Черри Эдер - Любовная связь

• Название: Любовная связь
• Автор: Черри Эдер
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Она искала приключений.

Марни Райт повидала довольно много брутальных мужчин за свою жизнь. Для начала, она выросла вместе с четырьмя слишком опекающими её братьями. Теперь вот нелюдимый Джейк Долан вторгся в мирные поиски смысла жизни в уединенном бабушкином домике в горах. Да, она пересекла границу его частной собственности, но это же не повод сразу наставлять на неё пистолет? Этот длинноволосый солдат удачи, именующий себя Дровосеком, явно что-то скрывает, но Марни не уверена в своем желании дальше находиться рядом с ним, чтобы понять, что именно.

Но неожиданно он запирает девушку в потайной подземной лаборатории, оборудованной высокотехнологичными камерами слежения и полным боевым арсеналом, и Марни понимает, что Дровосек — военный, офицер секретной службы. А ещё у него самые красивые в мире губы.

И он может убить её.

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru

Куратор: LuSt (Ласт Милинская)        

Над переводом работали: LuSt, Rusena, Кеану   

Беты: AFIR, Dana_NRW, codeburger, LuSt

Принять участие в работе Лиги переводчиков

http://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=5151

---

Она посмотрела на него, сжимая в руке окровавленный тампон.

— Не сейчас. Мне нужно сосредоточиться.

— Делай это так, как считаешь нужным, Марни. А за меня не беспокойся — я не сломаюсь. — И, схватив ее за руку, с силой прижал тампон к своему развороченному плечу. — Ты можешь одновременно говорить и промывать рану, — уверил Джейк и глотнул кофе из чашки, снова оказавшейся в его здоровой руке. — Ну же, мне нужно отвлечься. Расскажи о своей бабушке.

Марни подозревала, что Джейку хотелось, чтобы именно она думала о чем-то другом в процессе работы. Ну что ж... Сглотнув в попытке избавиться от металлического привкуса во рту, Марни перестала осторожничать и принялась более тщательно обрабатывать рану.

Так, сначала входное отверстие. К черту тошноту. Бабушка, направь мои руки.

— Я её обожала, упокой господь её душу. Бабушка была чуть выше метра сорока, с прямой, как палка, спиной и сердцем, достаточно большим, чтобы обогреть весь мир.

«Не плачь. Сосредоточься на обработке раны».

«Сколько же крови в теле Джейка? Сто пятьдесят литров?» — гадала Марни, пока безостановочно меняла прижатые к ране тампоны, пытаясь остановить сочащуюся из нее кровь. Ей казалась, что большая часть его крови уже впиталась в ткань использованного ею перевязочного материала.

— Сколько я себя помню, её волосы всегда были белыми, — облизнув пересохшие губы, продолжила она. Ее скулы сводило от напряжения; горло горело огнем. — От нее всегда пахло кремом для лица «Пондс» и лавандовыми духами «Ярдли». Её руки были самыми нежными и ласковыми в мире. Каждый раз когда мне было грустно, я клала голову ей на колени, а она перебирала и гладила мои волосы.

Марни чувствовала, как кровь Джейка засыхает у неё под ногтями. Она сглотнула желчь и упрямо продолжила обрабатывать рану. «Главное — дыши».

— Налей чуть больше антисептика в… да — так, хорошо. Продолжай говорить.

— Когда-нибудь я напомню тебе об этой просьбе, — выдавила из себя улыбку Марни. — Бабушка была кротким деспотом. Она вела хозяйство с помощью пристального взгляда и шоколадного печенья. Любой ребенок в округе мечтал жить в нашем доме...

— Прижми посильнее и подержи немного дольше. Нет — повыше. — И сам передвинул её пальцы. — Да, здесь. Так вот где ты научилась готовить? Вертелась под ногами у бабушки?

— Подожди, мне нужно сосредоточиться… Именно так. — Марни на секунду прервалась, позволив воспоминаниям захлестнуть её, затем возобновила свое занятие. — Она была учителем от бога. Мне приходилось проводить много времени в доме, и бабушка превратила уроки кулинарии в развлечение. Хотя мне и хотелось больше играть с мальчишками на улице, в конце концов, я освоила все, чему она хотела меня научить. Вместе с искусством приготовления ростбифа и измельчения чеснока она передала мне множество мудрых мыслей.

— Например, каких?

— Например: никогда не бегай за мужчиной и автобусом — через пять минут придет следующий. — Марни улыбнулась, не поднимая головы. — Или: живи на полную катушку. Бабушка была кладезем полезных наставлений на все случаи жизни.

— А как насчет: ни одно доброе дело не остается безнаказанным?

Марни шикнула:

— Циник.

— Поллианна[21], — беззлобно парировал Джейк. — Само собой разумеется, она избаловала тебя.

— А вот и нет, она как раз не имеет к этому отношения. Бабушка делала мне крайне мало поблажек из-за моей болезни и разрешала играть с мушкетерами во все что угодно, чем доводила папу до белого каления. Именно она научила меня ездить на велосипеде, в то время как мужская половина семьи считала, что это занятие требует значительных усилий. Она же поощряла меня, когда я лазила по деревьям… Как ты?

— Нормально. А твоих братьев она тоже баловала?

— Конечно. — Марни подняла голову и, наткнувшись на пристальный взгляд Джейка, улыбнулась ему, как она надеялась, ободряюще, а затем, сглотнув, наклонила голову обратно, чтобы видеть, что делает. — Было просто уморительно наблюдать, как мальчишки расплачивались за свои проделки. Крошечная старушка грозно наступала на одного или нескольких стовосьмидесятисантиметровых парней. И ты бы видел, как они краснели и тряслись. А бабушке даже никогда не приходилось повышать голоса. — Марни вытерла о плечо пот со щеки. — Я так по ней скучаю. Жаль, что я не могу плакать целую неделю напролет и наконец-то избавиться от этой нестерпимой тяжести на сердце.

— Ты не плакала? — нахмурился Джейк.

— Недостаточно. Там, внутри меня, целый водопад слез, который ждет удобного момента, чтобы извергнуться.

— А когда умерла твоя мама, ты плакала?

— Да, много. Но мне было всего шесть лет. Она отвезла меня в школу — первый раз в первый класс — и по дороге домой попала в аварию. — Вскинув голову, Марни в очередной раз убедилась, что Джейк не сводит с неё глаз. — Пьяный водитель. Она умерла на месте.

— Черт.

— Не скажу, что легко расти без мамы, но мне всегда всего хватало. Папа, бабушка и мушкетеры заботились обо мне.

— Неудивительно, что отец и братья трясутся над тобой как курица над яйцом. Проблемы с сердцем, куча операций, матери нет… Черт, их можно понять в их стремлении обеспечить тебе спокойную жизнь.

— Я думаю, что возня со мной помогла им пережить потерю нашей мамы. В какой-то степени, наверное, я позволяла им верить, что нуждаюсь в их заботе намного дольше, чем следовало. О, я не притворялась. Но всегда соглашалась со всем, что они мне предлагали, потому что знала, что этим радую их. И это вошло в привычку. Дурную привычку. Вот почему я хочу изменить…изменить…неважно.

Она лепетала как дурочка. Рассказала о бабушке именно сейчас, нашла время. От понимания, что Джейк мог так же легко умереть там, снаружи, голос Марни сделался хриплым и дрожащим. Меньше всего сейчас ей хотелось говорить о смерти. Чьей бы то ни было. Плотина накопившегося горя давила на грудь, готовая прорваться. Глаза горели, кожа чесалась, рот наполнился горьковатой слюной.

— Что дальше? — резко спросила она. Рана выглядела чистой. Мерзкой, но чистой. Она подавила нахлынувшее сопереживание, и не удивилась, когда слезы не вырвались на свободу. Все равно, сейчас неподходящий момент.

Джейк терпеливо объяснил, как наложить девяносто девять километров бинта, который она успела развернуть своими нервными пальцами. Трясущимися руками она вновь скатала бинт, и принялась выполнять указания Джейка — склонив голову и глотая слезы:

— Твоя очередь залезать на электрический стул.

— У меня нет настроения болтать.

— Неважно. Поговори со мной. Где ты вырос?

— В рабочем пригороде Чикаго.

— Господи, Джейк, из тебя все клещами надо тащить! Чем занимался твой отец?

— Со мной? Ничем. Ни единым долбаным делом.

— Нет, — ласково уточнила Марни, — чем он зарабатывал на жизнь?

— Он сидел на пособии. Пожизненное пособие по инвалидности, которую он получил в результате несчастного случая на стройке, где работал. Он был здоров как лошадь, несмотря на то, что курил одну за другой и напивался до беспамятства. Но ему платили за то, что он сидит дома и весь день пялится в телевизор. Вот и всё, в общем-то, чем он занимался.

Это было похоже на ужасное второсортное кино. У Марни закололо в груди:

— А твоя мама? — «Пожалуйста, скажи мне, что она тебя обожала и защищала от отцовского пренебрежения».

— Она не получала пособия.

— Не понимаю.

— Она занималась тем же, что и он. Только не получала еженедельный чек.

— Это же жестокое обращение с ребенком.

— Они никогда и пальцем меня не трогали.

— Они не обращали на тебя внимания. Это тоже форма издевательства, Джейк. — Не удержавшись, она погладила ладонью его лицо. Щека была колючей и теплой, и Марни хотелось наклониться и поцеловать его, но ей необходимо закончить перевязку и смыть с него кровь. Да и по виду Джейка было непохоже, что он обрадуется, если она проявит какое-то участие.

— И ты сбежал из дома, чтобы попасть на флот. Ты говорил, что тебе было всего шестнадцать.

— Я был довольно крупным для своего возраста, и достаточно умным, чтобы подделать документы… Затяни бинт потуже.

— Подними руку. Не больно? Глупый вопрос, прости... Ну, а что на это сказали твои родители?

Джейк чуть сместился, чтобы Марни было сподручнее обмотать эластичным бинтом его грудь и плечо.

— Без понятия, меня же там не было. — Он почти не вздрагивал, когда она бинтовала рану. — Возможно, они только через пару недель заметили, что меня нет дома. И пока ты не распустила нюни, напомню, что мои родители были алкоголиками. Они вспоминали о том, что у них есть сын, только когда надо было послать его в магазин за бутылкой.

— Но они хотя бы были счастливы вместе?

Джейк фыркнул:

— Их ничего не радовало, кроме выпивки. Несчастье словно туман висело над ними. Черт, да надо всем домом. Мать заставили выйти замуж в шестнадцать лет. И она никогда не позволила ни мне, ни моему старику забыть, что она против своей воли оказалась там, где быть не желала. Сидела с малышом, сама будучи ребенком. Старик был молчалив, замкнут и угрюм. Он пил, чтобы забыть о жалобах матери. А моя жалкая вечно недовольная мамаша пила, чтобы забыть, какой бесполезной жизнью позволила себе жить. Ни один из них, насколько мне известно, даже пальцем не пошевелил, чтобы изменить свою жизнь к лучшему. Они ныли, жаловались и пили. Не помню ни единого дня, когда бы они не были раздражены или злы друг на друга... или на меня, если я попадался им на пути. Убраться оттуда навсегда стало для меня счастьем. Я ушел и никогда об этом не пожалел.