Евгений Пинаев - Арлекин

• Название: Арлекин
• Автор: Евгений Пинаев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Судно могло раздавить людей, а мальчишка в рубке растерялся. И тогда... на палубу выскочил Арлекин.

Позже он каждый раз смущался, вспоминая, КАК ВЫГЛЯДЕЛ со стороны. А в ту минуту...

Боцман свесился за борт и ловчился ухватить абреков за волосы. Они, кстати, так и остались в памяти людей как абреки, а в ту пору были нормальными претендентами в утопленники. Капитан не стал мешать боцману в спасении на водах. Выскочил, рванул рукоятку ленточного стопора и под грохот якорной цепи крикнул штурману:

- Лево руль! Самый полный назад!

Нос клюнул влево и замер, но теперь заносило корму. Капитан еще потравил якорь-цепь - буксир попятился от стенки. Полоса воды ширилась, подоспевшие люди вытаскивали абреков на причал. Боцман выбирал трос из воды, готовился к новой швартовке.

- Арлеки-иии-ин! - раздался голосок Красотули, не знавшей, что творит акт превращения, что с нынешнего дня к Володьке приклеится это прозвище. Даже сочинят песню про Володьку-Арлекина.

Да-а... Все так и будет.

Весной они поженились, а летом началась война.

Я ничего не слышал о нем, пока не попал в медсанбат и не оказался на попечении... Красотули. Она заштопала мне простреленное плечо и рассказала о муже то немногое, что знала. Уже капитан-лейтенант. Дважды тонул. Теперь в морской пехоте, но где? Давно никаких известий...

Мы встретились. Все-таки встретились на Корабельной стороне, в обугленной Аполлоновке. Короткой была та встреча. Взвод Арлекина уходил в бригаду Потапова на Макензиевы высоты. Я рассказал о встрече с Красотулей, он скупо о гибели буксира и смерти боцмана, последнего, не считая, само собой, нас двоих, из довоенной команды. "В тот день, Федя, и меня отметило в первый раз - везунчик!.. Да-а... Но, думаю, не зря поливаем землю парной кровушкой. - В глазах Володьки мерцали холодные льдинки. - И если чайки действительно матросские души, то флотская доля велика есть на весах будущей победы..."

Со стороны Бартеньевки наползали копоть и дым, небо напоминало голенище солдатского кирзача, осилившего сотни верст бездорожья. Тусклое солнце, похожее на медную заклепку, едва светило сквозь хмарь и мглу, сквозь дым и копоть...

Погано было на душе. Муторно было.

Володька понял мое состояние. Ведь и его - не лучше - Не журысь, старпом, и помни: за нами не заржавеет, - ободрил, подымаясь: под древней аркой показался расхристанный грузовичок. Капитан-лейтенант скомандовал посадку своей полосатой пехоте. - Помни, Федя! - крикнул из кузова. - За нами не заржавеет!

3

не зная горя, горя, горя,

в стране магнолий пле-ще-т мор-ре...

Голос певца меланхоличный, бесстрастный. Есть, правда, ностальгическая хрипотца - выжимает, стервец, слезу. На нее и работает. Вот и Арлекин подмурлыкал: "И на щеках играет кровь!"

- Вспоминаешь карнавалы на "эспланаде"? - предположил я.

- Иногда... Потому что за ними следом война. А я, Федя, сыт ею по горло. Я не жалуюсь. Мы были обязаны пройти через это. Просто мне кажется, что я всегда попадал в самые дерьмовые ситуации.

- Многие попадали... - осторожно вставил я.

- Конечно... Но у каждого солдата - СВОЯ война Или не согласен? Я, Федя, с некоторых пор и книг про войну не читаю, и фильмов не смотрю: сидит в печенках. Э, да что там! Что ни тронь - везде больно. Вот им бы, - он кивнул на обрыв, где заливался магнитофон, - полезно бы это понять. Только понять, а не так, как те... - Он куда-то кивнул седым затылком. - Как те, за горами, за долами... Только понять, чтобы не испытывать на своей шкуре. Она у россиян хотя и дубленая, но вовсе не обязательно снова испытывать ее колотушками.

Замолчал Арлекин. Молчал и я. Да и что скажешь? Если обобщать до понятий, то воевали не мы - вся страна. Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой... Да-а... Нынешние солдаты, те что воюют, в ином положении. Их горстка. Большая, но горстка в чужом краю. Они знают, что когда умирает друг, кто-то, быть может, их ровесник, весело смеется, сладко пьет-ест, обнимает, ворует, не может нахапаться, нажраться и уж конечно не думает о далекой и близкой стране "за долами, за горами"

- Володя, нас они уже не поймут. Мы для них - плюсквамперфект. Но если поймут ровесников, прошедших через ЭТО, что ж... Господи, неужели в человеческой смерти есть какая-то польза?!

- Польза... Полезна, но необязательна, только смерть солдата, умирающего за свою родину, все остальное... - Он умолк и вдруг негромко запел: 

The submarine boats will silently hail us.

The polar hell depth is our grave

The only reminder of dead gone sailors 

A farewell wreath on the wave

Мне далеко в английском до Владимира, но все ж таки язык я знаю достаточно хорошо, чтобы разобрать, о чем песня. Пел Арлекин о подводных лодках, что молчаливо поприветствуют нас в глубинах полярного ада, где наша могила. Единственным напоминанием о мертвых матросах будет прощальный венок на волне. Что-то в этом роде.

Потом Арлекин продолжил по-русски. Наверное, сам и перевел.

Мы ставим на жизнь, но не в покер, а в драке

Коль банк не сорвем, то заглотим крючок.

Земля не сверкнет нам маячной слезою, 

Блеснет перископа смертельный зрачок...

- Федя, есть у меня приятель - соседский мальчишка. Хороший пацан, а фильмы про войну тоже не смотрит. Документальные фильмы. Скучно ему: бегут, падают, умирают. Словом, ничего на экране не происходит. Я и подкинул ему такое воспоминаньице... - Он перевернулся на бок, оперся на локоть. - Брали мы батальоном высотку. Раз, другой, третий... В конце концов уложил нас немец на склоне. Рылом в песок уложил и, значит, расстреливал весь день. Я взводным был - имел десятизарядку. Помнишь, поди, с ножевым штыком? Боялось ружьецо песка да мусора. Мое тоже заклинило, как начали зарываться. Глянул влево-вправо: лежит Семен Петухов с дыркой во лбу, рядом - безотказная трехлинейка. Я и выставился - руку протянул, а фриц с гребня: т-ррр-р! дурной очередью полосанул. Хана, думаю, Арлекину, потому как врезало по животу и там, брат, ползет все и расползается. Каша! А тронуть боюсь, хотя и не больно. Ночь наступила - драпать надо. Я и потрогал живот. Хе-хе, а пузо-то вроде цело! Очередь шла скользом, к тому же на излете. Ремни, штаны, подвязки - это, конечно, перебило, порвало. Ночью немец полез нас добивать. Оставшихся. Встретили гранатами и, пока он чухался и песок из глаз выковыривал, кувыркнулись с той бородавки. Драпали по всем правилам - на большой скорости, а у меня - представляешь?! - штаны сваливаются. У-у, все равно дую галопом и ружье не бросаю. Махнули, значит, аж за овраг, в свои окопы, и застряли в них до весны. Овраг тот за зиму плотненько набили покойниками. Бывало, ползешь по спинам, а головы вокруг, что булыжники... Где чьи - не разбери-поймешь...

- И как реагировал твой слушатель?

- Ногами болтал. И ковирал у носе... Это, говорит, не то и не так, это, говорит, совсем неинтересно.

- Еще бы! После наших-то фильмов. Красиво умирают, а уж...

- Все это, Федя, - Арлекин перебил меня, - я когда-то рассказывал О'Греди. Очень расспрашивал ирландец. Интересовался, как устояли, где брали силы. Выслушал - задумался, но, вижу, понял не все, а ведь храбрец завидный и фашистов ненавидел, как, как... Н-да... Так, говоришь, спрашивал про меня?

...Наша встреча в Лондоне зимой сорок четвертого оказалась и сумбурной, и короткой. Владимир рассказывал о себе неохотно и вяло. Приходилось вытягивать каждое слово. Наконец до меня дошло, что Володька - весь еще там и в том, что пришлось пережить на "Заозерске" и после гибели танкера. Все-таки он многое рассказал мне. Во всяком случае, основное. На большее не оставалось времени. Закончив дела по поставкам, я улетал в Москву, Арлекин оставался в Англии.

Он попал на север из госпиталя. Наковыряли из него кучу железа, а вздумали списать - взбунтовался. Конечно, медики не очень-то считаются с нашими желаниями, но перед ним не устояли - везунчик! - и сочли возможным направить в распоряжение тыла флота, а те препроводили Арлекина в Архангельское пароходство.

Ему обрадовались: готовый капитан танкера! Потом засомневались в чьей-то памяти всплыло довоенное "дело" и его финал - черноморский заштатный буксир Гм, финал... Он мог быть причиной деквалификации, пусть временной, но профессиональной непригодности. И пошло-поехало!.. Полезла наружу мелочь и дребедень. Кто-то (всегда найдется такой!) припомнил услышанное мельком когда-то и от кого-то о странной кличке - Арлекин. Арлекин? Отчего, по какой причине? Отдает, знаете ли, кабаком, попахивает, знаете ли, бичкомером! Спросили самого - объяснил. Оказывается, все просто, но... Деквалификация возможна? Вполне. Значит, есть смысл повременить с назначением. Не коком идет - капитаном. И все-таки несказанно обрадовали Арлекина, направив вторым помощником на старенький танкер "Заозерск".

Танкеру предстоял долгий и трудный путь в Соединенные Штаты. Надежда на возвращение? Никакой гарантии - война.

Но им повезло (везунчик?). "Заозерск" в одиночку прорвался до Исландии, оттуда - в Соединенное Королевство, где отремонтировался, поднабрался прыти и рванул во Флориду. Здесь танкер закачал авиагорючку и снялся в Исландию, где формировался караван на Мурманск.