Виктор Глумов - Фатум. Сон разума

• Название: Фатум. Сон разума
• Автор: Виктор Глумов
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-44583-5

У всех людей в душе горит прометеев огонь. У одних — ровно, у других — разгораясь и угасая. Таких большинство, но есть еще и пассионарии. Они способны вдохновением зажечь миллионы, развязать войну, основать новую религию, построить великую державу. Они — двигатель прогресса, стихийный и неудержимый.

Судьба человечества в руках манипуляторов. Никто не знает, люди ли они, никому неведома их цель. Ты — пассионарий, восставший против силы, враждебной человечеству. На тебя ведется охота, ведь больше никто не сможет решить — хаос или порядок, война или мир, перемены или стагнация. Выбор сделан, ты готов идти до конца и слепо веришь в истинность своего пути. За тобой — миллионы. Выстоишь ли ты против Врага, которому тысячи лет?..

---

Полицейских — меньше. Значит, в город введут войска, если бунт не прекратится, а в том, что он только набирает обороты, Ник не сомневался.

Водитель включил радио.

— Массовые студенческие беспорядки в центре Москвы. Молодежь вышла на площади города, требуя отставки правительства. Движение по улицам Моховая, Тверская, Большая Дмитровка, Воздвиженка, Новый Арбат, Краснопресненская набережная и набережная Тараса Шевченко перекрыто. По возможности не выходите из дома и воздержитесь от поездок на личном автотранспорте! Нам сообщают о погромах на рынках и в кварталах, заселенных национальными меньшинствами, но правоохранительные органы пока не подтвердили эту информацию.

— На Щелковской, — пояснил водитель, — фаши активизировались. Вся дрянь сейчас из щелей повыползет. В центр не проедем. Что делать? Возвращаться?

— Я должен быть там. — Ник обещал, что будет с ними, что не бросит своих.

— Станции метро «Александровский сад», «Библиотека имени Ленина», «Площадь Революции», «Театральная», «Боровицкая», «Арбатская», «Охотный Ряд», «Тверская», «Чеховская», «Пушкинская» и «Кропоткинская» работают только на вход, — продолжил диктор. — Оставайтесь с нами, мы будем держать вас в курсе последних событий.

В машине резко и неприятно пахло лимонным освежителем воздуха. Ник открыл окно — бензиновый смог вполз в салон.

— Пешком быстрее будет, — предостерег водитель.

— Жми, — приказал Ник, вновь ощущая крылья за спиной, — в объезд, как хочешь, но я должен быть в Кунцеве.

Рядом сопел сосредоточенный Конь.

* * *

Анечку швырнуло в сторону, она еле удержалась на ногах, вцепилась в Дмитрия. Впереди закричали, но не речевки уже — просто заорали от страха. Ноги подкосились. Если сейчас народ побежит назад… Но толпа качнулась в другую сторону, и Аню понесло на прорыв, как она подумала. Она продолжала держаться за Дмитрия, бежала вместе со всеми, была частью единого организма, но размышляла отстраненно: «С вертолетов все видно. Интересно, что впереди? Заслон? Полиция с газом? Что там может быть еще?»

— Прекратить движение! — раздалось с вертолета. — Прекратите движение! Ваше собрание незаконно! Сохраняйте спокойствие!

Вперед, вперед, Россия!
Ломи, ломи, ломи!
К победе коммунизма
Приди, приди, приди!

— Бей буржуев! — взвыли рядом. — Нет — преступному строю!

Из толпы, отражаясь от стен домов, ударили выстрелы.

Аня закричала.

* * *

Михаил Батышев растерянно покрутил в пальцах сотовый: связи не было. Сеть, конечно, не выдержала и, конечно, рухнула. Этого следовало ожидать, как и массовых акций протеста: студентами легко управлять, но лишь до определенного порога — дальше их несет. Что там сейчас творится, в центре? И куда подевалась Анечка, сестренка? Уже давно должна быть дома, но никто там не берет трубку. Не могла же она поехать на Манежку? Нет, не могла.

Регионы, пораскрывав рты, следят за событиями в Москве. Удивительно, но по центральным каналам передают о волнениях, и по радио тоже… Правда, не говорят почти о причинах, сухо освещают события. Но и на том им спасибо.

И все-таки почему Анечка не берет трубку?

— Михаил Евгеньевич! — Помощница рыдала, тушь потекла. — Михаил Евгеньевич, война началась! Там стреляют!

Он кинулся к телевизору в комнате отдыха. Корреспондент молчал, камера из какого-то окна фиксировала происходящее: вертолет, круто уходящий в сторону, накатывающую на строй полиции толпу.

— Где стреляют? — недовольно поинтересовался Михаил.

— Только что…

Хлопки выстрелов. Стреляли демонстранты.

— Вот блин, — прошептал Михаил.

В толпе закричали пронзительно и тонко. Но люди не отступили, они наседали на полицию.

— Правоохранительные органы, видимо, опасаются давки. Поэтому не используют газ, — предположил журналист.

Михаилу показалось, что в гуще толпы мелькнула Анино пальто. Он подскочил вплотную к телевизору, но оператор сменил план, и снова стало видно небо, вертолет, огибающий площадь по широкой дуге.

Помощница заскулила, зажав рот ладонью. Михаил недовольно покосился на девицу: нечего панику разводить, не война пока, не война. В приемной собирались сотрудники.

— У меня дочка одна дома, — простонала помощница, — как раз должна из школы прийти. Там. В центре. На Арбате.

— На Арбате спокойно, — сказали ей. — Не переживайте так.

Прямой эфир сменился интерьером студии и взволнованным лицом диктора.

— Только что мы получили новую информацию. Президентом Российской Федерации на территории нашей страны объявлено чрезвычайное положение.

— Звоните Каверину! — рявкнул Михаил, не обращаясь ни к кому конкретно.

Чрезвычайное положение — значит, студенческий бунт расценен как вооруженное восстание. Да что же они творят, эти дети?!

— Частные телеканалы временно приостановят вещание, — продолжал диктор, — запрещены всякие митинги и демонстрации, гражданам рекомендовано оставаться дома. В Москву будут введены силы Пятой мотострелковой дивизии Московской области и Четвертой отдельной танковой бригады…

— Ой, мама-мамочка! — запричитала помощница. — Ой, божечки мои…

— Уточняю… — Диктор заглянул в свой ноутбук, и глаз его дернулся. — В связи с введением на территории Российской Федерации чрезвычайного положения установлен запрет на проведение собраний, уличных шествий, забастовок, а также любых массовых мероприятий, включая спортивные и зрелищные; на увольнения рабочих и служащих по собственному желанию; на использование радио- и телепередающей аппаратуры, звукозаписывающих средств; устанавливается контроль за средствами массовой информации; вводятся особые правила пользования связью; ограничивается движение транспортных средств и по требованию проводится их досмотр…

— Каверин на связи, Михаил Евгеньевич! — В руку Михаилу сунули горячую телефонную трубку.

Он повернулся к телевизору спиной и вышел в свой кабинет.

— Я скоро приеду, Михаил, — пообещал Ник, — и спущу с вас всех шкуру. Кто начал беспорядки? Левые? А почему не проследили? Какого черта там делают «щитовцы»?!

— Не знаю, Никита Викторович, — Михаилу показалось, что Каверин намного старше его, — я вообще ничего не понимаю… У леваков предлог — вроде убили кого-то в драке, и вообще все как с цепи сорвались…

* * *

Толпа билась о полицейское заграждение. Толпа напоминала рой: плотная в центре, с отдельными пчелами, кружащими у краев. Внутри нее вихрились водовороты, разбегались волны, движение тасовало людей, как крупье колоду карт. Сколько их там? Тысячи ведь, если не десятки тысяч, если не сотни.

И все — молодежь. Их никто не вел за собой, никто не читал тезисы с танка или броневика, никто не надрывался с трибуны.

Толпа накатилась на щиты и смяла строй полицейских.

* * *

Аню швырнуло вперед, на обтянутую кожаной курткой спину, приложило носом. Аня отскочила, насколько могла, выставила руки, защищаясь от толчков и ударов. Часть демонстрантов пыталась выбраться из кипящего котла Манежной площади. Ребята, с которыми она шла бок о бок, потерялись где-то. Голова кружилась. «Мне надо вон туда, к метро, — подумала Аня, — обязательно надо к метро». Она понимала, что не получится, что ее тянет и тянет вперед, кажется, к Думе, а может, к Красной площади. Аня не ориентировалась, небо над головой оставалось неизменным. Рядом оказался мужчина, взрослый и большой, Аня повисла на нем:

— Помогите мне! Помогите!

Он стряхнул ее, даже не посмотрев. К метро выбраться не получалось, и Аня с ужасом подумала, что ее несет ко входу на Красную площадь. Она представила себе толпу, втягивающуюся в арку — затопчут же! Видно, не одной ей в голову пришла такая мысль — двое парней, о чем-то споря, начали проталкиваться вправо. Аня вцепилась в руку одного из них:

— Помогите! Пожалуйста!

Парень окинул ее оценивающим взглядом и кивнул. Аня расцеловать его была готова, этого незнакомца, и его друга, тянущих ее куда-то в обход страшной громады Исторического. Точно, там же есть проход на Красную площадь, там свободней. Мимо поплыла стена Кремля. Ребята держались ближе к ней. Идти стало свободней, уже никто не сдавливал, люди бродили туда-сюда, и Аня смогла осмотреться. Решила пробираться к Ильинке, уходить отсюда. Ее спасители о чем-то совещались.

— Я пойду, спасибо!

— Куда пойдешь? Ты что?

— На Ильинку выйду — и к метро какому-нибудь. С меня хватит, — упрямо ответила Аня.

— От дууууура! Сейчас сюда полицию стянут. Надо где-нибудь спрятаться и переждать!

Над площадью пронесся визг неисправного усилителя. Аня заозиралась. На Мавзолее хлипкий человек размахивал красным флагом и орал в матюгальник неразборчиво.