Алексей Писемский - Люди сороковых годов

• Название: Люди сороковых годов
• Автор: Алексей Писемский
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Это еще большее варварство - кидать в женщину грязью, неизвестно еще, виновную ли; и отчего же начальство в карете ее не возит, чтобы не предавать ее, по крайней мере, публичному поруганию? Все это, опять повторяю, показывает одну только страшную дикость нравов, - горячился Вихров.

Александр Иваныч, с начала еще этого разговора вставший и все ходивший по комнате и несколько уже раз подходивший к закуске и выпивавший по своей четверть-рюмочке, на последних словах Павла вдруг остановился перед ним и, сложив руки на груди, начал с дрожащими от гнева губами:

- Как же вы, милостивый государь, будучи русским, будучи туземцем здешним, позволяете себе говорить, что это варварство, когда какого-то там негодяя и его дочеренку посадили в острог, а это не варварство, что господа поляки выжгли весь ваш родной город?

- Но это, Александр Иваныч, надобно еще доказать, что они выжгли! возразил несколько сконфуженный Вихров.

- Доказано-с это!.. Доказано! - кричал Александр Иваныч. - Горничная их, мальчишка их показывали, что ксендз их заставлял жечь! Чего ж вам еще больше, каких доказательств еще надобно русскому?

- Русский ли бы я был или не русский, по мне всегда и всего важнее правда! - возразил Вихров, весьма недовольный этим затеявшимся спором.

- А, вот он, университет! Вот он, я вижу, сидит в этих словах! - кричал Александр Иваныч. - Это гуманность наша, наш космополитизм, которому все равно, свой или чужой очаг. Поляки, сударь, вторгались всегда в нашу историю: заводилась ли крамола в царском роде - они тут; шел ли неприятель страшный, грозный, потрясавший все основы народного здания нашего, - они в передних рядах у него были.

- Ну, и от нас им, Александр Иваныч, доставалось порядком, - заметил с улыбкою Павел.

- Да вы-то не смеете этого говорить, понимаете вы. Ваш университет поэтому, внушивший вам такие понятия, предатель! И вы предатель, не правительства вашего, вы хуже того, вы предатель всего русского народа, вы изменник всем нашим инстинктам народным.

- Ну нет, Александр Иваныч, - воскликнул в свою очередь Вихров, вставая тоже со своего стула, - я гораздо больше вашего русский, во мне гораздо больше инстинктов русских, чем в вас, уж по одному тому, что вы, по вашему воспитанию, совершенный француз.

- Я докажу вам, милостивый государь, и сегодня же докажу, какой я француз, - кричал Коптин и вслед за тем подбежал к иконе, ударил себя в грудь и воскликнул: - Царица небесная! Накажи вот этого господина за то, что он меня нерусским называет! - говорил он, указывая на Вихрова, и потом, видимо, утомившись, утер себе лоб и убежал к себе в спальню, все, однако, с азартом повторяя. - Я нерусский, я француз!

Вихров, в свою очередь, тоже сильно рассердился.

- Черт знает, зачем я приехал сюда! - говорил он, с волнением ходя по комнате.

- Да вы не беспокойтесь! Он со всеми так спорит, - успокаивал его священник.

- И со мною часто это бывало, - подхватил Живин, давно уже мучившийся, что завез приятеля в такие гости.

- В голове у него, видно, шпилька сидит порядочная; чай, с утра начал прикладываться, - заметил Добров.

- С вечера еще вчерашнего, - прибавил к этому священник на эти слова.

Александр Иванович снова вышел из своего кабинета.

- Я вам покажу сегодня, какой я нерусский, - проговорил он Вихрову, но уж не столько гневно, сколько с лукавою улыбкою. Вскоре за тем последовал обед; любимцы-лакеи Александра Ивановича были все сильно выпивши. Сели за стол: сам генерал на первом месте, потом Вихров и Живин и все духовенство, и даже Добров.

Александр Иванович тотчас обратился к нему.

- Отчего ты, отверженец, водки не выпил?

- Не пью, ваше превосходительство, два года, третий, - отвечал Добров, по обыкновению вставая на ноги.

- Ну, а у меня ты должен выпить, должен, - сказал Александр Иванович.

- Не пью, ваше превосходительство, - повторил Добров, несколько изменившись в лице.

- Я этого не знаю: пьешь ли ты или нет, а у меня ты должен выпить, говорил свое Александр Иванович.

- Да выпей, братец, не умрешь от того, - заметил Доброву священник.

- Да извольте, - отвечал каким-то странным голосом Добров и выпил рюмку.

- Смотрите, не закутите, Добров, - сказал ему Вихров.

- Словно бы нет, - отвечал Добров, утирая губы себе и, видимо, получивший бесконечное наслаждение от выпитой рюмки.

- В чужой монастырь со своим уставом не ходят, - заметил Александр Иванович, - когда он у вас, вы можете не советовать ему пить, а когда он у меня, я советую ему, ибо когда мы с ним пить не станем, то лопнет здешний откупщик.

Добров между тем уж без приглашения выпил и другую рюмку и начал жадно есть.

Сам Александр Иванович продолжал пить по своей четверть-рюмочке и ничего почти не ел, а вместо того курил в продолжение всего обеда. Когда вышли из-за стола, он обратился к Вихрову и проговорил:

- Я вот вам сейчас покажу, какой я нерусский. Коляску и верховых! крикнул он людям.

Те проворно побежали, и через какие-нибудь четверть часа коляска была подана к крыльцу. В нее было запряжено четыре худощавых, но, должно быть, чрезвычайно шустрых коней. Человек пять людей, одетых в черкесские чапаны и с нагайками, окружали ее. Александр Иванович заставил сесть рядом с собою Вихрова, а напротив Живина и Доброва. Последний что-то очень уж облизывался.

- Куда же это мы? - спросил Вихров.

- К мужикам моим на праздник, - отвечал Александр Иванович, лукаво посматривая на него, и затем крикнул кучеру: - Пошел!

Сразу же все это понеслось: черкесы, коляска; воротца как-то мгновенно распахивались черкесами. Была крутая гора, и под гору неслись марш-марш, потом мостик, - трах на нем что-то такое! Это выскочили две половицы... Живин сидел бледный; Вихрову тоже такая езда не совсем нравилась, и она только была приятна Доброву, явно уже подпившему, и самому Александру Ивановичу, сидевшему в коляске развалясь и только по временам покрякивающему: "Пошел!". Кучер летел. У черкесов лошади, вероятно, все приезжанные по черкесской моде, драли головы вверх. Таким образом приехали в одну деревню, в которой, видно, был годовой праздник. Посредине улицы стояли девки и бабы в нарядных, у кого какие были, сарафанах; на прилавках сидели старики и старухи. Когда наша орда влетела в деревню, старики и старухи поднялись со своих мест, а молодые с заметным любопытством глядели на приезжих, и все они с видимым удовольствием на лицах кланялись Александру Ивановичу.

- К тебе, Евсевий Матвеевич, к тебе в гости! - кричал он одному мужику, наряднее других одетому.

- Милости просим, ваше превосходительство, - отвечал тот, показывая рукою на избу, тоже покрасивее других.

Все пошли в нее. Добров очень нежничал с Александром Ивановичем. Он даже поддерживал его под руку, когда тот всходил на крыльцо. Все уселись в передний угол перед столом. Прибежавшая откуда-то впопыхах старуха хозяйка сейчас же стала ставить на стол водку, пироги, орехи, изюм... Александр Иванович начал сейчас же пить свои четверть-рюмочки, но Вихров и Живин отказались.

Тогда Александр Иванович посмотрел как-то мрачно на Доброва и проговорил ему: "Пей ты!" Тот послушался и выпил. Александр Иванович, склонив голову, стал разговаривать с стоявшим перед ним на ногах хозяином.

- Как ваше здравие и благоденствие? - спрашивал он его.

- Слава богу, ваше превосходительство.

- Так-с; очень это хорошо, а здоровы ли ваши дочь и падчерица?

- Что им, дурам, делается, гуляют вон по улице! - отвечал мужик.

- Пожалуйте, сударыня, пожалуйте, выпьемте вместе, - говорил Александр Иванович все прятавшейся хозяйке.

Та вышла и была совершенно красная; она сама тоже была сильно выпивши.

- Кушайте, сударь, сами на здоровье, - отвечала та.

- Нет, я тебя наперед угощу, - отвечал Александр Иванович и, налив рюмку водки, своими руками влил ее в рот бабе.

Та притворилась, что будто бы ей крепко очень, и отплевывалась в разные стороны. Точно так же Александр Иванович заставил выпить и хозяина.

Добров, который пил без всяких уже приглашений, стал даже кричать: "Я гуляю да и баста - вот что!" Вихров едва выдерживал все это, тем более, что Коптин, видимо, старался говорить ему дерзости.

- Так вы писатель, - говорил он, угостив хозяина и хозяйку и обращаясь к Вихрову, - вы писатель?

- Пока еще нет, - возражал сердито Вихров.

- Михаила Поликарпыча сын - писатель! - продолжал как бы сам с собою Александр Иванович.

- К чему же тут Михаил Поликарпыч? - спрашивал его Вихров.

- Михаила Поликарпыча сын - писатель! - продолжал только Александр Иванович, не отвечая на его вопрос.

Павел, наконец, решился лучше не слушать его.

- Пойдемте на улицу, я вам покажу, какой я француз!.. Какой я француз! - говорил Александр Иванович, все более и более пьянея.

Все, однако, вышли за ним на улицу.

- Ну, дети, сюда! - закричал Александр Иванович, и к нему сейчас же сбежались все ребятишки, бабы, девки и даже мужики; он начал кидать им деньги, сначала медные, потом серебряные, наконец, бумажки. Все стали их ловить, затеялась даже драка, рев, а он кричал между тем: