Евгений Пинаев - Арлекин

• Название: Арлекин
• Автор: Евгений Пинаев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Еще до Хваль-фиорда "Заозерск" многократно спасало мастерство капитана и кормовая сорокапятка. "Фокке-вульфы" лезли настырно, - танкер отбивался умело и зло. И отбился, но... Погиб старпом. Тринадцать пуль разорвали тело от плеча до паха, и должность перешла к Арлекину. При этом он по-прежнему оставался вторым помощником, то есть ответственным за груз и продукты. Теперь еще и старпом, а две ноши посеребрят виски любому, если учесть ситуацию и возможности старого судна. В танках у него не мазут высокооктановая горючка, идущая по первому разряду и, значит, самая взрывоопасная. Ее коварные свойства были известны Арлекину по довоенным рейсам на Каспии, и он усилил спрос с донкерманов. Глаз да глаз! В его положении это единственный выход. Доверял, но проверял: многократно осмотрел и ощупал грузовые клинкеты, разобщительные клапаны на пожарной магистрали были подвергнуты тщательной проверке. Так же и винтовые приводы крышек у горловин танков. Словом, не остался без внимания самый незначительный, казалось бы, вентиль. Да только есть ли на танкере, как и на любом судне, ненужная деталь? Что-нибудь незначительное? Нет. Все - в деле, все предельно функционально.

Капитан (ему предстояло писать характеристику) приглядывался к помощнику, и Арлекин снова и снова проверил наиболее важные узлы, включая системы заземления, вентиляции и пожаротушения; чуть ли не на карачках "пронюхал" герметизацию танков и лишь потом доложил о готовности судна к выходу в море.

Капитан не имел претензий к старпому, но отношения вначале складывались не лучшим образом. Точнее, начали складываться, когда вопреки строжайшему приказу "о несовместимости морской службы в условиях военного времени с любым отвлекающим моментом и о запрещении наличия такового", на танкере появился щенок. Вернее, годовалый пес. В числе прочих "моментов" перечислялись собаки и кошки, а также попугаи и обезьяны, попавшие в реестр, как полагала команда, не столько ради красного словца, сколько от старческой ностальгии кепа по экзотическим портам и любви к "просторным" приказам, которые готовились любовно и долго вынашивались в голове.

Что касается пса, но он появился накануне возвращения в фиорд из Акурейри, где на базе ВМС в помощь сорокапятке ставили спаренные пулеметы Танкер пришел в базу одновременно с крейсером "Абердин", несшим флаг коммодора Маскема, назначенного командиром вновь сформированного конвоя, выход которого постоянно откладывался. Очевидно, неопределенность и заставила старшего офицера крейсера заняться хозяйственными работами. Требовалось занять людей, и вот из клюзов корабля высыпали на причал тяжелые якорные цепи. Десятка три матросов принялись растаскивать их, цепляя крючьями-абгалдырями. Калибр звеньев был таков, что матросы тужились изо всех сил, как и во времена парусов и воротов-кабестанов, да еще и помогали себе тягучей заунывной песней. Запевал пожилой матрос с татуированной бабочкой на правой щеке:

Прощальные крики смешались в эфире,

А "юнкерсы" снова заходят дугой

Фрегат накренился и вспыхнула "Мэри" 

В Атлантике гибнет полярный конвой

На слове "конвой" делался рывок. Матросские спины напрягались - цепь ползла пыльной змеей; голоса вторили глухо, но торжественно, хор подтягивал, хор звучал слаженно. Реквием!

Ударит торпеда, и кончится Джонни

Не нужно ни денег ему, ни наград

О вереск зеленый, ах домик в Йоркшире

Могила - глубины, Атлантики ад

Арлекину не приходилось слышать такой обреченности в песне, которая должна взбадривать и задавать темп, ритм работе. Эта - не "Дубинушка" с угрозой и могутной силой, эта - совсем о другом...

Не знаем судьбы и не верим в удачу

Судьба, что торпеда, - безжалостен бег!

Рвануло у борта "Прощай, моя Долли!"

И хлынуло море в пробитый отсек

А может, обреченность только почудилась? Почудилась, несмотря ни на что? Может, сказывается усталость, копившаяся месяцами, а нынче поддержанная томительной неизвестностью ожидания? Но нет...

Плывут они рядом - разбухшие трупы

У Бена глазницы подернулись льдом

Вон Джонни, вот Роберт, там Чарли с "Тобрука",

Тут Питер валлиец с фрегата "Энтрем"

Матросы тащили концевые звенья аж за корму танкера. У Арлекина хватило времени запомнить каждое слово и мотив. Даже ловил себя на том, что вспоминает песню в самое неподходящее время. Она и для него звучала теперь грозным пророчеством, в которое не хотелось верить, которое сжимало сердце...

Слепые глазницы - вечернее небо,

И плещет волною в раскрытые рты

Вот Джерри везунчик, вон Робин-повеса,

А тот, обгоревший, механик с "Фатьмы"

Матрос с бабочкой дышал тяжело - возраст! - и потому выговаривал отрывисто и хрипло:

У Джека и Полли - отцовские скулы

Не нужно молитв и не трите глаза!

На ложе из ила прилягут матросы,

Чтоб вечностью стать, как морская волна

Натурализм песни напоминал слишком многое Да-а, видел, видел... Все это он уже видел не раз И мысли гнал, и тоже, бывало, тер лоб и сжимал кулаки, тискал виски, схваченные холодом безысходности - зачем война? почему?! А песня... Даже щенок запоскуливал. Бездомный щенок с причала Кормили все, но и все гнали. И вот... Была в скулеже просьба, почти мольба о защите. Хотелось псу найти хозяина, довериться человеку, но были глухи матросы и неумолимы офицеры крейсера, загнавшие себя в такую же собачью тоску...

Бездомный щен и решил дело: ну что мы хороним себя раньше времени, черт возьми! И жить будем, и будем плавать! И о щенке позаботимся. Именно так. Нарушил старпом капитанское "вето" и привел собаку на танкер.

Кличка Сэр Тоби появилась случайно и не имела отношения к персонажу Шекспира. И дал ее, кажется, боцман, поместивший "сэра" в кладовке под полубаком. Из конспирации - а что, приходится! - поставили в кладовку флягу с водой и притащили НЗ, несколько банок свиной тушенки. Но ухищрения не помогли, хотя капитан маялся радикулитом и не вылезал из постели, он все-таки пронюхал о собаке и вызвал старпома "на ковер".

Смиренно и как должное принял Арлекин первый "разнос", но в ответной "речи" произнес панегирик в пользу "четвероногих слухачей" и, кажется, доказал капитану, что они незаменимы именно в условиях военного времени.

- В этих условиях, - Владимир доверительно наклонился к больному и добавил с иезуитской кротостью: - В этих условиях собака - не отвлекающий момент, а верный друг моряков и помощник судоводителя.

И старик смирился. Лишь проворчал, что когда, мол, не спят собаки спят впередсмотрящие и сигнальщики, а сие - форменный бардак-с в вопросах службы.

- Значит, милейший, старпом не тянет, - выговаривал капитан, - вахта спит, а капитана, то есть меня, милейший, меня, допустившего сие непотребство, пора выбрасывать на свалку.

Выговорившись и растерев поясницу, угомонился, но поставил условие:

- Пес не должен появляться в жилых помещениях, обязан воздерживаться от писания в коридорах и... - Капитан умолк. Арлекину показалось, что он чуть было не сказал: "...и не курить на палубе", и потому не выдержал улыбнулся. - Но если с этого... Сэра Тоби, кажется, придется спрашивать службу, - кеп, к счастью, не заметил усмешку, - извольте поставить пса на довольствие и обеспечьте уход.

Матросы "Абердина" заторопились с окончанием работы, и это было признаком скорого выхода в море. Скребки и щетки обгладывали ржавчину с цепей, а кисти тут же прятали девственный блеск металла под каменноугольную смолу. Окраской распоряжался матрос с бабочкой, к нему и обратился старпом, когда боцману понадобилось немного черни для судовых нужд. Матрос нацедил смолы и, возвращая кандейку, спросил о собаке: как, мол, пес? Ответом остался доволен. Что ж, пес пристроен в хорошие руки, пес накормлен и обласкан, сэнк'ю, мистер чиф-мейт!

- Пойдете под нашей охраной, сэр! - Бабочка на его щеке сморщилась и собрала крылышки, качнулась вместе со щекой в сторону орудий крейсера. - В обиду не дадим. Британцы любят собак, но иногда... - Он усмехнулся. - Иногда не забывают друзей.

- Ол райт, камрад! - подыграл русский старпом. - Мы тоже любим и тех и других. Заходите в Мурманске - угостим по-русски, от души!

- Мы - крейсерское прикрытие и вряд ли пойдем дальше Медвежьего, где караван примут русские эсминцы.

- Ну что ж, спасибо вам, англичанам, и за это.

- Я шотландец, сэр! - возразил матрос.

- А я - русский. Владимир! - и протянул руку, что привело матроса в замешательство. - Рад был познакомиться с вами.

Матрос растерянно смотрел на него - офицера! - но все-таки решился на рукопожатие:

- Роберт Скотт... - и привычно добавил: - сэр!

* * *

Трое суток, как покинули Исландию.

"Заозерск" последним выполз из Хваль-фиорда и занял место в походном ордере. Корабли охранения рыскали вокруг, принюхивались к туманчику и чем-то напоминали Сэра Тоби: непривычная для этих широт осенняя погода доставляла собаке, если так можно выразиться, бодрое и чуткое удовольствие. В туманной кисее было что-то нереальное. Не разобрать, кто поджидает за ней. И если кто-то все-таки ждет, то скорее враг, чем друг. Враг!..