Сергей Абрамов - Сказки

• Название: Сказки
• Автор: Сергей Абрамов
• Издательство: Орденов Трудового Красного Знамени и Дружбы народов издательство «Детская литература» Госу­дарственного комитета РСФСР по делам изда­тельств, полиграфии и книжной торговли.
• Жанр: Сказка
• Год: 1989

Сборник, в который входят четыре фантастические повести о современных школьниках-подростках. Все эти повести можно назвать еще и сказочными, однако элемент сказки служит в них лишь условным авторским приемом, позволяющим вести с читателем серьезный и взволнованный разговор о проблемах, заботящих сегодняшнюю молодежь: о становлении характера юного человека, о его отношении к жизни, к родине, к любви, к своему таланту.

---

И такая же история может произойти с любой другой деталью любого другого автомобиля. Потому что ночью Витька подошел к нему и спер эту деталь. Автомобиль угонять хлопотно — найдут и посадят. На автомобиль секретки всякие ставят, сигналы оглушительные, даже волчьи капканы, как в кинофильме «Берегись автомобиля». А что ты на колпак поставишь? Или, допустим, карбюратор? Или на запасное колесо в багажнике? Правда, багажник хитро запереть можно. Но Витька — слесарь. Ему любой замок нипочем.

Но милиция милицией, а колпаки артисту нужны. Без колпаков колеса его машины имеют какой-то неприглядный вид. Жалкий, надо сказать, вид. Он звонит обаятельному мастеру, чудо-человеку товарищу Сомову и говорит ему о своей беде. А тот его успокаивает: не беда, мол, достанем колпаки, только подороже магазинных. Тем более они в магазине все равно редко бывают. И ставит Сомов артисту его же собственные колпаки за двойную цену. А потом делится с Витькой хорошей прибавочной стоимостью, и оба хохочут над простофилей актером. Вот такие пироги.

История, рассказанная Кинескопом, неприятно поразила Кешу и Гешу. И даже не потому, что ворама оказались люди из их двора, а потому, что история выглядела больно грязной.

И Кеша и Геша росли в семьях, где никто никого не обманывал даже в мелочах. Ни Кеша ни Геша представить себе не могли, что возможно утаить от родителей или от бабы Веры сдачу от молока или хлеба, взять без спроса отцовский фотоаппарат или залезть в ящик буфета, где бабушка хранит деньги. Когда Кешка выбил в физкультурном зале стекло, он так прямо и пошел к директору и все рассказал. Хотя ему очень не хотелось идти. Тем более, кроме Геши, этого никто не видел. Или когда Геша прогулял урок — потому что Леха из дома, где кино «Призыв», ждал его с замечательным электропаяльником, который надо было поменять на кляссер с марками, — он мог бы сказаться больным. Он мог бы заохать, залечь в постель, и баба Вера пошла бы в школу и все объяснила классной руководительнице Алле Петровне. Но Геша не стал обманывать ни бабу Веру, ни Аллу Петровну: он честно сознался, что урок прогулял, за что получил в дневник не слишком приятную запись.

Конечно, можно сказать, что все это мелочи, рядовые примеры, которые и в расчет принимать нельзя. Подумаешь, преступление: стекло разбил! Или урок прогулял! Кешкин отец не скрывает от сына, что сам в детстве бил стекла не однажды, но говорит о том с осуждением — из педагогических соображений, конечно, и Кеша отца здесь вполне понимает. Но разговор-то не о преступлении, а об отношении к нему. О людской честности, которая складывается именно из мелочей. И если нет ее, нет и не предвидится, то из таких мелочей когда-нибудь может сложиться настоящее преступление. А Сомов или Витька в детстве стекол не били? Ох-ох-ох, еще как били! Но вряд ли сознавались в этом. То есть наверняка не сознавались. Кеша в том был уверен. И потом, между «нечаянно» и «нарочно» — огромная разница. Но от «нечаянно» до «нарочно» совсем недалеко. Все зависит от отношения человека к «нечаянно» и «нарочно»…

Кеша и Геша были пионерами. Они уже давно были пионерами и готовились на будущий год вступить в комсомол. Вот почему они не просто возмутились тем, что Сомов и Витька оказались ворами. Они горели желанием разоблачить их.

— Ну, Сомов, — сказал изумленно Кеша, — ну, тихоня…

— А Витька? — подхватил Геша. — Чем он лучше?

— Ничем не лучше. Давай подумаем, что делать. Кстати… — Тут он повернулся к Кинескопу. — А при чем здесь ДУхи?

Кинескоп даже застонал от досады: битый час вдалбливать прописные истины и ничего не вдолбить. Нет, люди не оправдывают уважительного к ним отношения…

— У тебя в школе какие отметки? — язвительно спросил он Кешу.

— Хорошие, хорошие. Ты, Кинескоп, не язви, а объясни лучше. Не теряй времени.

Совет был разумен. Кинескоп успокоился и сказал, хотя и не без раздражения:

— В автомобилях духи есть? Есть. Опытные духи, квалифицированные. Технику знают, любят. Думаешь, им приятно, когда на их глазах ее разрушают? Их технику?..

— Почему же они бездействуют?

— А что им делать?

— Ну, не знаю… Вдарить Витьке. Током дернуть. Или еще чего…

Кинескоп вздохнул: трудно разговаривать с непосвященными.

— Дух не может, не имеет права причинить человеку ощутимый вред: ранить его или там покалечить…

— А неощутимый?

— А неощутимый не поможет. Того же Витьку током саданешь — он выругается и аккумулятор отключит. Двенадцать вольт — слону дробина…

— Какие-то у вас принципы строгие. Он же вор…

— А разве он не человек? Морально, может, и не человек. А биологически? То-то и оно… Я зачем в телевизоре сижу? Удовольствие, что ли, от «Артлото» получаю? Я в нем сижу, чтобы человеку, то есть Геше, легче было. Чтобы не чинил он бездушную технику по сто раз на дню. А когда ты будешь лампы из телевизора выбрасывать на свалку, так это ты от меня часть души заберешь, понял?

— Я же не вырываю, — обиделся Геша.

— Не о тебе речь. Это я к примеру. Думаешь, автомобильным духам легко все это переживать?

— Думаю, нелегко, — согласился Геша, а Кеша добавил:

— Тут и думать нечего. Надо обезвредить Сомова с Витькой.

— Правильно, — согласился Кинескоп, а близнецы на столе закивали в такт.

— Только как обезвредить? — задумался Кеша, а близнецы повторили эхом:

— Только как обезвредить?

— Надо подумать…

И опять близнецы повторили:

— Надо подумать…

Кеша обозлился:

— Кончите дразниться? А то — в ухо…

— Мы не дразнимся, — зарделись близнецы. — Мы волнуемся.

— Волнуйтесь как-нибудь иначе. Про себя. — И Кеша задумался.

Геша тоже задумался, но только для приличия, потому что у него уже сформировался план, гениальный план, призванный расстроить замыслы преступников, помочь обезвредить их и выдать доблестной милиции, которая будет вести следствие, как знатоки из многосерийного телевизионного фильма.

Так думал он про себя, а Кинескоп сидел тихонько, ждал решения и мурлыкал под нос песню из того же телефильма — что, мол, «наша служба и опасна и трудна»…

— Ладно. — Кеша встал и прошелся по комнате. — Есть план.

У Геши, как сказано, тоже был план, но он не сомневался, что между его планом и Кешиным разницы особой нет. Может быть, в мелочах, так они их потом скорректируют.

— Духи нам помогут? — спросил Кеша.

— Ясное дело, — сказал Кинескоп. — Для чего же мы вам открывались?

— Нужен дух телефонной сети.

— Говорун-то? Этот будет… А зачем?

— Нам надо подслушивать сомовский телефон, чтобы узнать, когда они с Витькой замышляют новое преступление.

У Геши этого в плане не было. И Геше это не понравилось.

— Кеша, — сказал он укоризненно, — чужие телефонные разговоры подслушивать нехорошо. Неэтично.

— Это разговоры врага! — закричал Кеша. — Этично — неэтично. А на фронте, когда наши радисты ловили разговоры фашистов? Тоже неэтично?

— Так то на фронте…

— Считай, что мы тоже на фронте!

А Кинескоп добавил:

— Незримый фронт. Незримый бой. Так назначено судьбой для нас с тобой… Подслушать можно. Я Говоруна вызову.

— Позже, — сказал Кеша. Он расхаживал по комнате, как по командному блиндажу, по землянке в три наката, а наверху рвались бомбы, стреляли «катюши», дробно тарахтел станковый пулемет. — И когда мы узнаем их замысел — ближайший, конечно, то проследим за ними. А для начала пометим ту деталь на автомобиле, которую Витька сопрет.

Геша усомнился:

— Откуда ты будешь знать, что он сопрет? И с какого автомобиля?

— А Говорун на что? Сомов назовет Витьке автомобиль, а мы будем там раньше преступника.

— Автомобиль-то он, может, и назовет. А деталь?

Кеша был непреклонен:

— И деталь назовет. Скажет, сопри то-то и то-то.

— А если Витька не сможет спереть то-то и то-то?

— Как так не сможет?

— Ну, заперто будет то-то и то-то. Или его уже сперли до Витьки.

— Кто спер?

— Не знаю. Какой-нибудь другой вор.

— Ты что, считаешь, у нас мильён воров?

— Нет, я так не считаю. Я просто хочу взвесить все возможные варианты.

Кинескоп вмешался в разговор:

— Геша дело говорит. Надо взвесить.

— Ладно, — нехотя согласился Кеша: ему очень не хотелось отступать от такого стройного, придуманного им плана. — Будь по-вашему. Не знаем мы, что он сопрет. Что тогда?

— Тогда мы внимательно следим за Витькой, — объяснил Геша, — узнаем, куда он прячет украденную деталь или детали, и там их метим.

— А если он их домой унесет? Или к Сомову? Что ж, мы в чужую квартиру полезем?

— Мы — нет, — спокойно сказал Геша. — Но ты забыл о духах.

И Кеша опять — в который раз! — поразился уверенной логике друга: все у него учтено, все продумано, темных мест нет. Сам-то он тоже не промах. План разоблачения Сомова и К° составлен им почти досконально. И в том, что план этот ничем не отличается от Гешиного, уверен. Почти ничем. Но в это «почти» входили мелкие, казалось бы несущественные детали, которые Геша продумал, а он не успел. А эти несущественные детали влияли на план в целом. Нет, Гешка — молоток, это ясно. С таким не пропадешь…