Жак Аттали - Карл Маркс: Мировой дух

• Название: Карл Маркс: Мировой дух
• Автор: Жак Аттали
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03092-3

Десятки лет учение Карла Маркса было официальной идеологией Советского Союза и ряда других стран. Все это время подлинный Маркс находился в тени: его теории «дополнялись» и искажались, его ошибки замалчивались, его многогранная противоречивая личность втискивалась в рамки канонического жития. Реакцией на это стали исследования, где Маркс предстает в совершенно неожиданном свете. Среди них и книга Жака Аттали — французского политика, политолога, экономиста, одного из ведущих теоретиков глобализации и «нового мирового порядка». Скрупулезно исследуя биографию Маркса, его семейную жизнь, здоровье, отношения с друзьями и врагами, автор главное внимание уделяет творческому наследию своего героя. Вопреки привычным представлениям он видит в Марксе не предтечу тоталитарных режимов, а приверженца демократии, либерализма и рыночных отношений. С этим можно соглашаться или спорить, но книгу Ж. Аттали, переведенную на многие языки, необходимо прочитать всем, кого интересует фигура основателя научного коммунизма.

Перевод осуществлен по изданию: Jacques Attali. Karl Marx ou l'esprit du monde. Paris: Fayard, 2005.

---

В целом, газета обошлась Карлу в семь тысяч талеров: он заложил одновременно остаток своего наследства и все семейное имущество, включая все книги, остававшиеся у него в Германии. Женни, укрывшаяся в Трире у своей матери, госпожи фон Вестфален, представила своих детей матери и сестрам Карла, а те пришли в ужас, узнав, что их сын и брат стал вожаком революционеров.

Сам же Карл сначала отправился во Франкфурт, потом в Мангейм, Людвигсхафен, Карлсруэ, Шпейре и Кайзерслау-терн — и всюду вел пропаганду. Он не чувствовал себя изгнанником, заявив одному журналисту из «Пресс»: «Оказавшись перед фактом запрета на пребывание в Пруссии, я сначала отправился в великое герцогство Гессен, где мне нимало не запрещали пребывать, равно как и в остальной Германии». Однако в Гамбурге его снова арестовали, а потом отпустили, и он получил там паспорт, действительный исключительно для вьезда в Париж. На сей раз ему действительно пришлось покинуть Германию, причем в указанном ему направлении.

Маркс прибыл во французскую столицу 3 июня 1849 года. Он не утратил веры в будущее. 7 июня он выразил надежду поработать во французской революционной прессе, не зная еще, что эту прессу душит цензура.

В Париже тогда бушевала эпидемия холеры. Русский писатель-демократ Александр Герцен писал: «Холера свирепствовала в Париже; тяжелый воздух, бессолнечный жар производили тоску; вид испуганного несчастного населения и ряды похоронных дрог, которые, приближаясь к кладбищам, пускались в обгонки — все это соответствовало событиям». Политический климат тоже стал душным. Президент Луи Наполеон Бонапарт отправил в Италию экспедиционный корпус, чтобы помочь папе сражаться с республиканцами, и 11 июня вождь Горы Ледрю-Роллен потребовал у Национального собрания предъявить ему обвинение в нарушении конституции, согласно которой «Французская республика никогда не использует свои силы против свободы любого другого народа». Речь Ледрю-Роллена, как напишет Маркс, была «голой, без прикрас, основанной на фактах, насыщенной, мощной»; но парламент отложил обсуждение его предложения.

Тринадцатого июня демонстрация протеста, устроенная монтаньярами, потерпела неудачу. 19-го свобода объединений была приостановлена на год; свобода печати — отменена. Все газеты, на которые рассчитывал Маркс, были закрыты. Ледрю-Роллен бежал в Англию, Луи Блан тоже. Прочих арестовали. В тот же день Германия выдала Бакунина Австрии, а затем он был экстрадирован в Россию, где провел восемь лет в тюрьме и был сослан в Сибирь.

Девятнадцатого июля государь-президент дал Марксу вид на жительство в департаменте Морбиан — «Понтийских болотах Бретани». Карлу не хотелось туда ехать. В тот ужасный август 1849 года Кабе, которого тоже изгнали, покинул Францию и уехал в Техас, в колонию икарийцев, а год спустя умер в Сент-Луисе.

Каждый чувствовал, что мечте о единой европейской демократии не суждено сбыться. Однако Виктор Гюго, депутат Национального собрания от Парижа, 21 августа великолепно изложил эту мечту в своей речи на открытии Международного съезда мира в Париже: «Настанет день, когда вы, Франция, вы, Россия, вы, Италия, вы, Англия, вы, Германия, — вы все, народы Европы, не утратив своих отличительных черт и своей славной индивидуальности, тесно сольетесь в высшее единство и образуете европейское братство!»

Маркс не знал, куда ему ехать: в Швейцарию? В Америку? Вспомнив о своей поездке 1845 года, он решил — в Лондон. 27 августа он покинул Францию и отплыл в Англию — в страну, на языке которой он говорил плохо и где никто его не ждал. Ему исполнился тридцать один год. У него не было больше ни гроша, ни одного союзника, никакой поддержки, никакой профессии. Он ничего не знал о жене и троих детях; его лучший друг, возможно, погиб в последних судорогах неудавшейся революции. Груз небытия обрушился на него.

Глава третья АНГЛИЙСКИЙ ЭКОНОМИСТ (1849–1856)

Великобритания, куда Карл Маркс прибыл 26 августа 1849 года, с пренебрежением наблюдала за потрясениями на континенте. В условиях кризиса, свирепствовавшего в Европе, она оставалась самой богатой, самой передовой, самой перспективной страной. Промышленная революция, начавшаяся здесь в конце XVIII века, поставив уголь на службу машинам, продолжала проводить глубинные изменения в экономике. С развитием железных дорог промышленность, в первую очередь текстильная, пошла на подъем. Железные дороги стали главным потребителем угля, железа и, следовательно, стали. Производство стали вскоре резко возрастет благодаря изобретению бессемеровского конвертера, а затем — печи с прямоточной топкой. Протянувшись на 6 тысяч миль, железнодорожные пути опутали своей сетью всю страну; торговцы и товары отныне могли перемещаться из города в город. Появились предприниматели нового типа, в большинстве своем выходцы из среднего класса. Производство угля и железа было в руках лорда Эльхо, путепроводы и железные дороги строил Томас Брассей, пиво производили братья Басе, а некий Сэмюел Морли стал королем трикотажа. В Манчестере, Ливерпуле и Глазго открылись биржи в дополнение к бирже лондонского Сити, способствуя возникновению по всей стране новой категории акционеров, рантье или коммерсантов; их сбережения оказались слишком велики, чтобы вкладывать их целиком внутри страны, и поэтому вывозились за границу, в частности в Северную Америку и континентальную Европу, для того, чтобы финансировать строительство железных дорог с использованием британских материалов и оборудования. Томас Брассей, например, построил за четверть века 7 тысяч километров путей и путепроводов на четырех континентах, в том числе половину французских железнодорожных линий. На него работали десять тысяч человек, а его личное состояние превышало 3 миллиона фунтов. Это был первый крупный капиталист.

Великобритания тогда мало вмешивалась в мировую политику, предоставляя остальным правительствам на континенте наводить там порядок. Она почти никогда не ввязывалась в войны, приберегая своих солдат для завоевания колоний и защиты торговых путей. В частности, в Индии, благодаря своей военной мощи и продажности местных князьков, Британская империя аннексировала Пенджаб.

Хотя аристократия сохраняла здесь прежний авторитет в обществе, буржуазия установила новую идеологию, характерную для Викторианской эпохи, начавшейся десятью годами раньше: подавление сексуальности, чувство долга, апология семьи, прославление экономии и труда.

Когда в Лондон приехал Маркс, там проживало 2,4 миллиона жителей. Это был одновременно самый роскошный город в мире и ад для бедноты, условия проживания которой оставались чудовищными. В рабочих кварталах отсутствовала всякая гигиена — на 125 человек была одна уборная; каждый второй ребенок умирал, не дожив до пяти лет.

В противоположность государствам на континенте, которые одно за другим вновь попадали под власть диктатуры, Англия оставалась относительно демократичной страной. Из представителей буржуазии образовались две большие партии — либералы и консерваторы, наследники вигов и тори. Богатые люди (только они имели право голоса) избирали парламентариев, полномочия которых росли, несмотря на робкие попытки упрочить свою власть со стороны Виктории и ее супруга принца Альберта, немца по рождению. Право голоса постепенно приобретали некоторые рабочие. Женщины и бедняки по-прежнему были его лишены. В рабочем мире движение чартистов (на которое Маркс возлагал столько надежд во время своего первого пребывания в Лондоне в 1845 году) выдыхалось, не выдерживая конкуренции с профсоюзным движением, которое выступало за свободу торговли, за диалог с хозяевами и за реформы.

Первые профсоюзы добились от некоторых промышленников удовлетворения двух из своих главных требований: «английской недели» (то есть прекращения работы в субботу с 14 часов) и учреждение (хотя бы в теории) контроля над условиями труда на заводе со стороны инспекторов, назначаемых государством. Условия жизни рабочих от этого не улучшились: средняя рабочая неделя по-прежнему составляла 64 часа, а заработка едва хватало, чтобы прокормить рабочего и его семью.

Британская пресса была гораздо более свободной, чем на континенте. В Великобритании газеты продавали открыто, в розницу. Их распространяли уличные газетчики (подобное было только в Соединенных Штатах). В Лондоне самый крупный печатный орган — газета «Таймс» — был более или менее независим от партий; в провинции существовали даже газеты, поддерживающие социалистические идеи, например, «Манчестер адвертайзер». Повсюду во множестве выходили более радикальные издания, которые подвергались преследованиям только в случае клеветы на короля или английских министров. О неуспехе социалистов говорил тот факт, что газета чартистов «Северная звезда» («Норзерн стар»), расходившаяся в 1839 году тиражом в сорок две тысячи экземпляров, к 1849 году сократила тираж до шести тысяч.