Мариан Фредрикссон - Крест любви. Евангелие от Магдалины

• Название: Крест любви. Евангелие от Магдалины
• Автор: Мариан Фредрикссон
• Издательство: РИПОЛклассик
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-386-00972-4

Роман знаменитой шведской писательницы Мариан Фредрикссон проливает свет на тайну отношений между Марией Магдалиной и Иисусом Христом. Ее Магдалина – не блудница, не грешница, а чуткая и проницательная женщина, которая хоть и не пытается изменить существующий мир, но и жить по его догматичным законам тоже не может. Мария слышит своего избранника сердцем и впоследствии записывает все, что помнит. Эти наброски становятся предметом ее полемики с Павлом, основателем первых христианских общин. Однако тайна, связавшая Магдалину и Иисуса, превыше любых разногласий. Проникая в ее глубины, человек становится Богом, а Бог не перестает быть человеком.

---

Мириам колебалась с ответом – она не знала названия по-арамейски, поэтому «роза» стала первым греческим словом, которое выучила Мария.

На обратном пути им встретилась Эфросин, объяснившая Мириам, что с этих пор та должна говорить только по-гречески. Даже если Мария задавала вопрос на родном языке, Мириам следовало отвечать на греческом. Мириам начала было возражать, но Эфросин была неумолима.

– Идите внутрь. Ты должна показать Марии дом.

Они на цыпочках прокрались в «большой праздничный зал», так называла его Мириам. Для девочки он был неописуемо прекрасен – на полу пестрели разноцветные ковры, повсюду стояли широкие диваны, табуреты на раззолоченных ножках. На стенах сверкали зеркала, одновременно путавшие и завораживавшие Марию. У матери был осколок зеркала, и Мария даже заглядывала в него, но вскоре уяснила, что рассматривать собственное изображение – нехорошо. Это случилось всего однажды, в тот самый день, когда мать сказала, что у Марии глаза голубые, словно ирисы.

А здесь, куда бы девочка ни повернулась, – везде она видела свое отражение, все тело, четко и ясно, длинный нос, глуповатую улыбку и болезненно-белую кожу. Она долго всматривалась в собственные глаза и наконец заключила, что они не голубее, чем у хозяйки дома.

– Видишь теперь, ты довольно мила, – шепнула Мириам на арамейском.

Но Мария придерживалась иного мнения. Она покачала головой. Потом долго изучала лицо Мириам и ее отражение в зеркале. Было удивительно – они мало чем отличались друг от друга.

К обеду пришел какой-то старик. Он прощупал ее тело и внимательно изучил белки глаз. Марии не было страшно – ведь старик запросто говорил с ней на родном языке.

– Крепкий орешек, – так он сказал.

Часом позже появился Леонидас с забинтованной рукой. Он восторженно оглядел светловолосую девочку в новенькой одежде светло-голубого цвета. Его охватила беспричинная радость. Мария смутно помнила всадника, но не смела раскрыть рта – боялась, что наружу вырвется застрявший в горле плач.

– Мы подружимся, ты и я, – выговорил мужичина на ломаном арамейском. – Я твой новый папа.

Мария была не в силах дольше сдерживать плач, и ее глаза наполнились слезами. Эфросин сказала, что он слишком торопится, и кентурион почувствовал себя неуклюжей коровой. Вмешалась Мириам. Она рассказала о ночных кошмарах своей подопечной и о том, что Мария говорила во сне. Из этого бессвязного лепета Мириам поняла, что мать и братья малышки были убиты.

– Спроси ее об отце.

Мириам сомневалась, стоит ли это делать, но все же перевела. Все заметили, как ожесточилось выражение лица девочки.

– Они забрали его и распяли.

Хотя Мария не говорила этого, все поняли, что девочка считает смерть отца справедливой.

– Должно быть, она боялась отца, – решила Мириам.

– Поэтому подожди принимать на себя роль папаши, – заключила хозяйка дома.

Час спустя Леонидас и Эфросин сидели в кабинете и обсуждали будущее девочки. Он согласился со всеми условиями владелицы дома веселья. Кентурион обязался оплачивать уроки греческого под присмотром Мириам. После того как девочка освоит этот язык, ей предстояло получить греческое образование, для чего будет нанят учитель. Кентурион также выразил желание обучить Марию чтению и письму на латинском языке.

Он запнулся, прежде чем продолжить:

– Она не должна превратиться в шлюху.

– Тогда тебе придется забрать ее отсюда еще до первой крови.

Когда кентурион Леонидас возвращался назад, он был полон новых планов. Через несколько лет он будет свободен от военной службы и вернется домой с маленькой дочкой. Вот уж удивится родня в Антиохии!

Глава 7

Как обычно, Мария посвятила день перечитыванию своей рукописи. Она почувствовала прилив необъяснимой нежности к ребенку, который после примитивного деревенского уклада жизни попал в новый загадочный мир.

Сколько времени прошло, прежде чем она начала что-то понимать? Не так уж и много, наверное. Первым фактом была Мириам и черная бездна ее тоски. Затем, естественно, новый язык – Мария училась быстро, как все дети. А еще она все с большим удивлением слушала, и не только странные крики, пронзавшие ночь и прерывавшие ее сон. За большим кухонным столом во время обеда женщины обменивались впечатлениями о ночных гостях и событиях, жаловались, смеялись, плакали. Они презирали и поносили мужчин, поток которых не прекращаясь вливался внутрь здания. Почему? Мария не понимала. Ей не удавалось сложить вместе кусочки мозаики из всего услышанного здесь.

Она вспомнила, как однажды попыталась поговорить на эту тему с Мириам. Ответом девочке послужили рыдания, плачущая Мириам, заломив руки, выскочила из их общей спальни. Тогда-то Мария и решилась прокрасться посреди ночи в большой зал на цокольном этаже, чтобы увидеть все своими глазами. Но там ее изловила Эфросин, после чего Мария получила затрещину и была жестко водворена обратно в комнату.

На следующий день у них состоялся долгий разговор.

Мария Магдалина сидела в Антиохии, в своей комнате, и размышляла о том, что завтра ей обязательно нужно вспомнить содержание того разговора.

Глава 8

Они сидели на обитых бархатом пуфиках в кабинете Эфросин. Пару раз женщина брала Марию за руку, в остальном же, как всегда, была не слишком сентиментальна. Она начала с рассказа о том, откуда берутся дети. Как мужчина вводит свой член во влагалище женщины и заполняет его семенем.

Для Марии рассказ не стал новостью: девочка видела, как спариваются овцы и козы, к тому же она смутно припоминала, как просыпалась ночью от стонов отца, грубо вторгавшегося в лоно жены. Эфросин называла это половым актом. Женщина отметила, что этот самый акт приносит большое наслаждение. Эта новость удивила Марию.

– Для многих это единственный способ приблизиться к другому человеку, – продолжала Эфросин.

Она улыбнулась той странной улыбкой, которую часто видели на ее устах.

– Потому-то этот акт и называют любовью, – рассмеялась женщина.

Девочка изумленно уставилась на Эфросин, прежде она никогда не встречала человека, который бы мог смеяться с опущенными уголками губ.

Последовала долгая пауза, словно Эфросин требовалось время для того, чтобы сочинить нужные объяснения. Существуют ведь границы того, что следует знать семилетке о всяческих безумствах и извращениях.

– Есть женщины, которым соитие с мужчиной доставляет огромную радость. Те, что работают у меня, как раз из таких.

Мария вспомнила мать. Нравилось ли ей ЭТО? В голосе Эфросин слышались нотки сомнения.

– А Мириам? – пискнула малышка.

Эфросин глубоко вздохнула и констатировала:

– У иудеек с этим обычно проблемы.

Женщина замолчала, вспоминая всех иудеек, перебывавших в ее заведении. Отчаявшиеся, с неистребимым чувством вины и раскаяния. Вечером, когда они приводили себя в порядок, можно было услышать, как они с тоскою шепчут молитвы своему богу, единолично властвующему над их сердцами. Что она могла сказать маленькой девочке?…

– Согласно вере, в которой они были воспитаны, соитие с тем, кто не является законным супругом, – смертный грех. Потому они называют нас шлюхами, в их глазах мы – нечистые.

Мария напряглась. Рассказ Эфросин разбудил воспоминание – голос матери. «Если Мария – плод греха, значит, я – шлюха». Глядя прямо в глаза Эфросин, твердым голосом девочка произнесла:

– Я нечистая.

Эфросин попыталась скрыть изумление.

– Ты невинное дитя. Не понимаю, с чего ты взяла это.

– Они так сказали.

Установилась тишина. Слышно было, как капли первого за эту осень дождя ударялись о розовые бутоны в саду. Марии было жаль смотреть на это.

– Для чего выращивают розы?

– Они красивы, милая. Роза также символ, любви, поэтому здесь она как нельзя кстати. То, что мы делаем, можно назвать вечерями любви.

Снова мелькнула кривая усмешка, но в этот раз девочка верила Эфросин. Женщине вдруг захотелось побыть собой, и этот порыв пробуждал в ребенке доверие. Эфросин частенько подвергалась нападкам со стороны других женщин. После трудных ночей они могли кричать, что у нее нет сердца, что она использует их, что они ненавидят ее. Но все же они доверяли Эфросин.

Мария наконец нарушила тишину.

– Почему Вы не отпустите Мириам, если она здесь так несчастна?

– Ей некуда пойти. После того как один солдат взял ее силой, она втайне родила ребенка. Родители Мириам выгнали ее, а ребенка вынесли за порог.

Рассказ Эфросин был на ломаном арамейском, и Мария не была уверена, что все поняла правильно. Девочка пыталась вспомнить все сказанное, слово за словом, пока шла к потаенному гроту на берегу, где ее ждала Мириам. Дождь кончился, и яркая радуга аркой высилась над голубой гладью воды.