Павел Буркин - Вернуться из смерти

• Название: Вернуться из смерти
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

"Только пепел остался от великого Сколена" - напишут об этом времени выжившие. Страшная катастрофа разрушила великую державу, ее остатки раздирают на части бывшие наместники и ничтожные правители. Не стало великих воинов и императоров, города лежат в развалинах, голод и болезни косят уцелевших. Время железа и крови, предательств и героизма. Судьба страны оказалась в руках безвестной девушки, бросившей вызов кровавому королю Амори. Но чем станет ее жизнь и борьба - зарей новой жизни или мучительной агонией сколенского народа - зависит от человека из совсем другого мира.

---

  Вот и площадь. М-да, успел вовремя. Ещё полчаса, и станет не протолкнуться. Всем нужны новости большого мира - какой-никакой, а повод для сплетен на год вперёд. Приметив знакомую фигуру картира, парень поспешил навстречу.

  - Фритьоф!

  - А, Нидлир! Уже выспался? - картир Фритьоф белозубо усмехнулся, крепкая рука хлопнула нового приятеля по плечу.

  - Да тут, пожалуй, заснёшь... Слушай, хотел вчера спросить и забыл.

  - Да уж, ты так пялился на ту рабыню, хорошо хоть, зачем тебя послали, не забыл.

  - Так всё-таки, что вокруг делается? Ну, про ваше несчастье ты уже говорил. А что, вообще, за замятня?

  - Долгая история. Смысл в том, что прошлым летом в Бирру приезжали послы далёкого южного королевства алков. Они предлагали щедрую плату тем, кто хотел бы наняться к ним на службу и уплыть за море. Вдобавок воевать нужно будет с нашим давним врагом - со Сколеном. Кто такие сколенцы, слышал?

  Нидлир кивнул. Слышал, как не слышать. В каждой семье Севера, по ту и по эту сторону моря поют о героях, отстоявших свободу северных народов и посрамивших сколенского Императора Арангура Убийцу. У народа борэйнов, одним из племён которого являются гвидассы, есть и собственный герой-мученик - сын тогдашнего короля Ольвар.

  - Так вот, - продолжал Фритьоф. - Алкский посол предлагал послужить ему в войне, заодно разграбить сколенские города. Многие, как услышали, были готовы отправляться в поход немедленно. Особенно жаждет похода наш король, он молод и смел, а тут воевать особо не с кем, разве что на крамцев набеги совершать, да племена Западной четверти попробовать потрясти. Он жаждет славы и добычи, дружина готова идти с ним хоть на край света. А против помощи южанам выступает вдова старого короля. Она из старого рода законоговорителей, которых три века назад свергли Харваниды. Ей меньше всего охота помогать Харванидам, ведь алкский король родственник сколенских Императоров. Насколько знаю, первая кровь уже пролилась, когда мы туда пришли, как раз началось - мы и оказались меж двух огней. Вот как-то так.

   - Да ты что! Надеюсь, этим всё и кончится, - произнёс Нидлир и понял, что сам не верит в свои слова. Трупы - это кровники из числа их родных. А если кого-то убили во влиятельном и знатном роду... Как бы не началась настоящая резня, как тогда, когда гвидассам пришлось уйти в горы. Им и теперь не удастся отсидеться в стороне.

  - А ещё, это мы от других племён картиров узнали, которые за морем, в общем, - послы алков побывали не только в Бирре, но и в Крамаре, Хорадоне, Барске... Похоже, их король собирает лихих людей по всему Северу. Наверное, он всё же добьёт Империю.

  - А что потом? - спросил Нидлир.

  - В смысле? - не понял Фритьоф.

  - Ну, вот представь: война окончена, а у тебя толпа буйных голов, кому, в общем, плевать, кого резать. Это же как шайку берсеркеров на службу брать: врага они положат, а потом и за тебя примутся...

   - Ну да. Только нам-то какое дело? Лучше пошли ближе к берегу. Сейчас моя сестра выйдет - уж она всем покажет, как петь и плясать!

  Звон струн привлёк внимание парней сразу же. Ещё не зная, что услышат, Нидлир и Фритьоф поспешили на звук. Идти далеко не пришлось - с краю пустыря, у самого покрытого солью берега, толпа оставила неширокую площадку. Прямо на камнях расстелен толстый, тёплый ковёр, с краю на нём восседают музыканты - симпатичная, хоть и уже начавшая полнеть флейтистка лет тридцати, парень с несколькими небольшими барабанчиками, с которыми он ловко управлялся, и пожилой мужчина с каким-то большим струнным инструментом. Именно он под пальцами старика издавал те чарующие звуки, что без всякой магии приворожили Нидлира. Миг спустя его взор устремился в центр ковра. Ловко перебирая босыми (и как не мёрзнет?!) ногами, танцевала худенькая, подвижная девушка. Змеёй вилась длинная чёрная коса, отблески факелов играли на пухлых вишнёвых губах, стройная, как стилет, фигура двигалась плавно и гибко. Выпуклые, выразительные синие глаза словно разбрасывали искры, тонкие руки порхали в морозном воздухе, плетя дивный узор танца. А ведь она ещё и пела!..

  Выйду утром за порог, в росное поле,
  И увижу сто дорог, тех, что вдаль уходят.
  Манят, за собой зовут, мечтой искушают,
  Тем, что не увидеть тут, вдаль поманят.

  И тогда однажды ты, соблазну поддавшись,
  Пойдёшь в поисках мечты к земле дальней.
  Улетают день за днём - волны моря,
  Вот и ты забыл свой дом где-то в поле.

  И захочется тебе возвратиться,
  Чтоб увидеть на заре родных лица...
  ...Только путь назад забыт - не вернуться,
  Чтобы к земле твоих отцов прикоснуться.

  Значит, нечего жалеть. Ветер в поле -
  Странник, как и ты теперь, поневоле.
  Пусть дорога вдаль бежит, вьюга мчится,
  Главное, с пути верного не сбиться.

  Чтобы где-нибудь вновь остановиться,
  Может быть, найти любовь, и, как птица,
  Создавать своё гнездо. Но ночами
  Видеть, что в пути ты вновь трудном, дальнем.

  И тогда, на склоне лет себя спросишь,
  Почему дороги след в душе носишь?
  И ответишь сам себе: да, дорога
  Значила в моей судьбе очень много.

  - Это старая картирская песня, - произнёс Фритьоф, оглаживая бородку, когда песня закончилась. Подмигнул прошедшей, нет, просто прошествовавшей мимо сестре - и добавил: - Не думал, что её можно петь по-борэйнски!

  - Как видишь, можно! - усмехнулся приятель. Странно, но к знакомым, даже к Брейгу, с которым они были неразлучны с тех пор, как выучились ходить, его сейчас не тянуло. Картир оказался более интересным собеседником - ещё бы, он не сидел в окружённой ледниками долине всю жизнь, а странствовал по острову богини Борэйн. Он повидал мир... - О, смотри, ещё что-то поёт.

  - "Ночь Алхи", - пренебрежительно фыркнул Фритьоф. - Это для девчонок, пусть помечтают, пока не выдали за кого надо. Но вот танцует она здорово...

  Танец и правда манил и завораживал. Если первый был каким-то непоседливым, стремительным, будто билась в клетке, тоскуя о воле, птица, второй будил совсем другие чувства. Девушка дразнила и манила каждым своим движением, каждой тряской вполне уже созревшей упругой груди, каждым покачиванием бёдер, движением тонких рук, и даже отбивая ритм крепкими ножками. Её зелёная, кричаще-ярко расшитая по картирскому обычаю юбка то облегала стройные ноги, то взвивалась волшебным колоколом. Коса скользила из стороны в сторону, озорные глаза, казалось, рассыпали искры, а язычок проказливо скользил по губам между куплетами. Неудивительно, что, когда отзвучал последний аккорд, и мужчины, и женщины разразились восторженными криками. На краю ковра росла груда даров - украшенные полированными бляшками пояса, монисты, браслеты, цепочки с колье, даже невесть как попавшие в этакую глушь, а некогда наверняка отнятые у сколенских легионеров серебряные и золотые "арангуры". Те, кто ходили за море в дружине принца Ольвара, вернулись героями, а о павших рассказывали каждому мальчишке. Настоящие герои, победители сколенцев...

  Заметил это и старый музыкант. Отложил свой струнный инструмент, подошёл к груде даров, кряхтя, склонился, в руке сверкнула крупная золотая монета. На юге, особенно после Великой Ночи - целое состояние. Тут, в отрезанной от мира долине - просто красивая безделушка. Впрочем, нет - ещё символ победы над южной Империей.

  - Вижу, есть и в этих горах герои, сражавшиеся за Север! - вызвав одобрительный рёв мужчин, произнёс старик. - Они ходили за море с Ольваром, и заслужили вечное признание Богов и людей. И следующая песня - о принце Ольваре и его бесстрашной дружине, наводившей страх на самого сколенского Императора. И пусть Ольвар был Харванидом - главное, у него имелась Честь. Артси, пой "Ольвара"! - приказал старик.

  И вновь тревожно загремели барабаны, зазвенели, словно оплакивая бросившую вызов Империи дружину героев, струны, заполнила воздух дивными переливами, едва коснувшись губ женщины, флейта. Казалось, музыка обрела свою жизнь, более того, она властно перелистывает назад листы книги времён. Артси не стала танцевать, лишь опустилась на колено в порывистой, полной скрытой энергии позе - будто готовилась выхватить меч и пронзить врага длинным выпадом - и запела:

  Шли сколенцы, грабя и убивая,
  И побеждённых в рабы обращали,
  А слёзы вдов и мольбы о пощаде
  Впустую чаще всего пропадали.
  А воинов павших, раздев, с позором
  Бесчестные сколенцы в поле бросали.
  И полнились сердца людские горем,
  Когда сколенцы в их землю вступали.
  Павшие в битвах суровых
  К живым о мести взывают.
  Страхом, горем и болью
  Землю война наполняет.
  Ольвара гнев тогда охватил,
  Ведь стонал не один народ.
  С ратью героев он храбро решил
  Мечом избавить людей от невзгод.
  Кликнул он клич, и собрались герои,
  В битву пошёл, как один, весь народ.
  Те, не желали кто гнить в неволе,
  И надевать ярмо новых господ.
  Ольвар! Нагнал ты на сколенцев страху,
  И защитил невиновного.
  На смерть пошёл ты без страха
  Севера ради свободного!
  Вёл он отважно борэйнов в сраженья,
  Смело со сколенским бился он войском.
  Славят его те, обрёл кто спасенье
  Благодаря той дружине геройской.
  Нет, не за выгоду бился свою он,
  Не разорял города он и сёла:
  Доблестью славный, в жестоком бою он
  Раз навсегда отстоял нашу волю.
  Ольвар! Пусть был Харванидом,
  Чести ты верен с рожденья.
  Не запятнал ты убийством
  Руки свои без сомненья.
  Сколенцы подло, украдкой, средь ночи
  Ольвара храброго в полон взяли.
  Чтобы не спасся из плена он точно,
  В тяжкие цепи его заковали.
  Его спросил Арангур-Император,
  Тот, что за зверства был прозван Убийцей:
  "Скажи мне, ради чего было надо
  С нами тебе, Харваниду, так биться?"
  Ольвар ответил: "Пусть слышит весь Сколен,
  Что за убийства придёт к вам расплата!
  Если залить его пролитой кровью,
  В крови утонет ваш Сколен проклятый!
  Будет Богов суд и скорым, и правым:
  Не для злодеев, как вы, Богов милость..."
  Но был он дан палачу на расправу,
  И голова его в пыль покатилась.
  Ольвар! Победил врага,
  За наш Север поднял глас,
  Озаряешь путь бойцам,
  Тем, кто будут после нас.
  Долгим к победе был путь и кровавым,
  Бешеным псом Император метался,
  Но не нашёл ни богатства, ни славы
  Когда наш Ольвар с жизнью расстался.
  Боги за всё, что творил, наказали
  Его ничтожных потомков позором.
  А Ольвен в царстве Богов без печали
  Смотрит на нас сверху любящим взором.
  Павшие в битвах суровых
  К живым о мести взывают.
  Страхом, горем и болью
  Землю война наполняет...

  Отзвенели последние аккорды, воцарилась суровая тишина, и Нидлир, наконец, вспомнил, кто он и где находится. Оказывается, он напрочь забыл, где находится, и что делает, весь мир сузился до расстеленного на снегу ковра и изменчивой, стремительной, как пламя факела, фигурки, сверкающей украшениями. Казалось, это он ушёл за море, чтобы отстаивать правду и свободу, даже если возглавляет их дальний родственник. И, когда торжествующий враг, взяв в плен побеждённого, предлагает ему пощаду, гордо бросает в лицо правду. А потом смотрит на своих потомков из невозвратной дали, видя, как те, воюя без передышки почти тридцать лет подряд, всё-таки выстояли в схватке против колоссальной Империи. Кара Богов в виде Великой Ночи обрушилась на Империю уже потом... Да и то сказать, она настала уже после победы, и была подозрительно неразборчивой: подвергшемуся нападению Северу досталось едва ли не больше, чем сколенцам.