса разогнали сонную тишину, отблески факелов заплясали на сугробах. Картиры - несколько дней безудержного веселья и тема для сплетен и шуток на весь грядущий год. Единственная ниточка, связывающая затерянный во льдах маленький народ с большим миром.

  - Картиры идут! - повторённое множеством голосов, разносилось над посёлком.

  В доме старейшины никто уже не спал. Ещё прадед нынешнего старейшины пристроил невысокую башенку, с которой легко увидеть все посты. На площадке так же дежурил один из селян, чтобы, если что, сразу предупредить главу гвидассов. Едва увидев зелёный огонь, дозорный ссыпался вниз - к моменту подхода Нидлира дом наполнился топотом ног и взволнованными голосами.

  У выложенного грубо обтёсанными глыбами высокого порога Нидлир остановился, хоть и видел это строение много раз, он снова окинул его взглядом. Все строения в посёлке сложены из едва обтёсанных замшелых глыб, скреплённых глиной и для тепла по самую крышу заглублённых в землю, да и на крышу - для тепла же - насыпано изрядно. Летом такие дома покрывались травой и казались обычными холмами, только сочащийся через отверстие в крыше дым свидетельствовал, что внутри живут.

  Лишь один, очень древний и уважаемый род, мог позволить себе роскошь построить настоящий дом. Здесь были не просто шкуры, в несколько слоёв натянутые на каркас из костей пещерных медведей, а настоящие, деревянные двери, ставни и перекрытия. Окна тоже имелись. Диво дивное - в каждом натянут бычий пузырь, на зиму их можно закрыть ставнями, толстыми, окованными снаружи железом. Кирпичные стены с проложенным между ними слоем земли так толсты и теплы, что дом не надо по самую крышу закапывать в землю. Здоровенная печь легко прогревает все эти хоромы. Жаль только, и угля на неё требуется прорва.

  С каким-то даже суеверным страхом парень коснулся тёплого, несмотря на лютый мороз, дерева. Оно отозвалось глухим "бум-бум", так непохожим ни на звонкое металлическое "донн!", ни на глухой костяной стук камня. Интересно, каковы они, эти деревья? Наверное, как заросли карликовой берёзы в немногих нераспаханных уголках долины. Но те не вырастают толще, чем в руку, а высотой уступают даже его копью. Неужто правду говорят любители потрепаться под бражку, что на юге деревья растут до небес? Как горы, что ли?

  - Что там у тебя? - не очень-то вежливо осведомился Торстейн, младший сын старейшины. Хоть и давненько споры между гвидассами не доходили до убийств, а осторожность - мать безопасности. И, ещё важнее, вооружённый часовой у порога - зримый и всем понятный символ власти, передававшейся в роду уже не первое столетие. Естественно, страж просто обязан тоже принадлежать к роду старейшин.

  - Я от Брейга, - сняв с потной головы шапку-ушанку, произнёс гонец. Он слегка запыхался, но именно слегка: в краях, где лошадей кормить нечем, дозорный должен обладать не только зоркими глазами, но и крепкими ногами. - Картиры пришли, передай старейшине.

  - Передам. А ты...

  - Что у тебя там? - не очень-то вежливо спросил Фафхельд, старший сын старейшины, уже надевший кольчугу и опоясавшийся мечом. В бороде широкого, с покрытым оспинами ожогов от кузни лица, хватало седины, багровый от постоянного жара нос свёрнут на бок молодецким ударом. Не чужд он был кулачной потехи в молодые годы, порой и до серьёзных увечий доходило. Только кто ж будет требовать виру в суде, если судья - отец ответчика?

  Он и сейчас - невысокий, но широкий в кости, кряжистый, даже на вид очень сильный, с огромными, мозолистыми от клещей и молотов руками. Нет сомнений - лет пять ещё, край десять - и быть ему старейшиной вместо отца. Нельзя ставить старейшиной слишком молодого, у кого ещё ни один сын не женился, или дочь не вышла замуж - но и старого, неспособного покрыть женщину, тоже. Отчего? Мужская сила - знак милости Богов. - Ну-ка бегом на пост, спроси, что да как - и мухой к картирам. Н-да, что-то поздновато они в этом году. Ладно, скажи так: отец встретит их набольших у Дозорной скалы. Кров дадим утром, а вопросы торговли будем решать после пира, рассказов и представления.

  Парень торопливо кивнул, сдёрнув с головы потную шапку. И помчался назад. Ветер посвистывал, леденя разгорячённое лицо, дыхание клубами пара вырывалось изо рта и оседало изморозью на вороте и ещё крохотных, мягких усиках.

  К картирам Нидлир летел как на крыльях. Пусть там Брейг стоит. Надо сообщить гостям, что гвидассы рады их видеть, уточнить, не нужно ли им чего срочно - нет ли, например, обмороженных, которых стоило бы перетащить из шатров в настоящие дома, или не сломались ли сани с чем-то важным, или не нужна ли помощь жреца заболевшим и беременным. В прошлое лето к ним бегал Брейг, говорил, что да как. А язык... Между собой картиры говорят на своём наречии, но языком гвидассов владеют почти все. По крайней мере - все мужчины.

  Он миновал дозорную скалу, но не удостоил уходящую вверх выщербленную лестницу даже взглядом. Его путь лежал дальше, в морозную мглу. Над головой сияли ледяные звёзды, перед глазами качалась протоптанная в пушистом скрипучем снегу узкая тропа - и обледенелые клыки скал с пастями расщелин. Свалиться в любую - медленная, страшная смерть от голода и холода с переломанными ногами. А это - запросто: местами тропа лепится к самому краю обледенелой пропасти, на дне которой дыбятся острые скалы. Стоит упасть на любую - разорвёт надвое.

  Но Фритьоф не переживал. Зимой и летом он ходил и бегал по этому и подобным путям, доставляя новости и приказы. Летом даже хуже: снег днём подтаивает, а ночью снова замерзает, и земля так и норовит выскользнуть из-под ног. Любой неверный шаг грозит срывом в пропасть. Вон, Гунмарк - а ведь бегун был что надо, ещё лучше их с Брейгом. два года назад пропал: так еле нашли, и то вытащить не смогли. Сейчас-то, зимой, снег совсем не скользкий. Для гонца самое то ...