Сергей Девкин - Тайпэн. Оскал войны

• Название: Тайпэн. Оскал войны
• Автор: Сергей Девкин
• Жанр: Фэнтези

Что такое на самом деле война? «Все средства дозволены и правил нет»? «Мы люди, а не скоты, и имеем уважение к противнику»? Или что–то еще? Кто из философов древности прав, а кто лишь пытается оправдать чужие поступки? Искать ответы на эти вопросы не просто, особенно когда видишь перед собой разоренные города и деревни родной страны. Но тайпэну Ли Ханю придется пройти новую часть своего Пути, чтобы остаться собой или измениться уже безвозвратно.

---

У основания башни тайпэна уже ожидали четыре демона и Удей с оседланным боевым конем. Кроме привычного облачения, тидань нес сегодня на спине вместе с саадаком еще и ножны с фамильным клинком дома Юэ. Императорские всадники, составлявшие острие ударной группы, двинулись размеренным шагом, выходя на позицию для атаки.

Как каленое лезвие узкого кинжала проходит между звеньев самой плотной кольчуги, так и две сотни лучшей в мире тяжелой конницы пронзили рушащиеся порядки сиртакского войска, не встретив на своем пути никакого заметного сопротивления. Дорога к заветному холму оказалась открыта, но ворваться на него у вассала Избранника Неба и его многочисленных спутников также легко и быстро не получилось. Лучшие мечники раджи–отступника успели потрудиться на славу. По краю и без того довольно крутого склона теперь возвышалась метровая баррикада из камней и обугленных бревен. Конная атака грозила обернуться давкой и переломанными ногами для лошадей, и потому, Хань велел спешиться. Двести бойцов, рассыпавшись свободным строем, двинулись вверх навстречу уже поджидающим их врагам.

Сиртаки сражались стойко, бросая поначалу в имперцев камни, а затем вступая в схватку на самих баррикадах. Чего–чего, а силы и звериной ярости им было не занимать. Без своих боевых четвероногих спутников императорские всадники были все же отличными воинами, но по сравнению с этими умбейскими берсеркерами даже они в лучшем случае смотрелись на равных. Кровь, отравленная желчью мангусов, бурлила в венах у Ли, заставляя забыть обо всем, кроме битвы, но краем глаза тайпэн успевал подмечать, что если бы не та грозная сила, которую представляли собой три кумицо и къёкецуки, скорее всего, исход этой схватки остался бы за сиртаками. Из сотни врагов на долю демонов пришлось почти три десятка, с четверыми расправился Ли, и еще одного зарубил Удей, прикрывавший спину своему командиру. Когда южан оставалось уже около трех дюжин, они все–таки начали отступать, и только в этот момент Ли наконец–то увидел Ранджана.

Необычайно бледное и гладковыбритое лицо раджи покрывала черная сетка сосудов, проступавших под кожей, по которой струились мутно–серые капли пота, но в глазах Хулителя все равно пылали какие–то невообразимые огни, а радостная улыбка не походила ни на один оскал тех демонов, с которыми Ханю доводилось встречаться раньше. Ранджан не просто наслаждался боем, подобно Ли. Он действительно жил им, ярко и беспечно, как разгорающаяся звезда, озаряющая небосвод, перед тем как погаснуть уже окончательно.

Имперцы загнали врага почти на самую вершину холма, прижав к обломкам закопченной стены, полукругом обступающей их сзади. Несмотря на тяжелое дыхание, ни один из сиртаков не выказывал каких–либо иных признаков усталости. Сдерживая инстинкты степного демона, рвущиеся на волю, Ли медленно вышел вперед.

— Этот бой окончен. Сдавайтесь.

Ранджан, глядя в глаза императорскому вассалу, весело расхохотался.

— Тайпэн Хань! Наконец–то! Я уже заждался вас! И вы, боюсь, совсем неправы, ведь этот бой только еще начинается! Разве не ради нашей с вами схватки было убито так много людей сегодня?! Не будем же оскорблять их жертву!

— Я надеюсь, не нужно говорить, что от болезни головы на этой стадии есть только одно лекарство? — слова Такаты, брошенные ее любимым презрительно–едким тоном, заставили Ли оторваться от безумного взгляда раджи, завораживавшего и притягивавшего к себе.

— Нет, не нужно, — хмуро кивнул тайпэн, делая знак Удею.

Бамбуковый тубус, появившийся в руках у тиданя, издал короткий хлопок, и маленький желтый огонек умчался в небо, чтобы взорваться там красочным огненным фейерверком.

— Обычно мне приходится бороться с превосходящими меня силами, — бросил Ли Хань, привлекая к себе внимание раджи и его воинов, чтобы выиграть необходимые теперь секунды. — Сегодня ситуация несколько иная. Однако чтобы закончить все здесь и сейчас, я готов прибегнуть к любому средству, сколь бы чрезмерным оно не казалось.

Грохот врезавшегося в землю снаряда, превратившего в каменную пыль остатки соседней мельницы, заставил сиртаков неуверенно вздрогнуть, но вместо обстрела из тяжелых метательных машин, который этот безумный тайпэн вызвал себе на голову, и о котором они поначалу подумали, их ожидало нечто иное. Отряхиваясь от черной пыли и мотая головой в массивном рогатом шлеме, над развалинами во весь свой немалый рост поднялся силуэт самого младшего из сыновей Шаарад. Потомок командующего Ло–тэн с демонстративной медлительностью вытащил свой тяжелый меч из петли на живой перевязи и, презрительно хмыкнув, двинулся в сторону столпившейся группы сиртаков. Воздух вокруг Куанши задрожал, и разряды золотых первородных молний засверкали, ударяясь в землю вокруг или складываясь в ветвистые сплетения на доспехах чудовища.

— Демон! Еще один демон! — как–то устало, но, тем не менее, радостно, воскликнул Ранджан, заставляя даже своих соратников оглянуться на раджу в изумлении. — Но разве я рассчитывал на то, что все будет просто?!

Отрекшийся сорвался с места, будто и не было нескольких часов предыдущего сражения, одним рывком взмывая на стену и прыгая оттуда уже навстречу взревевшему Куанши.

— Убейте их всех! — последний приказ, отданный раджой, вдруг резко вывел собравшихся из удивленного окаменения.

Сиртаки с воплями бросились в бой, и Ли пришлось позабыть о преследовании безумного вождя умбейцев. Несмотря на численное превосходство, в этот раз отступать пришлось уже воинам Империи. Сумасшествие, захватившее Ранджана, похоже, передалось и всем его воинам. Не обращая внимания на раны и текущую по доспехам кровь, сиртаки бешеными зверями рвались вперед в сражение, заставляя пятиться даже юрких кумицо.

Монструозный обоюдоострый меч рассек зазвеневший воздух, грозя развалить хрупкую человеческую фигурку на две неравные части. В последний момент кривой клинок, покрытый выбоинами и царапинами, остановил смертоносный удар. Раджа–отступник отвел выпад Куанши одной рукой, резко и как–то небрежно, словно и не было в нем всей той пугающей силы и нечеловеческой мощи.

— Твой хозяин настоящий гений! — Ранджан продолжал смеяться даже в такой момент. — Не убивать, а подчинять чудовищ! Я наловчился лишь в первом, а о втором не смогу помыслить ни сейчас, ни в будущем! О, как я хочу, наконец, схватиться с ним, ты и представить себе не можешь!

— Ошибаешься, человечек, — пророкотал из–под роговой маски хриплый яростный голос. — Я бы отдал то, что заменяет мне душу, лишь бы вцепиться в мягкое горло этого несносного ублюдка–тайпэна! Я вырвал бы…

Хриплый кашель оборвал слова Куанши, но меч в руках у демона продолжал жить своей жизнью, методично обрушивая на сиртака новые и все более сложные атаки.

— Быть рабом нелегко, но выбирать, будучи свободным, куда сложнее, — бывший жрец храма Сорока Покровителей, ушел от очередного замаха, позволяя куску обугленной деревянной опоры у себя за спиной превратиться в облако щепок.

— Лучше забудь всё, что услышал раньше, те слова принадлежали лишь слабому подобию своего отца, — веселая нотка в рычащем голосе демона едва не заставила Ранджана сбиться с боевого ритма катха. — Право принимать решение может либо сильный, либо достойный, но не всегда сильный достоин, а вот достойный не может быть слабым.

Клинки скрестились с утробным скрежетом, высыпая белые снопы искр. Фигура Куанши нависла над Ранджаном, хлестнув сиртака бесчисленными плетьми золотых молний. Одеяние Осквернителя слегка задымилось и занялось крошечными язычками пламени в некоторых местах, а спекшаяся корка на обугленной ране, оставшейся на месте правого глава, лопнула и потекла черным гноем.

— Вот и все, человечек, — надменно рявкнул сын Шаарад.

— Ты прав, — растянул губы в безумной улыбке тот, кто уже должен был умереть.

Кривой ритуальный нож в свободной руке раджи без малейшего сопротивления пробил оскаленную маску и ушел глубоко в одну из огненных бездн, что сияли в глазницах чудовища. Куанши пошатнулся, а сиртак, оттолкнув от себя громадную фигуру, словно набитую сеном куклу, коротким движением снизу–вверх отсек когтистую кисть, сжимавшую меч из кузниц Камадо. Крутанувшись вокруг себя, Ранджан вонзил острие кривого клинка чудовищу под колено и, едва Куанши присел на пробитую ногу, со всего размаха вогнал свой любимый жреческий нож в затылок рогатого шлема.

— А теперь, пошел вон из этого мира! — хмыкнул раджа, рисуя своей черной кровью изгоняющую печать на спине у демона двумя мазками большого пальца.

Два крика боли, слившиеся в один, разорвали пасмурное весеннее небо над полями в предместьях Тай–Тунга, навсегда поселяя страх в сердцах тех, кто был там в тот день.

Невысокий хмоси, поджарый и плотно сбитый, раз за разом отбрасывал Ли от себя, орудуя прямым палашом с мастерством, которому позавидовали бы иные воины имперской столицы. Несмотря на все преимущества длинного яри и уже привычную способность впадать в почти контролируемую ярость мангусов, Хань не мог добиться успеха и несколько раз едва и сам не оказался на грани поражения. Что толкало жителя болот на эти безудержные и самоотверженные атаки, Ли мог лишь догадываться. В отличие от сиртаков, у многих из хмоси были иные причины следовать за Ранджаном, куда более веские, чем возможность пожечь и пограбить всласть. Но какие бы чувства не вызывал этот воин у Ханя, сейчас они были врагами, и только один из них мог одержать верх в этом непрекращающемся безумии.