Павел Буркин - Полночь мира (=Пепел Сколена)

• Название: Полночь мира (=Пепел Сколена)
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

"Только пепел остался от великого Сколена" - напишут об этом времени выжившие. Страшная катастрофа разрушила великую державу, ее остатки раздирают на части бывшие наместники и ничтожные правители. Не стало великих воинов и императоров, города лежат в развалинах, голод и болезни косят уцелевших. Время железа и крови, предательств и героизма. Судьба страны оказалась в руках безвестной девушки, бросившей вызов кровавому королю Амори. Но чем станет ее жизнь и борьба - зарей новой жизни или мучительной агонией сколенского народа - зависит от человека из совсем другого мира.

---

  - Что, рабыня, холодно ножкам? - глумливо поинтересовался молодой кетадрин с окровавленным копьем. - Отморозишь ноги - скинем с обрыва, калеки и недотроги тут ни к чему. Видишь трупы? Подбери башмаки по ноге. Быстрее, а то как дам!

  Эвинне идти к трупам вовсе не хотелось. Да что там не хотелось - она отчаянно боялась мертвецов, вповалку лежащих последи двора. Седовласые старцы и старухи, мужчины в расцвете сил, ребятня чуть младше ее и вовсе младенцы. И ведь многие убиты не сразу... Эвинну вырвало. Даже Тьерри такого не творил! Шакалы, да что ж они делают! В нос рвался запах свежей крови и паленого мяса - кричащих младенцев подцепляли копьями и швыряли в пламя. А в голове снова и снова звучали крики принцессы Хидды: ее наверняка не оставили в покое, и если на рабыню-сколенку никто не обращает внимания, то уж бывшую принцессу каждый готов унизить и оскорбить. Сейчас, наверное, намотав роскошную косу на руку, какой-нибудь дикарь с гор забавляется с недавней хозяйкой замка. Теперь Эвинне было ее жалко до слез.

  Девушка осторожно подошла к смердящей свежей кровью куче тряпья.

  ...Пламя над старинной крепостью все разгоралось, треск пламени заглушал крики умирающих и истязаемых. Временами и пьяный хохот победителей.

  Одним из многих трофеев победителей оказалась огромная, толстая цепь с прикрепленными к ней кандалами - ее как раз хватило, чтобы сковать всех пленниц. Кетадрины потешались, мол, фодиры заготовили кандалы для самих себя. И безжалостно гнали живые трофеи на северо-восток, в родные горы. Отдохнуть можно было лишь на привалах, и то... на привалах всем без исключения приходилось исполнять любой каприз дружинников, любое, даже самое постыдное желание. Хуже всего приходилось, конечно, Хидде: Беррад и правда оказался отменным "наездником", безжалостным и выносливым. Его не трогали ни стоны, ни мольбы, а вот плеть частенько награждала Хидду новыми отметинами.

  - Не растягиваться, сучки! - злобный окрик смертельно уставшего, замерзшего горца, свист плети, отчаянный вскрик очередной жертвы. Эвинна была в голове колонны, и то втянула голову в плечи и припустила быстрее: с жестокостью кетадринских надсмотрщиков она познакомилась одной из первых. Наверное, они были злее баркнеев, фодиров и алков вместе взятых. Горцы, у которых слабые и добрые просто не выживают. Что с них возьмешь. - Отстающие считаются баранами!

  Дружинник не шутил. Вновь Эвинне доводилось видеть, как, ослабев от голода и побоев, женщины из крепости бессильно опускались в снег. Замыкающий колонну воин опускался над ними, взблескивал нож, брызгала на дымящийся снег багровая струя. В последней судороге трепетали и замирали ободранные, почерневшие от грязи и холода ноги. Человека резать, в сущности, не сложнее, чем овцу. Была бы сноровка и решимость. Ну и, конечно, на совесть заточенный нож.

  - Когда уже привал? - стонала, изо всех сил пытаясь не отстать, какая-то девица в замызганной юбке. Пробившись сквозь пелену безразличия, в памяти всплыло имя. Справедливый Стиглон, неужели это принцесса Хидда? - Я больше не могу... Меня зарежут, да?

  В голосе некогда гордой и надменной принцессы слышался ужас. Даже теперь, когда жизнь превратилась в ледяной ад, Хидда боялась смерти. Эвинне было уже все равно, но сквозь безразличие проступила жалость. Какой бы ни была принцесса, а такого она не заслужила. Не осознавая, что делает, Эвинна ухватила руку принцессы, их пальцы сплелись, словно соединяя девушек нерасторжимыми узами.

  ...Уже проступила чернота вьюжной ночи, когда шедший первым Беррад остановился и поднял руку. Пронеслась протяжная команда на незнакомом Эвинне языке. Смысл был понятен и без перевода:

  - Ста-анови-ись!

  Даже могучие, выносливые воины выполнили ее с радостью. Рабыни просто попадали в грязный снег. Долго лежать им не дали: не дело мужчинам разводить огонь и готовить, когда рядом хоть одна женщина. Пинками и плетьми кетадрины подняли пленниц - вскоре Хидда уже несла воду из ледяного, но не сдающегося зиме ручья, а Эвинна раздувала огонь в костре. Хлопотали и остальные девушки, разделывали, жарили добытое охотниками мясо, разливали ледяное пиво, а иные уже попискивали в цепких объятьях самых нетерпеливых горцев: некоторые из кетадринов предпочитали забавы с рабынями еде и вину. Недолго носили воду и принцесса с Эвинной: довольно скоро обеих поймали за косы и оттащили в сторону: Хидду - Беррад, а Эвинну - молоденький дружинник, которого она уже знала: парня звали Арбогаст.

  Вроде бы - и жена какого-нибудь Арбогаста женщина, и пленница - женщина. Но жену никогда не станут любить на глазах у всех, и уж точно не станут делать это сзади. Такой способ - только для рабынь. Считалось, это еще больше унизит тех, кто предпочел плен смерти в бою. А уж видеть, как такое вытворяют с дочерью или невестой... Действительно, лучше несколько пядей стали в грудь. Но Арбогаст предпочитал ложиться сверху - так, как принято это делать супругам. Эвинна была ему благодарна: того, что сделал несостоявшийся жених Хидды с кетадринкой, или что проделал-таки Беррад с Хиддой, она бы не пережила...

  Нет, он не заговорил с рабыней: слишком много чести. Но в его касаниях было лишь желание - без злобы, презрения, отвращения. Он не унижал ее сверх обычного - просто следовал зову молодого тела. Что касается Эвинны... Да кому интересны чувства рабыни?! Принцессе-фодирке, вон, приходилось гораздо хуже: каждую ночь с ней вытворяют такое, что уму непостижимо...

  Лагерь угомонился лишь глубокой ночью. Перепившись пивом, воины спали у костров; рабыням пришлось сгрудиться в темноте и холоде на самом краю лагеря. Чтобы не замерзнуть, девушки тесно прижались друг к другу. Ветер и снег леденили спины и ноги тех, кто оказались с краю. Кто были в середине, задыхались от тесноты, тяжелого дыхания спящих и вони немытых тел. Хидда поначалу еще пыталась вести себя как знатная дама. Но когда на первом привале едва не замерзла насмерть, стала лезть в самую середину. Алкской принцессе пришлось спать в обнимку с бывшими рабынями.

  - Хидда, он меня так...

  - Тебе-то что, ты всего лишь рабыня, да и то сколенка. Со мной-то так не нежничали...

  - Слушай, - задала Эвинна давно мучивший ее вопрос. - Ты же принцесса, может, знаешь, почему кетадрины так не любят фодиров?

  - Знаю. Эти горцы сами живут в нищете и убожестве, в то время, как у нас есть и города, и плодородная земля, и богатство. Зависть - вот что их толкает их на убийства и грабежи фодиров. Да еще уверенность в том, что там, в горах, их не достанут.

  - А с чего все началось?

  - С чего начинается вражда? - теплые губы почти касаются уха, дыхание овевает лицо. Оно еще пахнет мужским семенем - так он что, ее и в рот?.. Правильно о кетадринах идет слава, как о самых бесстыдных и похотливых жеребцах Севера. - С мелочей. Косой взгляд, неверно понятое слово, отказ от брачного предложения или сватовство к человеку неподходящей касты... Затем намеренные оскорбления, взаимные претензии, затем кто-то кого-то убивает на дуэли и... пошло-поехало. Не успеешь оглянуться, и уже реки крови текут. Остановить войну труднее, чем разгрызть камень зубами. Началось с того, что правители пограничных княжеств в Фодирии и Кетадринии одновременно посватались к красавице Флавинне, принцессе из племени Дагга. У нас ее звали Флавинна Воительница, а была еще Флавинна Колдунья, но уж это другая история. Фодиры в те времена, а было все за два века до Харвана Основателя, были друзьями племени принцессы. Северные кетадрины - врагами. Поэтому, сама понимаешь, правитель племени Дагга выбрал фодирского принца, тем более, что он был молод и прекрасен, а кетадринский жених стар, толст и лыс, но главное - скуп и жесток. Принцесса как увидела нашего Фаддара (а происходил он из моего замка, который теперь разрушен), так и полюбила всей душой. А кетадринского князя Костута возненавидела. Они поженились, и жили недолго, но счастливо. Тогда Костут подкараулил Фаддара в засаде и убил, а его жену сделал наложницей. Но младший брат Фаддара совершил набег и убил Костута с женой прямо на брачном ложе - ибо решил, что она отдалась кетадрину по доброй воле. Наследники Костута совершили ответный рейд в нашу страну - уже оставляя за спиной лишь пепелища. С тех пор и воюем. И мы грабили их, и они нас. Но первая кровь, первое убийство - на них. Такое нельзя ни простить, ни забыть.

  - Вы не пытались помириться?

  - Как протянуть врагу руку дружбы, зная, что он в нее плюнет?

  Тэзарская долина - удивительное место. Вокруг дыбятся, казалось бы, непроходимые горы, даже в жаркое лето белеют снежные шапки. А внизу в жарком мареве цветут сады и колосятся поля. На много миль окрест - безжизненные плато, где тощие овцы кормятся чахлой травой - а здесь на тучных нивах вырастают упитанные, лучшие к северу от реки Барки, овцы и козы, куры и свиньи. В горах не просто найти и ручеек с питьевой водой - а по Тэзарской долине течет широкая, полноводная река. Никакого, конечно, сравнения с Эмброй, но в Кетадринии река Тас не имеет равных. В нижней части долины обвалились склоны ущелья и частично запрудили речку, так что образовалось узкое, но очень длинное и глубокое озеро. Ежегодные разливы приносят плодородный ил. Даже теперь, после Великой Ночи, тэзарцам не приходится голодать.