Павел Клюкин - Гибель химеры (Тайная история Погорынья)

• Название: Гибель химеры (Тайная история Погорынья)
• Автор: Павел Клюкин
• Жанр: Попаданцы

Из предисловия: «Эта „книжка“ возникла из чувства глубокого неудовлетворения…

К решению подтолкнули крики фанатов — „не нравится — не ешь“, „иди косточку огрызи“, „напиши лучше“ и т. д.

…И я подумал: а почему бы и нет? Пусть у персонажей трудности будут настоящими трудностями, а противники — живыми людьми, сильными и умными, со своими страстями и интересами, а не элементом декораций, да источником скилла для главного героя. Пусть крепости строятся не по мановению волшебной палочки, а по расчетам наличия рабочей силы, сроков и ресурсов, а самострелы стреляют так, как им положено по тактико-техническим характеристикам, не превращаясь в универсальное вундерваффе. В общем, пусть все будет максимально приближено к реальной жизни (хоть и с внесенными первыми пятью книгами Е.С.Красницкого допущениями — посчитаем их стартовыми вводными)».

---

— Это можно. Пошли, Епифаныч, — пробасил тот, хлопнув Сучка по плечу, от чего плотницкий старшина даже присел.

Проводив их взглядом, Анна вдруг встрепенулась:

— Надо же Плаве велеть и на новых людей сготовить. Сынок, ты иди в мою горницу, там все для тебя приготовлено, а я сейчас.

— И мне пора, — Алексей, кивнув, удалился в сторону здания Академии.

Отведя жеребца в конюшню и передав его на попечение дежурному, Мишка, однако, торопиться в материну горницу не стал. Во-первых, распирало желание похвастаться Юльке, что он уже полноправный опоясанный ратник. А, во-вторых, утренняя скачка разбудила в молодом организме прямо-таки зверский аппетит, подстегиваемый крайне завлекательными запахами, доносящимися из плавиных владений. Непродолжительная схватка сердца и желудка дала явный перевес последнему и ноги сами собой свернули в сторону трапезной. Здесь, правда, нашла коса на камень. Кухонные девчонки, не иначе как по команде своей строгой начальницы, наотрез отказались открывать дверь. И так бы и пришлось бояричу убраться не солоно хлебавши, если бы не сама Плава, выглянувшая на шум. Смилостивившись над голодающим, она вынесла ему кусок праздничного пирога, как оказалось, несколько видов пирогов стряпуха испекла еще накануне — на пробу.

— Ну, как, годится? Скоро еще такие же будем в печь ставить.

— Угу, — только и смог промычать Михайла с набитым ртом и, поспешно проглотив кусок, добавил. — Вкуснотища. Прям к жизни вернулся.

— Вот и славно, — расцвела от похвалы Плава. — Значит, и гости в обиде не будут. На кваском запей.

— Благодарствую, — он залпом осушил протянутую кружку и, передав ее назад, вышел.

В горнице матери все стояло вверх дном. Анька младшая и Машка, поминутно перебегая от открытого сундука к лавкам, на которых были разложены их «доспехи», и обратно, вовсю старались подобрать себе такие наряды, чтобы сразить всех особ мужеска пола наповал. На Мишку они не обратили абсолютно никакого внимания, за что он был сестрам только благодарен. Его проверенный праздничный наряд василькового цвета лежал на отдельной лавке, прикрытый куском полотна — единственная вещь в горнице, не потревоженная ураганом девичьих страстей. Видно, сказалось строгое внушение матери. Мишка сграбастал все свои вещи и, бочком-бочком, стараясь не становиться на пути двойной лавины по имени Анна-Мария — сметут ведь и не заметят — выбрался за дверь. Спускаясь во двор и обдумывая, где бы ему спокойно, чтобы никто не тревожил, переодеться, он неожиданно столкнулся с Никитой.

— Ты откуда здесь? Неужто, отец Михаил уже приехал?

— Нет. Меня воевода Корней Агеевич послал предупредить, что они все через час будут. И чтоб встречали. Ну и еще троих музыкантов прислать нужно.

— Что, разве воевода с отцом Михаилом едет?

— Ну да. И еще староста Аристарх, и несколько десятников, и Лавр Корнеич. Все верхами и при оружии.

— Ох, твою ж… Ладно, беги скорей, бери кого нужно, а я пойду к старшему наставнику Алексею. С ним вместе будем ребят для встречи строить. А ты скажи музыкантам, чтобы протрубили, как подъезжать будете.

Алексей, узнав, что времени осталось намного меньше, чем они предполагали, ничуть не растерялся. Привычными движениями он натянул поддоспешник и кольчугу, накинул и застегнул на правом плече корзно.

— Ну, а ты чего ждешь, одевайся скорей, — с этими словами старший наставник взял в руки шлем, покачал головой и поставил его обратно. Вместо шлема достал и одел волчью прилбицу и вышел.

— Дударик, труби сбор, — раздался с улицы его зычный голос, заглушенный звонким пением трубы.

Мишка торопливо стал переодеваться, стараясь не задеть больную руку и чертыхаясь от задержек.

Через каких-нибудь полчаса Младшая Стража выстроилась перед въездом в Академию. И вовремя — вдали уже показались спускающиеся к берегу реки всадники. Пока еще оставалось немного времени, урядники спешили внести последние улучшения в облик своих подчиненных — никому в торжественный момент не хотелось ударить в грязь лицом. Вот паром перевез первую группу всадников, спустя несколько минут — вторую. Вся кавалькада, которую возглавляли Корней с Аристархом, сжалась и подобралась, пропустив во второй ряд пароконную запряжку, на которой восседал отец Михаил. А затем неспешно набирая ход, двинулась в сторону блестящего, окольчуженного строя отроков. Заинтересованные зрители, среди которых выделялся яркими пятнами разноцветных платьев «девичий взвод», уже давно заняли места неподалеку.

Урядники, скомандовав десяткам «Смирно!», заняли свои места на шаг впереди.

Всадники были уже совсем рядом, когда раздались громкие звуки горна:

Путь далек у нас с тобою,
Веселей, боец, гляди!
Вьется знамя с Лисом золотое,
Наш боярич впереди!
Мы все с ним, в путь, в путь!

От такого непривычного зрелища — опричники, едущие под марш из «Максима Перепелицы» у Мишки глаза полезли на лоб. Захотелось ущипнуть себя и проснуться. И только потом до него дошло, что эту мелодию он в числе многих других напел ребятам в Турове. А все остальное было делом рук Артемия, который ехал чуть в стороне, и движениями руки руководил действиями горнистов.

Зрителям же, отнюдь не избалованным зрелищами, происходившее пришлось весьма по вкусу. Особенно девчонкам, явно принимавшим на свой счет слова припева, который опричники исполняли с особым задором, не забывая, разумеется, поглядывать, какое впечатление на прекрасный пол производят их слова.

А для тебя, родная,
Любовь моя большая!
Прощай, труба зовет!
Уходим — в поход!

Впечатление от слов, само собой, было самое благоприятное. Раскрасневшиеся щеки и блестящие глаза говорили об этом лучше всяких слов. Да и взмахи платочками, появившимися откуда ни возьмись — тоже указывали на нетерпеливое ожидание встречи.

Пусть враги запомнят это —
Не грозим, а говорим:
Нужно коль — пройдем за ним полсвета!
А коль надо — повторим!
И снова — в путь, в путь, в путь!

Каждый воин — ратник бравый
Смотрит соколом в строю,
Породни-роднились мы со славой,
Честь мы добыли в бою!
И снова в путь, в путь, в путь!

Оглянувшись на замерший строй, Мишка с удивлением заметил, как при этих словах, расправляются плечи у наставников. Казалось, они сбрасывают с плеч груз прожитых лет и тяжелых ранений. Чтобы снова ощутить себя молодыми соколами, ищущими себе чести, а князю славы.

Крест святой — он нам защита,
И в труде и на войне.
Этим сотня наша знаменита,
А с нами в будущем — вдвойне!!!
И снова в путь, в путь, в путь!

Отец Михаил, оглянувшись на Роську, громче и самозабвеннее всех поющего эти слова, улыбнулся и осенил крестом свою почетную охрану, а затем и всех встречающих.

Это подтолкнуло Мишкину мысль, повернувшись к строю, он во всю мочь выкрикнул:

— СЛАВА ПРАВОСЛАВНОМУ ВОИНСТВУ!

И чуть не оглох, когда в ответ раздался рев из сотни глоток:

— СЛАВА! СЛАВА! СЛАВА!!!

— Возлюблю тебя, Господи, крепость моя!

Никогда еще в Академии не было такого количества народа. Разумеется, маленькая часовня не могла вместить даже десятой части всех присутствующих. Поэтому отец Михаил решил устроить благодарственный молебен перед входом в нее. Сделанный заранее переносной аналой плотники Сучка установили на нужное место. Сделано это было, пока священник переодевался внутри часовни. Мишка отрядил ему в помощь брата Семена и Дударика, и теперь оба принаряженные, донельзя сосредоточенные от осознания важности своей миссии, стояли по обе стороны от аналоя, время от времени исполняя команды, отдаваемые приглушенным шепотом.

Роська же вместе с двумя отроками из «музыкальной команды» старался за весь церковный хор, которого в Академии пока еще не было. Они самозабвенно выводили вслед за отцом Михаилом слова псалмов, изредка сбиваясь от излишнего усердия.

— С Тобою я поражаю войско, с Богом моим восхожу на стену. Бог! — Непорочен путь Его, чисто слово Господа; щит Он для всех, уповающих на Него. Ибо кто Бог, кроме Господа, и кто защита, кроме Бога нашего?

Эти слова прозвучали особенно громко и весомо. Неудивительно, что им вторили сейчас многие из тех, кто стоял перед часовней. Ведь, казалось, именно к ним, совершившим недавно удачный поход и со славой возвратившимся, были обращены строки псалма.