Моррис Ренек - Сиам Майами

• Название: Сиам Майами
• Автор: Моррис Ренек
• Издательство: Локид
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-320-00063-4

Роман Морриса Ренека «Сиам Майами» приоткрывает тайны шоу-бизнеса. Это история молодой талантливой певицы Сиам Майами, ее нелегкого восхождения на вершину успеха, падений, разочарований, предательств и внезапной всепоглощающей страсти к своему менеджеру. Встреча Сиам Майами с Барни и помогла ей выстоять, обрести славу и любовь.

---

Барни чувствовал, что им необходимо обогнать время. Еще он думал о том, какой очаровательной женщиной становилась Сиам, когда соскребала с себя защитную коросту и демонстрировала присущие ей ум и честность! Красота не исчезала, никуда не девалась, несмотря на затвердевшую внешнюю скорлупу, на ужас в глазах.

Он успел прийти к мосту вовремя. Дорогу ему, правда, преградили марширующие бойскауты с рюкзаками за плечами. Сиам помахала рукой и поспешила навстречу. У нее была оживленная походка, гордый вид, она глубоко дышала. На ней были мохнатый свитер-водолазка и шерстяная юбка. Лицо сияло без грима. Волосы зачесаны назад. Казалось, она приготовилась к партии в теннис.

— Ты что, увидел привидение? — Сиам врезалась в него своим плоским животом.

— Не совсем, — польстил он ей.

— Понюхай меня.

Он наклонился и понюхал ее ухо.

— Нет, не ухо, дурачок.

Не дожидаясь указаний, он понюхал ее шею.

— И не шею. — На них уже обращали внимание бойскауты. — Ты меня смущаешь. Прекрати!

Он растерянно развел руками.

— Я готов нюхать что угодно.

Рассмеявшись, она приказала:

— Нюхай подмышки.

— Ты сумасшедшая!

— А ты желторотый юнец!

Они старались побыстрее миновать строй бойскаутов.

— Что могло случиться с твоими подмышками?

— Ну, если тебе не интересно…

Он оглянулся и, загородив ее от бойскаутов, обнюхал с обеих сторон.

— Ничего не чувствую.

— Вот именно! На подготовку к встрече с тобой у меня ушел целый час. А взгляни на мой бюстгальтер!

Он полагал, что ее оживление переходит все границы приличия. Однако она не позволила ему самостоятельно решить, заглядывать туда или нет. Схватившись за свой ворот, она оттянула его далеко вниз. Он заглянул ей за ворот, хотя это напоминало акробатический номер. Бюстгальтер сиял белизной. Он продолжал вышагивать рядом. Она наконец оставила в покое ворот.

— Чем ты занимался в городе?

— Одними глупостями.

— Например?

— Помнишь наш вчерашний разговор о том, что надо добиться, чтобы на тебя обратили внимание?

— Я сказала, что ты сделаешь это, если захочешь.

— Я побывал у знакомого фотографа с целью договориться о съемке в голом виде для рекламы. Хочу поснимать тебя.

Она немного поколебалась, мельком заглянула ему в глаза и ответила:

— Я согласна.

Он улыбнулся, видя, что согласие далось ей с трудом.

— А я нет.

— Почему? — Его внезапный отказ эксплуатировать ее тело ставил ее в неловкое положение.

— Я посмотрел, как это делается, и решил, что это негуманно.

Больше он ничего не сказал. Она отвернулась. Он заглянул ей в лицо и был удивлен тем, как на нее подействовал его отказ. Хотя она казалась ему красавицей даже в слезах.

Сиам вытерла слезы дрожащей ладонью. Взяла его за руку и крепко прижала ее к себе.

— Давай попробуем твой яичный крем.

Они достигли Бродвея и вошли в первую попавшуюся кондитерскую. На прилавке с газетами продавались издания на идише, испанском, немецком, русском и греческом языках. Магазинчик был маленький, но у щербатой мраморной стойки торчало несколько высоких вращающихся табуретов. Свет проникал только через витрину.

Старичок с двухдневной седой щетиной на щеках отошел от витрины с товаром и обратился к Сиам:

— Я вас слушаю.

Она замялась.

— Валяй, — подбодрил ее Барни, — заказывай сама.

Она залезла на табурет, выпрямила спину и осторожно проартикулировала:

— Яичный крем.

Продавец понял, что имеет дело с несведущей клиенткой.

— С чем?

Она опять замялась.

— Ваниль, шоколад? — Он сжалился и предоставил ей выбор.

— Ваниль, — решилась она.

— Мне то же самое, — сказал Барни.

Сиам перегнулась через стойку, чтобы понаблюдать за действиями старика. Он был польщен.

— Это сельтерская, дорогая моя. Знаешь, что такое сельтерская?

— Содовая.

— Да ты красавица! — сказал он, с восхищением глядя прямо ей в лицо.

Шшш! Сельтерская с шипением ударила из крана в высокий стакан и перелилась через край. Старик размешал длинной блестящей ложкой ванильный сироп и молоко. Белая пена поднялась до краев.

— Прошу, дорогая моя.

Она пригубила напиток.

— Как вкусно!

— Это специально для тебя. Я, случайно, не видел тебя раньше?

— Вряд ли.

— Даже по телевизору?

— Это была не я.

— А ты такая естественная!

— Спасибо, — ответила она смущенно, но довольным голосом.

Внимание Барни привлекла одна из книжек на стеллаже у двери.

— Чего ты улыбаешься? — спросила она.

— Вот книжка, которую я тебе почитаю. — Он потянулся за книгой. — С ней ты сможешь веселиться, даже когда за окном будет Хобокен.

Она перевела встревоженный взгляд с книги на него. Он самым вульгарным образом злоупотреблял теперь ее доверием.

— Как я погляжу, ты ее не читала. — Он уплатил за «Сокровенного» Генри Миллера. — Здесь есть одно место о хлебе, питательное, как сама пшеница.

— Видишь, как он в тебе уверен, — сказал старик Сиам. — Если он начнет дурить, снова веди его сюда.

Уходя, она обернулась и от души сказала старику, оставшемуся стоять возле витрины:

— Вы готовите восхитительный яичный крем!

— Спасибо, красавица. — Старик помахал красной от холодной воды рукой. — Будешь здесь еще, обязательно заходи.

Они ступили на мост. В небе разлилась нежная вечерняя синева, на горизонте затухало солнце. Мост был забит медленно ползущими прочь из Нью-Йорка мощными машинами. Зато речная артерия была свободна от движения, можно даже разглядеть, в какую сторону течет вода.

— Как мило с его стороны — назвать меня естественной! Хотела бы я, чтобы меня не умиляла чужая доброта. — Она оперлась о его плечо, он взял ее за руку, которая сразу стала теплой.

Он открыл книжку и стал читать отрывки из главы «Опора жизни».

— Слушай, что пишет Генри Миллер об обыкновенном ресторане: «На свете нет ничего более неаппетитного, анемичного, чем американский салат. В лучшем случае, он напоминает подслащенную блевотину».

Она помимо воли прыснула.

— «Листовой салат — вообще насмешка: к нему отказалась бы притронуться даже канарейка. Подается это блюдо, между прочим, сразу, а с ним кофе, успевающий остыть до того, как вы будете готовы его пить. Едва только вы усядетесь за столик в обычном американском ресторане и начнете изучать меню, официантка сразу осведомится, что вы будете пить. (Если вы случайно скажете «какао», вся кухня встанет на дыбы.) На этот вопрос я обычно отвечаю: «У вас есть что-нибудь, кроме белого хлеба?» Если в ответ не звучит просто «нет», то говорится: «У нас цельномучной» или «грубого помола». Тогда я обычно бубню: «Ну и засуньте его себе в задницу».

Сиам рассмеялась и прикрыла ладошкой рот.

— «На ее: «Что вы сказали?» я: «У вас, случайно, нет ржаного?»

Сиам широко улыбалась, но улыбку скрывали волосы, разметавшиеся по лицу из-за ветра.

— «И прежде чем она ответит «нет», я пускаюсь в пространное объяснение того, что под ржаным я имею в виду не обыкновенный ржаной, который не лучше пшеничного — грубого помола или цельномучного, а хорошо пропеченный, вкусный, темный, грубый ржаной хлеб, вроде того, что едят русские и евреи. При упоминании этих двух подозрительных наций она морщится…»

Сиам благодарно ухватилась за руку, в которой он держал книгу.

— «Пока она отвечает саркастическим тоном, что сожалеет, но у них нет этого сорта ржаного хлеба и вообще ржаного, я начинаю спрашивать про фрукты: мол, какие фрукты, из свежих, они могут предложить, отлично зная, что у них ничего подобного не водится».

От порыва ветра волосы на ее лице разлетелись, и он увидел, как она довольна его чтением.

— «В девяти случаях из десяти она отвечает: «Яблочный пирог, персиковый пирог. («В задницу!») Простите?» — говорит она».

Сиам опять прыснула.

— «Да, фрукты — ну, те, что растут на деревьях: яблоки, груши, бананы, сливы, апельсины, со шкуркой, которую можно очистить». Ее осеняет, и она спешит сообщить: «У нас есть яблочный соус! («Подавись ты своим яблочным соусом!») Простите?» Тут я лениво оглядываю ресторан, смотрю на витрину с пирогами, мой взгляд останавливается на блюде с искусственными фруктами, и я радостно восклицаю: «Вот такие, как те, только настоящие!»

Барни захлопнул книжку в бумажной обложке и сунул ее в карман.

— Как я могла понравиться продавцу в кондитерской, если он меня совсем не знает?