Иосиф Пилюшин - У стен Ленинграда

• Название: У стен Ленинграда
• Автор: Иосиф Пилюшин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Сергей, на, выпей. Ребята хвалят.

- Спасибо, хлебай сам, коль принес эту гадость, а я на всякий случай приберег нашей русской горькой. Выпьешь кружечку, аж душа задымит, крякнешь от удовольствия, а от этой дряни только за кустом лишний раз остановишься. На, Гаврила, бутерброд, закуси, чтобы душа этой дрянью не провоняла.

Дивизии 42-й армии очистили от гитлеровских оккупантов побережье Финского залива и вышли на шоссейную дорогу.

Фотография

Идя плечом к плечу с товарищами, я видел, как многие из них, выйдя на обочину дороги, останавливались и смотрели в сторону Ленинграда. Они молча прощались с родным городом, с боевыми друзьями-ленинградцами.

Первые километры, пройденные по освобожденной земле... Вокруг все разрушено. У каждого из нас одно желание: скорее увидеть мирных советских граждан. Но никто не выходил на дорогу, чтобы встретить своих освободителей. Проходя по улицам деревень, мимо обгоревших труб, торчавших к небу, мы ускоряли шаг. Найденов тронул меня за руку:

- Осип, неужели всех наших людей уничтожили гитлеровцы?.. Хотя бы собака побрехала, и то на сердце легче было бы.

- Во время боев люди попрятались. Утихомирится - вернутся.

- Куда?

- К этим обгоревшим трубам, Сережа, и построят новые дома. Когда будем возвращаться домой, увидишь.

Красное Село мы прошли на рассвете. Здесь сохранилось несколько домов. На окраине города справа от кладбища стояли немецкие крупнокалиберные пушки, обстреливавшие Ленинград. Некоторые из них были сдвинуты со своих позиций или опрокинуты. Поодаль от кладбища - аккуратные ряды могил немецких солдат. Около домика возле пруда одиноко стояла пожилая изможденная женщина. Одной рукой она держалась за жердь забора, а другой приветливо махала проходившим советским воинам.

В памяти оживали дни нашего отступления... Вспомнилась та старушка с белокурой внучкой, которых я встретил среди беженцев на пути к фронту после первого ранения. Где-то они теперь?..

На пути от Красного Села до Ропши мы не встретили ни одного мирного жителя. Улицы Ропши были завалены кирпичом, бревнами. Пришлось пробираться через развалины, перелезать через разбитые и сгоревшие танки, самоходки, транспортеры, перебегать пепелища домов, которые еще дымились. Выйдя за город, мы свободно вздохнули.

Миновав совхоз "Глухово", мы вошли в полосу обстрела вражеской артиллерии. Слева слышался шум боя. Наш полк остановился в лесу, вблизи населенного пункта Дятлицы.

Первая ночь в еловом шалаше. Первый солдатский костер на освобожденной земле... Каждому из товарищей хотелось бросить в этот костер хотя бы тоненький сухой прутик или еловую шишку и согреть окоченевшие на морозе руки. А сколько воспоминаний о мирных днях вызвал у солдат этот маленький костер! Сидя у огня, я смотрел на лица товарищей. Они были задумчивы и грустны. Судя по себе, я чувствовал, что их думы разлетались, как искры этого костра, по родным местам. Мне припомнилась близкая моему сердцу Белоруссия. Где теперь мать? Где она, родная старушка? Вспомнилось далекое и одновременно близкое детство, когда парни и девушки в ночь на Ивана Купала водили хороводы вокруг вот такого же ночного костра. Сколько в такую мирную ночь говорилось нежных слов о любви, о дружбе... Я вспомнил сутулого седого человека возле пруда с удочкой, который предлагал нам свой улов: зеркальных карпов на уху. Жив ли он?

На фронтовой дороге у этого первого костра на освобожденной земле мы, задумавшись, словно стали глухими - не слышали близких разрывов снарядов. Бойцы, думая каждый о своем, молча чистили оружие, писали письма на родину, кипятили чай, мешали ложками в котелках кашу.

- Сережа, слышишь? Собака лает! - обрадовался Гаврила.

- Ложись-ка ты спать, а то, чего доброго, в твоей ромовой башке еще и кочеты запоют.

- Вот сальце поджарю, каши поем и бухнусь до утра. Хочешь, дам ложечку?

- Ребята, кому из вас довелось в дни нашего отступления проходить по этим местам? - спросил сержант Базанов, глядя неморгающими глазами на костер.

- А что? - поинтересовалась Строева.

- Могила брата где-то поблизости от станции Волосово. Товарищ его мне об этом писал.

Слова Базанова напомнили о многом: сколько еще могил боевых товарищей и родных топчут сапоги гитлеровских оккупантов!..

Зина промолчала. Найденов, обхватив руками согнутые колени, глубоко вздохнул. Товарищи молча один за другим, положив ладонь под голову, ложились спать, и скоро еловый шалаш наполнился здоровым похрапыванием спящих людей.

По шоссе шли танки, самоходки, вслед за ними, пофыркивая моторами, мчались автомашины. Шалаш вздрагивал и качался, когда проезжали мимо тяжелые танки... Угол палатки приподнялся, в шалаш просунулась голова. Я увидел красное от мороза лицо с черными глазами, которые озабоченно осматривали нас.

- Кто из вас снайперы Пилюшин и Строева? - раздался голос.

- Я Пилюшин, а что?

- Командир батальона вас срочно вызывает.

Штаб батальона расположился на опушке леса. Возле штабной палатки, раскинутой на снегу, толпились связные командиров рот, телефонисты, автоматчики; на волокушах стояли два станковых пулемета. Здесь же батальонный каптенармус выдавал разведчикам и снайперам маскировочные костюмы.

На рассвете двадцать четвертого января повалил хлопьями снег, да такой густой, что в двадцати метрах ничего не было видно. Отдан приказ строиться. Бойцы и командиры выходили из шалашей, ежась от холода, строились поротно, а через десять минут уже шагали по проселочной дороге в сторону Местанова. Слева, в направлении Каськова, слышались орудийные выстрелы.

Батальон майора Круглова шел в авангарде полка. Строева нагнала меня и подала новенький трофейный маскировочный костюм:

- Я взяла у старшины, а то наши порвались.

- Сергея видела?

- Видела, он обещал прийти.

Навстречу нам шла группа пленных под конвоем двух советских автоматчиков.

- Ребята, где вы их прихватили? - спросил кто-то.

- У Каськова. Только это не немцы, а мадьяры. До главных еще не добрались, они прикрывают свое отступление венграми и румынами.

Батальон подошел к лесу и остановился. Вперед ушли разведчики. Самое страшное на войне - это засада: вот-вот наткнешься на нее. По лесу шли с оружием наготове. На опушке, будто тень, замелькал между деревьями человек в штатском и скрылся в ельнике. Круглов поднял руку. Батальон быстро сошел с дороги, изготовился к бою в ожидании нападения противника.

- Иосиф, это не партизаны? - спросила Строева.

- Не знаю, Зина.

- Партизанам от нас незачем прятаться, - вмешался в наш разговор незнакомый автоматчик.

- Не надо гадать, разведчики все выяснят, - ответил его сосед, держа наготове автомат.

Вдруг мы увидели, как, спотыкаясь, пробежала через прогалину старая женщина, а за ней мальчуган лег двенадцати - четырнадцати. Они остановились на обочине дороги и радостными глазами смотрели на советских бойцов. Женщина, тяжело дыша, прижимала руки к груди, улыбалась. По ее бледному исхудалому лицу катились слезы. Она не вытирала их. Рядом с ней стоял мальчуган; горящими глазенками осматривал он проходивших мимо бойцов.

Вдруг женщина, словно вспомнив что-то очень важное, взмахнула руками и, прижав их к груди, громко закричала:

- Сыночки! Родненькие! Не ходите по этой дороге, по ней давеча немцы что-то набросали!

Мальчуган с решительным видом подошел к майору Круглову и тонким голоском заговорил:

- Это фашисты мины понаставили. Я сам видел. Ночью я высыпал ведро золы на том месте, где они начали минировать.

Круглов дружески положил руку на плечо мальчику:

- Тебя, бесстрашный, как звать?

- Шура.

- Скажи, Шура, немцев в деревне много?

- Больше сотни будет, у них там две пушки и много пулеметов "гачкис".

- А ты, Шурик, не посоветуешь, как нам незамеченными поближе к деревне подобраться?

- Идемте, я проведу.

- Нет, дружище, ты расскажи, а мы сами дорогу найдем.

Мальчик, почувствовав, что с ним, как со взрослым, советуется командир, оживился, повеселел. Он шмыгнул носом, глазенки радостно заблестели. Энергично сдвинув старенькую шапчонку на затылок, сказал:

- Да я вас, дяденька, провожу. Вон у дороги стоит береза, видите? Ну вот, от нее до деревни километра полтора будет.

- Вижу.

- Ну вот, слева от нее овраг, в нем еще гестаповцы евреев расстреливали, по нему и дойдете до околицы деревни, там мин нет и немцы не увидят. Я, дяденька, мигом проведу вас.

- Спасибо, Шурик, за совет. К фашистам мы сами подберемся, а ты побереги бабушку.

Строева подошла к мальчугану и спросила:

- Шурик, а как ты узнал, что это мы идем?

- Еще бы не узнать! Фрицы ведь так смело не ходят, они все больше на машинах разъезжают, а если пешком идут, так с собаками, а вы что? Идете как дома, вот и узнал.

Зина, увидев покрасневшие, как гусиные лапки, руки Шурика, сняла свои рукавицы и подала их мальчугану: