Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

• Название: Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

В смертельной схватке схлестнулись два народа. Побежденные и победители, порабощенные и поработители, захватчики нынешние и захватчики вчерашние. Даже у вождей нет выбора - никто не властен убежать от судьбы, остановить древнюю вражду. Сметая границы государств, ломая судьбы и сжигая города, по миру Сэрхирга катится каток войны. Топливом для него служат старая ненависть и иномировые технологии. Кто прав, кто виноват - как разберешься, когда и те, и другие превзошли жестокостью зверей? Можно ли построить аналог СССР на средневековых технологиях? И выдержит ли испытание огнем и железом Любовь, зародившаяся на развалинах мира? Этого знать не дано никому. Потому что рушатся старые правила, а Ночь Мира сменяет Кровавый Рассвет. ВНИМАНИЕ! ПОД НАЗВАНИЕМ "ВЕТЕР, НЕСУЩИЙ СТРЕЛЫ" ЭТОТ РОМАН БЫЛ ОПУБЛИКОВАН ИЗДАТЕЛЬСТВОМ "YAM-PUBLISHING".

---

  Впрочем, все это будет не сейчас, успокоил себя Моррест: если бы у Амори было много "мушкетов" и пушек, король не стал бы сотнями гробить своих солдат, а просто снес Лакхни с безопасного расстояния. Значит, он просто испытывает первую партию нового оружия, а сделать тысячу таких без налаженного поточного производства не так уж просто. А уж наладить литье пушек по местным меркам просто Манхэттэнский проект. И все-таки даже одна пушка дня за три проломит в стене брешь, а после этого удержать крепость станет невозможно.

  Осмотр попадания из бойницы обнадежил - снаряды все-таки не разрывные, обычные чугунные, а может, вообще каменные шары. С калибром он почти не ошибся - по земным меркам сантиметров пятнадцать-двадцать. Спустившись в пораженный каземат, Моррест обнаружил и само ядро. Так и есть, еще жгуче-горячий чугунный шар с детскую голову величиной. Он играючи проломил внешнюю стену, но прошить башню насквозь не сумел. Лучник, стрелявший из каземата, сбежал, но Моррест и не думал его обвинять: он и сам бы перепугался, столкнувшись с неизвестным. "Ничего, - решил Моррест. - Сразу стену не пробьют, а к утру нас тут уже не будет!"

  В этот момент там, вдали, пушка грохнула еще раз. И мир утонул в чудовищном грохоте, дрогнул, будто раскалываясь на части. С перекрытий посыпалась на голову труха, пол мощно дал по ногам и нехотя встал на место. Потянуло кислой пороховой гарью. Моррест чуть не упал, хорошо, успел зацепиться за обломки кладки. Превозмогая звон в ушах и противную дрожь конечностей, он высунулся в брешь, взглянул на ворота - и сердце упало второй раз: обломки волной унесло внутрь крепости, а в образовавшуюся брешь валом валили алкские латники. Приглушенные звоном в ушах, доносились торжествующие крики: наконец-то ненавистная Лакхни, забравшая столько жизней, спелым яблочком свалилась к ним под ноги. Осталось последнее усилие - расквитаться за все с проклятыми сколенцами, никак не желающими впустить их в свою землю...

  - Мать твою, разрывными шмаляют, - сам не слыша себя, буркнул Моррест и чихнул от пыли.

  Уроки Эвинны снова выручили, тело само подхватило оброненный меч и поплелось прочь из дымящегося каземата. Звон в ушах чуть поутих, даже ноги стали ступать увереннее, контузия оказалась легкой: все-таки в деле не тротил, обыкновенный черный порох. Через три ступеньки Морресст ссыпался вниз, уже чувствуя запах гари - видать, в каком-то из нижних казематов полыхнула предназначенная для обливания врагов смола. Может быть, горячий осколок влетел в бойницу или брешь и ударил прямо в бочку...

  Запах гари усиливался, черный дым, сочившийся, казалось, изо всех щелей, ел глаза, будто когтями драл горло. Моррест выскочил из дверцы у подножия башни, задыхаясь, со слезящимися глазами. Теперь дым валил изо всех бойниц, снизу выбивалось пламя. "Вовремя я выбрался" - подумал Моррест. И нос к носу столкнулся с группой алкских латников. Трое копьеносцев, четверо мечников и четверо лучников - армия в миниатюре. Похоже, штурмовая группа для уличного боя. Алкский лучник развернулся молниеносно, казалось, прицелился прямо в лицо Морресту. Свистнула стрела, но лучник поторопился: граненое лезвие наконечника скользнуло по наплечнику, брызнули искры, на миг пахнуло раскаленным металлом, а потом стрела ушла вверх. Уходя от следующей стрелы, Моррест метнулся за ближайшее строение. С одним мечом, даже без щита против этакой толпы не выстоять.

  За домом Моррест столкнулся со своими - и с радостью узнал Гаррольма. Сколенец отирал пот со лба, опираясь на копье с окровавленным наконечником.

  - Гаррольм, что в крепости? - спросил Моррест. - Много алков прорвалось? Что на стенах?

  - Разгром на стенах, - буркнул сколенский командир. - Еще в пяти местах они прорвались! У амбара и избы молочника мы их отбили, но возле храма и в казарме уже алки. А тут вообще прут, как лоси!

  - Понял. Много тут людей?

  - Два десятка здесь, за домами - и полсотни поблизости. Если мы их тут задержим, остальные продержатся.

  - Попробуем выбить их за ворота, - решил Моррест. - Готовься к контратаке, и Гестана извести.

  - Толку-то? Все равно ворот нет. Чем это они?

  - Некогда, потом скажу, - отмахнулся Моррест. - Продержаться до ночи все равно надо: днем шансов на прорыв вообще нет. Когда стемнеет, попробуем прорваться. На дорогах мы еще повоюем, попартизаним... Пока передай по цепочке: вслед за мной всем атаковать алков!

  Моррест дождался, пока воины шепотом передадут друг другу приказ - и выскочил из-за угла. Снова свистнули стрелы, одна ударила в стену рядом с его головой - но из-за спины, на ходу смыкая щиты и выставляя копья, уже валили соратники.

  - Сти-и-иглон! - билось на крепостном дворе.

  Хорошо биться на узкой улочке, когда врагов вдесятеро больше! Копья пронзили алков насквозь, стрелы, подобранные у павших лучников и бесцеремонно выдернутые из трупов, валили наемную пехоту в упор, мечи с лязгом и скрежетом сталкивались с мечами и щитами, дробили шлемы, пропарывали кольчуги. Железный грохот, усиленный криками и стонами, стоял на улочке.

  Наверное, "мушкетеров" у Амори было мало, рисковать ими он не стал. Вскоре, сделав еще три выстрела после самого удачного, пушки перенесли огонь вглубь крепости, по домам. Хлестали и пули - но в крепость "стрельцы" не входили, садили с окрестных высот. Но дело свое они сделали: алки вряд ли дадут врагам заделать ворота, а без ворот крепость не удержать. Оставалось лишь растянуть агонию Лакхни до полуночи, потом идти на прорыв. Умирать за безвестную крепостцу, когда больше некому удержать врага, Моррест был категорически не согласен.

  И они держались. Между домами росла баррикада трупов, и прямо на этом страшном валу вновь и вновь схлестывались древние враги. Падали сколенцы, падали и алки, но алков подпирала вливающаяся в разбитые ворота наемная пехота. Хорошо хоть они могли проникнуть в крепость лишь по одному, боязливо прижимаясь к уцелевшей башне и накинув на голову смоченные в лужах плащи: пораженная снарядом башня, в которой едва не остался Моррест, жарко пылала, внутри с грохотом обрушивались деревянные перекрытия. Восточный ветер тянул гарь внутрь крепостцы.

  К сколенцам тоже тянулись воины со стен, но гораздо меньше. Им приходилось отбиваться везде, куда успели проникнуть алки, выковыривать их из занятых домов, на время меняясь ролью с атакующими. Схватки вспыхивали и в тылу группы Морреста, и тогда приходилось выбивать алков из домов, снова и снова платя жизнями своих...

  У уличного боя, в каком бы мире и эпохе он не происходил - своя специфика. Маленькая, но включающая и стрелков, и мечников, группа способна открыть целому войску дорогу, или, наоборот, дорогу преградить. Хороший стрелок, засевший в каком-нибудь неприметном домишке, может выбить столько врагов, сколько стрел в колчане. А сам бой идет как в горизонтальном, так и в вертикальном измерении: на нижнем этаже дома могут быть свои, на верхнем и за стеной в соседней комнатке - чужие. Тут нет простора для рыцарской конницы, зато очень полезны кинжал или булыжник, а главное - храброе сердце и холодная голова (чистыми в рукопашной руки долго не останутся). От каждого, хоть ополченца, хоть женщины, хоть мальчишки, требуется все, на что он способен, и еще больше: вряд ли разъяренные потерями и неудачами алки пощадят гражданских, да и опыт Макебал говорит о многом...

   Моррест видел, как вытащенная за волосы из дома женщина, которую разложили на пыльной улице прямо посреди круговерти рукопашной, вдруг вывернулась из похотливых рук - и, вместо того, чтобы бежать, вцепилась алку со спущенными штанами в горло. Кровь потекла по ее подбородку и бороде алка, глаза насильника, казалось, сейчас вылезут из орбит. Женщину пригвоздили к земле копьем, но даже в смерти она не разжала зубов, оба встретили смерть, обнявшись, как влюбленные...

  Моррест видел, как мальчишка лет двенадцати бесцеремонно выдернул длинную, толстую стрелу из живота погибшего. На зазубренном наконечнике, как в зубах, навязли клочья кровящего мяса и какой-то слизи. Парень выпрыгнул из-за угла, услышав рев командующего атаку алка-десятника. Ударить он успел всего один раз, но стрела, ненадолго ставшая копьем, вонзилась в глазницу алка, наконечник засел в мозгу, а древко сломалось. Выстрел в упор отшвырнул паренька и пригвоздил к саманной стене. Так он и остался стоять, словно и в смерти насмехаясь над врагами. В перепачканном кровью и копотью кулачке торчал обломок древка с оперением...

  Моррест видел, как женщина, наверное, на седьмом или восьмом месяце, с усилием вытащила из подвала глиняный кувшин с маслом. Пинком разбила его на полу избы, подождала, пока масло растечется - и бестрепетной рукой высекла искру. Алкам, уже влетевшим в горницу, не хватило всего мгновения: тот, кто был первым, поскользнулся и потерял пару секунд, а остальные замешкались. Рев пламени, бегушего по бревенчатым стенам, слился с предсмертным воем горящих заживо...