Дмитрий Ломоносов - Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946

• Название: Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946
• Автор: Дмитрий Ломоносов
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-03409-0

Дмитрий Борисович Ломоносов в свои почтенные 87 лет известен интернет-сообществу как, пожалуй, самый пожилой российский пользователь Интернета и блогер. Несмотря на современный образ жизни, главным событием в ней для Д. Б. Ломоносова остается далекая война, от начала которой минуло уже 70 лет. Память о ней долгие годы не давала покоя ветерану, и он изложил свои воспоминания на страницах этой книги. Репрессированные родители, сын «врагов народа», короткая юность, прерванная войной, нелегкий солдатский труд в кавалерийской части, скитания в плену, едва не окончившиеся смертью от истощения в самые последние дни войны, и, наконец, послевоенное клеймо бывшего военнопленного. Личная судьба солдата и общая слава военного поколения представлены в этой замечательной в литературном отношении и исторически точной книге.

---

Советник российского посольства, консулы Украины и Сербии возложили венки к подножию памятника. Постоял я у него, думая, что это уже последний мой приезд в это скорбное место.

После этого ритуала все вернулись в центр лагеря, где в той же бывшей кухне был показан короткий, но весьма эмоциональный фильм, созданный учащимися гимназии, начинавшийся первым четверостишием русского текста стихотворения К. Симонова «Жди меня», продолженного далее по-немецки.

Бывшие узники лагеря и почетные гости были усажены в первом ряду зала. Рядом со мной — г. Кукин, представитель российского посольства в Берлине.

Бургомистр Зандбостеля открыл торжественное собрание и предоставил слово мне.

После меня выступил г. Кукин. Он говорил по-немецки, и я уловил из его речи лишь то, что российские власти благодарны Германии за заботы о сохранении памяти погибших советских солдат.

Марат Шпилев — кавалерист, журналист

Я познакомился с ним в 1981 году в Армавире на очередном слете ветеранов 2-го гвардейского кавалерийского корпуса. В годы войны мы с ним не встречались: он был в 16-м кавалерийском полку нашей 4-й дивизии, связистом батареи 82-мм минометов-«самоваров», как их называли в шутку.

Невысокого роста, худощавый, казалось, болезненного вида, но очень подвижный, он был заметен среди собравшихся казаков тем, что оказывался со своими двумя фотоаппаратами там, где были наиболее интересные встречи. Обращали на себя внимание его большой вдумчивый лоб и пронзительные глаза. Но когда он начал читать свои стихи, стало ясно, что это — человек незаурядный.

Нижеприведенное стихотворение привлекло мое внимание еще и тем, что в нем рассказывалось о событиях 13 января 1944 года на берегу Припяти, сыгравших роковую роль в моей военной биографии. Здесь у деревень Беседки (произносится с ударением на первом слоге) и Михновичи 16-й кавалерийский полк, так же как и наш 11-й, потерял большую часть своих бойцов.

В дальнейшем до последних дней его жизни мы уже не теряли связи: у нас оказалось одинаковым восприятие событий Великой Отечественной войны.

Он был человеком разносторонних талантов: его литературные произведения публиковались в местной печати Энгельса и Саратова. Он писал музыку к своим стихам и с большим чувством исполнял свои песни. Он отлично рисовал и сам иллюстрировал свои повести и рассказы. В школе № 618 подмосковного Зеленограда в Музее боевой славы 4-й гвардейской Мозырской кавалерийской дивизии хранятся две картины, множество фотографий и документов, им подаренных.

Недавно в Саратове вышла книга с подборкой его рассказов, стихов и песен. Два из его рассказов привожу ниже: в одном из них повествуется о неизвестном событии на острове Рюген, где через месяц после полной капитуляции недобитые фашистские вояки предприняли попытку реванша, в другом — о женщине героической и трагической судьбы, до войны — балерине, во время войны — санинструкторе 12-го кавалерийского полка 3-й гвардейской кавалерийской дивизии Маше Самолетовой.

Где-то в Полесье (песня-быль)

Где-то в Полесье над синей водой
Шепчутся ивы с волною.
Вновь я пришел на свиданье с тобой,
Край, опаленный войною.

Где-то в Полесье, над Припять-рекой
Пункт небольшой населенный,
Право, не знаю, когда и за что
Беседками нареченный.

Беседки, Беседки — сосны да ель,
Нивы от края до края,
Беседки, беседки — память друзей,
Юность моя боевая.

Ночью январской так память крепка —
Будто вчера это было:
Здесь два казачьих гвардейских полка (11-й и 16-й)
Немцам ударили с тыла.

Так было нужно, так требовал долг,
Личный приказ командарма…
Сделали все, кто что мог и не мог,
Но не отдали плацдарма.

Беседки, Беседки — грохот окрест,
Пламя от края до края.
Беседки, Беседки — маленький Брест —
Родины слава большая.

Помните, матери, всех, кто здесь пал,
Знайте же, дети и вдовы:
Каждый здесь дорого жизнь отдавал,
Долг исполняя суровый.

Белая Русь, там, где был этот ад,
Снова хлеба колосятся;
Много их было — хороших ребят —
Вышло из боя… шестнадцать.

Беседки, Беседки — холм над рекой,
Тонет в сирени ограда,
В гильзе снарядной — букет полевой,
В урне — земля Сталинграда.

Снова весною сирень зацветет,
Кисти к земле наклоняя;
Снова друзей боевых соберет
Память, войною больная.

Будет помятая фляжка ходить
И самокрутка по кругу;
Вспомнит тальянка про темную ночь,
Про огонек и подругу…

Беседки, Беседки… Где та весна?!
Их уж теперь не шестнадцать:
Дети и внуки встают у холма…
Песням отцов не кончаться!

Примечание. Стихотворение и ниже приведенные рассказы заимствованы с разрешения вдовы Марата Сергеевича — Людмилы Арсентьевны из книги, изданной Приволжским книжным издательством в 2002 году, «Я должен рассказать. (Военные мемуары, очерки, песни, рисунки)».

Песня «Беседки» положена Маратом на музыку, в книге напечатаны ноты.

М. С. Шпилев В июне 45-го, остров Рюген

Середина лета победного 45-го. Побережье Балтийского моря. Остров Рюген. Нас на берегу шестеро: гвардии старший лейтенант Лохов Никандр Захарович, командир взвода 82-миллиметровых минометов добровольческого казачьего кавалерийского полка, Федя Морозов, Иван Бурбыга, Алеша Файзульдинов и я — его подчиненные.

Солнце уже высоко поднялось над горизонтом и сейчас стоит прямо на востоке, там, где простерлась наша Великая Родина.

Позади — четыре с лишним года войны. Я не оговорился. Если для большинства она закончилась 9 мая, то для нас — только вчера. Дело в том, что остров Рюген был крупной военно-морской базой фашистов. Охранять его и нести на нем пограничную службу было поручено нашему полку. Не думали мы, что придется стать «морскими» казаками, но стали. И несли службу как положено, зорко охраняя морские границы с Данией, Швецией и Западной Германией.

По ночам, далеко в море можно было увидеть вспышки осветительных ракет, сигнальные огни кораблей. Это стояли в нейтральных водах уцелевшие военные корабли фашистов. Стояли почти все лето. На что-то надеялись. И наши пограничные посты были в постоянной боевой готовности. По самым несложным подсчетам, у фашистов давно должны были кончиться пресная вода, продукты. Все это имелось в складах на острове, которые мы охраняли. Им конечно же это было известно.

В одну из ненастных ночей гитлеровцам удалось высадиться небольшой группой восточнее мыса Аркона. Бесшумно снять наших часовых они не смогли. Завязалась перестрелка, и им с потерями пришлось отступить. Пленные показали, что готовится крупная десантная операция с целью захвата продовольствия и боеприпасов. В следующую ночь побережье острова в районе предполагаемого десанта ощетинилось сотнями стволов орудий, самоходок, «Катюш».

Разгром был ужасающим. Все пространство от берега до стоящих на рейде кораблей, забитое шлюпками с десантом, было накрыто сплошным огненным ковром, искусно вышитым нашей артиллерией. Обошлось без стрелкового оружия. Горели, тонули, разворачивались корабли, шли ко дну сотни фашистских солдат, брошенных гитлеровскими адмиралами на верную гибель. И все это — спустя два месяца с того дня., как Германия стала жить мирной жизнью.

— Ну, теперь, кажется, все! — обвел нас взглядом Никандр Захарович.

Среди прибрежных камней, на волнах в полосе прибоя, далеко в море — следы недавнего боя. Последнего для нас в этой войне.

— Не жилось им… — с сердцем говорит Федя Руднев, наш комсорг. Это он о тех, чьи трупы сейчас носят и бьют о камни морские волны. О них и о фашистах вообще.

Нам хочется домой, на Родину. Мы честно и до конца выполнили свой долг перед ней.

А старички уже дома.

Полк наш — добровольческий. Казаков непризывного возраста было много. Их мы торжественно, с почестями и проводили несколько дней назад.

— Кто следующий? — Старший лейтенант обводит нас счастливым взглядом…

Комсорг задумался:

— Неужели вот так на этом и все? И никто из вас не вспомнит «долину смерти», севский поход? Неужели никто из нас не расскажет детям и внукам, как погиб, но не сдался фашистам эскадрон дальневосточников в Рождественском? Никто, кроме нас, не будет знать, как лейтенант Антонец, взбираясь на фашистские танки, гнул прикладом стволы их пулеметов? Неужели никто из нас не приедет на могилы наших ребят в лесах под Карачевом? Никто не расскажет, как брызнула кровь из груди лейтенанта Гаджиева, когда в нее впилась вражеская пуля? А Беседки, Померанский вал?.. И везде — наша кровь, частицы нашей жизни… История же это! И мы с вами ее делали!