Сергей Девкин - Дзи. Чужая судьба.

• Название: Дзи. Чужая судьба.
• Автор: Сергей Девкин
• Жанр: Фэнтези

Долг, верность, служение — эти слова уже давно не воспринимаются всерьез большинством людей не только на планете Земля, но и в могущественной Империи восходного края из иного мира. Но что делать, если ты был воспитан для того, чтобы следовать забытым принципам? Что делать, если ты украл чужое имя и власть ради блага других? Что делать, если веришь, что можно жить без сделок с совестью и не пятная собственной чести? Того, кто идет по Пути Догмы Служения не интересуют ответы на эти вопросы. Он уже знает их. И верит этому знанию.

---

— Приступим? — предложил дзи, и карлик, молча, бросился на него, не собираясь вступать в разговоры или церемонно оглашать начало поединка, как предписывали это традиции самих карабакуру. На людей они, похоже, не распространялись, так что все было вполне справедливо.

Вождь коротышек не пытался сдерживаться или защищаться, он лишь ломился вперед, желая просто изрубить и исколоть врага, совершенно не обращая внимания на собственные раны и увечья. Ли знал, что такое ярость берсеркера, защищать своего тайпэна от таких врагов в бою было одной из первейших обязанностей дзи. Главное в таком случае, любил напоминать мастер Су Ян, физически лишить противника самой «возможности к действию», и Ли не стал отбрасывать совет своего бывшего учителя.

Вместо того чтобы пронзить или разрубить карабакуру, как делали это зачастую многие люди, полагаясь на свою силу и хрупкость тела карликов, дзи сосредоточился на защите и, улучив момент, перерубил правое запястье врага. Клинок цзун–хэ глубоко рассек плоть и разрезал сухожилия, сделав так, что пальцы и кисть перестали повиноваться Гупте. Вождь еще попытался перекинуть меч в левую руку, но Ли, готовый к этому, проткнул его плечо чуть ниже ключицы и опрокинул врага ударом кулака в лицо. Карлик все еще пытался сражаться, потянувшись к ножу, спрятанному за отворотом сапога, но дзи, отбросив жалость, еще одним ударом ноги сломал ему тазовую кость. Это не только лишило карабакуру возможности двигаться, но и еще отозвалось такой болью во всем, теле, что Гупте, резко вскрикнув, потерял сознание.

Опустившись рядом с поверженным врагом на одно колено, Ли, как велела традиция, отдал знаки почета и уважения. Сейчас это было очень важно, ведь почти все двадцать тысяч вражеских воинов неотрывно смотрели на дзи в тот миг. Поднявшись в полный рост, он хотел сказать что–то, обращаясь разом и к людям, и к карликам, но слова о жизни в мире и добрых отношениях, застряли у него в горле. Иногда даже самые простые и понятные истины не имеет смысла объяснять тем, кто не готов их услышать. И Ли лишь, молча, обвел взглядом затихшие ряды врагов и низко поклонился им.

Карабакуру было разрешено забрать всех погибших под стенами, и в ту же ночь осадный лагерь у разрушенных ворот превратился в братский нагот для тысяч безвозвратно ушедших воинов. Под утро орда коренных обитателей этих мест неспешно снялась со своих стоянок и двинулась обратно, уходя по старым тропам в родные им холмы и солончаки. Жители Ланьчжоу встретили эту новость с усталой радостью, ведь несмотря ни на что, многие понимали, что борьба за выживание все еще по–прежнему находится в самом разгаре.

Урок мастера Ю Вея.

Говорят, эта история произошла в те дни, когда великий мастер Со Хэ обучал молодых послушников в стенах монастыря Рякудзи. Узнав об этом, к мастеру пришел сын одного знатного рода и попросил помочь ему достичь вселенской гармонии.

— Это тебе не нужно, — сказал мастер Со Хэ, видя бессмысленность стремлений просителя.

Но знатный отпрыск настаивал.

— Хорошо, — согласился тогда великий учитель. — В течение пяти лет наблюдай за восходом и закатом солнца, ограничь себя в еде согласно монастырской традиции, посвящай все свободное время медитации и самосовершенствованию. Делай добро, ступая по своему Пути, помогай людям, не отворачивайся от чужой слабости, меняй мир к лучшему, но не забывай и о балансе вещей…

— Так делают все! — возмутился юноша. — Но гармонии достигают лишь считанные единицы! Должно быть что–то еще!

— Хорошо, — вновь согласился Со Хэ. — Есть способ попроще. Ступай в лес и встань на место срубленного дерева. Когда лес примет тебя за это дерево, когда ты почувствуешь себя частью леса, то понимание придет к тебе. Но если ты не выдержишь и сойдешь с места, прежде чем это случиться, то должен начать все сначала. И помни, деревья не едят, не пьют и не спят.

Молодой человек поблагодарил мастера и ушел. Он вернулся через месяц, худой, изможденный, но счастливый.

— Спасибо вам, великий мастер, — сказал потомок знатного рода, отыскав Со Хэ во внутреннем дворе святилища в окружении учеников. — Вы открыли мне глаза на устройство Вселенной, я познал истину и готов достигнуть полной гармонии.

Он расправил руки и взлетел к небесному своду, он поднялся выше стен и пагод монастыря, и растаял в золотых лучах полуденного солнца, слившись с самими мирозданием.

— Глупец, ты так ничего и не понял, — сказал недовольно Со Хэ и зашагал прочь.

— Но почему? — искренне и с недоумением вскричали ученики, пораженные зрелищем, но еще больше реакцией своего учителя.

— В детстве я рано узнал о том, как отрывается люк на помойной яме, — ответил Со Хэ. — Но это знание совсем не означало, что я немедленно должен туда залезть.

Глава 16

Последствия. Почти никто и никогда не задумывается о них. В сказках и легендах конец всегда прекрасен и полон радужных красок. И даже в исторических хрониках летописцы редко удостаивают вниманием то, что было непосредственно после знаменательной победы или удачной войны.

Они не пишут о том, как на следующий год на страну победителей обрушивается голод, из–за того, что тысячи мужчин не вышли в поля и поймы, не натянули охотничьи луки и не расставили рыбацких сетей. Все они остались лежать в чужой земле во славу своего нечастного народа и великого правителя, а их старшие сыновья, оторванные от дома и общины, вынуждены были занять место в прореженных рядах несокрушимых армий.

Никто не любит говорить о том, как золотые россыпи, найденные в южных горах, и принесшие еще больше богатства столичной знати и торговым домам, медленно, но верно ведут к запустению земель на севере. Как теряют из–за них работу и пропитание десятки семей старателей, возчиков и мастеров, чьи предки в незапамятные времена расселились на берегах маленьких золотоносных речушек среди непроходимых лесов.

И совсем никому нет дела до городов, переживших тяжелые осады. Писцы оставят лишь короткие упоминания о них, восторженно похвалив мужество и силу оборонявшихся, посетуют на разорение края и проклянут убравшихся восвояси врагов. Из остального для них будут важны лишь имена полководцев на местах да чиновников, что принимали решение в столице. Быть может лишь позже, лет через двадцать эти же писцы, с непонятливым удивлением, вновь вскользь упомянут о вымерших землях, всегда прежде славившихся богатством и процветанием, и выдержавших до этого не одно испытание всемогущей Судьбы.

Может быть, проблема была в том, что Ли, дзи мертвого тайпэна Сяо Ханя и сын ремесленника, скорее всего сгинувшего в том хаосе, что охватил западные провинции, а возможно завершившего свой Путь еще раньше, не был тем, за кого себя выдавал. И там, где настоящий тайпэн принял бы все с безразличным смирением, думая о судьбе государства и своем долге перед Императором, самозванец Хань терзался странной мукой от бессилия и невозможности исправить хоть что–то.

Ни один человек, проживавший или укрывавшийся в Ланьчжоу в те дни, не смог бы упрекнуть Ли в бездействии, отстраненности или безразличии. Казалось, тайпэн был повсюду, без перерывов на еду и отдых, помогая в большом и малом, выслушивая просьбы и жалобы, отдавая приказы и строго наказывая тех, кто ленился или забывал о своих обязанностях. И люди были благодарны ему за это, хотя и понимали, что большего он попросту не сможет сделать.

Некоторые ядовитые языки шептались, что интерес Ханя не так уж чист и благороден, и что слухи о романе дочери дзито с императорским вассалом могут иметь под собой вполне реальную почву. И так выходило, что потомок Йотоки печется не только о благе города, исходя из своего долга и задачи, поставленной ему Золотым Дворцом, но и думает о своем будущем и будущем семьи Юэ.

Конечно, у потомков правителей Чжу были огромные владения на юге, а Сяо Хань являлся представителем старшего рода и первым после своего отца, однако у семьи О–шэй не было прямых наследников, и уже давно шли слухи о том, что Овара приглядываются к Ланьчжоу очень внимательно. Несмотря на то, что должность дзито могла быть пожалована лишь Нефритовым троном, в Империи этот титул в среде энь–гун–вэй очень часто становился почти наследуемым, а о том, к чему могла привести склока между Юэ и Овара за богатый кусок Степного Шляха, горожане старались не думать. Да и тайпэн Хань был для многих не тем человеком, кто сумел бы так мастерски вести собственную политическую игру за ширмой всех случившихся событий. К тому же многие не видели причины, почему между умной и красивой Каори и молодым Сяо, проявившим себя достойно и мужественно, не могут возникнуть взаимные чувства, благо их социальное положение уж точно не являлось препятствием для такого хода вещей.

Пока же первые группы рабочих и ополченцев отправлялись исследовать земли Тай–Вэй, чтобы узнать, что уцелело на них и что еще может быть восстановлено. Крестьяне проверяли уцелевшие запасы семян, посыльные квартальных старост проводили переучет оставшихся припасов, монахи утешали вдов и выхаживали раненых, ремесленники продолжали трудиться на благо горожан и армии, с готовностью принимая вместо денег заверенные расписки градоправителя. Просто так покоряться своей участи город и его обитатели совсем не собирались.