Сергей Абрамов - Сказки

• Название: Сказки
• Автор: Сергей Абрамов
• Издательство: Орденов Трудового Красного Знамени и Дружбы народов издательство «Детская литература» Госу­дарственного комитета РСФСР по делам изда­тельств, полиграфии и книжной торговли.
• Жанр: Сказка
• Год: 1989

Сборник, в который входят четыре фантастические повести о современных школьниках-подростках. Все эти повести можно назвать еще и сказочными, однако элемент сказки служит в них лишь условным авторским приемом, позволяющим вести с читателем серьезный и взволнованный разговор о проблемах, заботящих сегодняшнюю молодежь: о становлении характера юного человека, о его отношении к жизни, к родине, к любви, к своему таланту.

---

Было сомнение:

— А поверят?

— Поверят. Только так и скажи, слово в слово: сидит Пеликан в подполе, пряники жует. Запомнил?

— Запомнил. Дело нехитрое.

— Запомнить — тут и впрямь хитрость не нужна. А вот дойти…

— А что «дойти»? Шли до сих пор…

— То до сих пор.

— Ипи изменилось что?

— Может, и изменилось. Бог рассудит.

— Опять ты о боге, Пеликан!

И тут молчаливый дядя Матвей свое вставил, и не без суровости:

— О боге никогда не вредно вспомянуть.

Игорь с удивлением на него посмотрел, а Пеликан хмыкнул и подмигнул Игорю:

— Это у дядьки от старого режима. Тяжелое м. н'иі-;іт- царизма.

— Трепло ты, Гриня, — беззлобно сказал дядя М. чпи-п. И к Игорю: — Серьезное дело тебе поручаем, парень. Сам видишь — каково в городе. Пеликана ищут. Моя рож.і примелькалась, не сегодня завтра сцапают. Половина наших по дворам ховается, носа не высовывает. Люто у нас, ох люто! Дойди, парень, туда, дойди, очень надо.

Игорь встал.

— Давайте пакет.

Дядя Матвей вышел в другую комнату и через минуту принес небольшой — чуть крупнее современного почтового конверта — пакет, крестом перевязанный суровой ниткой, запечатанный сургучной печатью.

— Ежели что — съешь! — грозно сказал Пеликан, и непонятно было: то ли он всерьез, то ли шутит. Во всяком случае, Игорь тут же вспомнил увиденный по телевизору фильм, где герой ел пакет с сургучной печатью, а потом долго мучился коликами в желудке. Весело! Однако ничего не попишешь, придется есть, коли что случится…

Игорь взял пакет, на котором ничего не было написано — просто чистая оберточная бумага да коричневая клякса сургуча, — и сунул его за пазуху.

— Дойду.

— Дай я тебя поцелую, — растрогался Пеликан, протягивая к нему могучие руки.

И в это время за окном раздался пронзительный свист.

Пеликан так и замер с протянутыми руками, повернув голову к окну. А дядя Матвей спокойно — даже, показалось, лениво — произнес:

— Тикаем. За мной, хлопцы.

15

Из соседней комнаты низкая, в половину человеческого роста, дверь вела на черную лестницу. Дядя Матвей чуть задержался, пропуская Пеликана и Игоря, и уже было слышно, как кто-то ломился в парадную дверь, грохотал железом по железу.

— Колька уйдет? — спросил, как ругнулся, Пеликан.

— Колька шустрый… А Сома они не углядят…

Пригибаясь — потолок слишком низкий, — они пробежали по узкой деревянной лестничке вверх и очутились в крохотной каморке, пустой, грязной, со следами угля на полу. Дядя Матвей звякнул ключами, отпер очередную дверь, тоже обитую железным листом.

— Туда!

Игорь — все это казалось ему игрой, почему-то не ощущал он реальности происходящего, не мог поверить в опасность, хотя и билось сердечко, билось — бросил на бегу:

— У вас как в лабиринте…

— Беги! — рявкнул Пеликан, толкнул его в спину — Игорь чуть не упал! — придал ему толчком соответствующее ускорение.

Промчались по темному коридорчику, выскочили в большой подвал, заваленный углем.

— На улицу! — крикнул Пеликан, вытаскивая из кармана наган.

И, только увидев его в огромной лапище Пеликана, в доли секунды заметив игрушечную малость оружия, даже потертость какую-то, будто им гвозди забивали, Игорь внезапно осознал, что все происходит в действительности, что опасность реальна, что сейчас Пеликан станет стрелять, и дядя Матвей тоже сжимает пистолет — системы Игорь не знал, — понял все это, ожидая привычного за последние дни чувства страха, мерзкого холодка в животе, и… не почувствовал ничего. Ничего, кроме ясной и четкой мысли: Лида!

И сказал растерянно:

— Лида!

— А-а, черт! — Пеликан остановился, как налетел на какую-то преграду, выругался матерно.

Дядя Матвей положил ему руку на плечо:

— Не пори горячку…

Прижав правую руку с пистолетом к груди, неловко как-то, он подкрался к двери, чуть приоткрыл ее, прижал лицо к щели.

— Пусто!

Рванул дверь, выскочил наружу, притиснулся спиной к стене. Махнул рукой: давай, мол…

Пеликан вышел следом, встал, не скрываясь.

— Дядя Матвей, Игорь, шпарьте задами.

Двор, куда они вышли, узкий тоннель, задавленный с одной стороны глухой кирпичной стеной какого-то здания, а с другой — деревянным, тоже глухим, доска к доске, забором, тянулся метров на тридцать, упираясь опять-таки в стену дома, в деревянную декорацию. Игорь намеренно подумал: декорация. В окнах, выходящих с двух этажей во двор-тоннель, никого не было, никто не заинтересовался ни шумом, ни топотом, ни даже звероватого вида мужиком с наганом. Лишь в распахнутом окошке на втором этаже полоскалась под ветром ситцевая, в синий горох, занавеска да цвел фиолетовым цветом незнакомый Игорю цветок в горшке.

Если бежать, так именно через этот дом, в дверь, открытую настежь, в черную пустоту за ней.

— А ты? — дядя Матвей смотрел на Пеликана и — этого Игорь понять не мог, в голове не укладывалось! — улыбался.

— Девка дура, ехали бояре!..

Пеликан ответил машинально, он уже не думал ни о дядя Матвее, ни об Игоре — только о Лиде! — дал указание «шпарить задами» и не считал нужным развивать тему. Он подбежал к забору, привстал на цыпочках, посмотрел.

— Не видно ни хрена…

Сунул наган за пазуху, ухватился за край забора, подтянулся, резко перебросил тело по ту сторону. Дядя Матвей торопливо сказал Игорю:

— Беги, пацан, бегом беги. Помни: пакет у тебя. Ничего сейчас нет важнее… — и повторил, как заклинание: — Беги, беги…

Игорь, поминутно оглядываясь, побежал к дверям деревянного домишки, но на пороге остановился. Что-то держало его, не позволяло так просто взять и помчаться куда глаза глядят, подальше от опасности, от перестрелки, от погони, от всех традиционных атрибутов приключенческой киношки, в которую его опрометчиво завела чужая лихая память. Ничего ему, к примеру, не стоило отключиться от нее, оказаться в привычном мирном времени, в своем времени, оставить здесь все как есть — без финала, не решая, каким ему быть. Своя рука владыка… Ничего не стоило? В том-то и дело, что цены за такой поступок Игорь не поднял бы, как говорится, не вытянул. И бежать — даже спасая пакет! — он тоже не мог.

Дядя Матвей, с куда большим трудом, тоже одолел забор. Игорь пощупал рубаху: на месте пакет. Поглубже запихнул его в брюки, расправил складки. Чего ждать?..

Рванул к забору, подтянулся — не хуже Пеликана! — и оказался в переулочке, который, видимо, отходил притоком от Кадашевской улицы. Тихо здесь было, патриархально, трава росла, цветочки у забора — лютики или как их там… Идиллия!

"И в это время — впервые! — раздались выстрелы.

Уж на что Игорь штатский человек, а смог понять: из разного оружия стреляют. Один оружейный голосок потоньше, позвонче, а второй — грубее, басовитее.

С Кадашевской улицы в переулок на полном ходу свернула извозчичья пролетка. Игорь видел высоко задранную морду коня, пену на губах и выпученный безумный глаз его. На передке, во весь рост, стоял белоголовый парень в желтой рубахе навыпуск, свободно держал вожжи, размахивал над головой то ли кнутом, то ли просто веревкой. А в самой пролетке, согнувшись, сидел дядя Матвей, своим телом прижимая кого-то к сиденью.

Кого?..

Они промчались мимо, не обратив внимания на прижавшегося к забору Игоря. Дядя Матвей приподнял голову — только седая макушка показалась над откинутым кожаным верхом пролетки, — положил на него руку с пистолетом и дважды выстрелил назад. С гиканьем, под выстрелы, влетели в переулок трое конных — с шашками наголо, проскакали мимо, чуть не задев Игоря, обдав его горячим ветром погони.

Вестерн!..

Но ведь кто-то лежал в пролетке — раненый или убитый? Кто? Лида?..

В вестерне герои не умирают. Они в итоге женятся, получают наследство и танцуют на свадьбе веселую ма- зурку или кадриль. А здесь стреляли настоящими пулями, девятиграммовыми кусочками свинца, и они убивали или ранили, и кровь текла — настоящая, красная, горячая…

Игорь, невесть зачем пригибаясь, добежал до Када- шевки и выглянул из-за угла на улицу. То, что он увидел, было неправдоподобным, невероятным, этого просто не могло быть… Он хотел шагнуть, но ноги не слушались. Они стали неподвижными, вернее — их просто не было. Пришлось ухватиться за холодную шершавую стену дома, чтоб не упасть…

Прямо на мостовой, у подъезда, в который давеча вошел Игорь, лежал, раскинув руки, уткнувшись лицом в булыжник, Пеликан, лежал неподвижно, и черная лужица крови застыла у его головы. А рядом, все в том же нелепом брезентовом балахоне, сжимая в кулачке обшарпанный

наган Пеликана, стоял старик Леднев. Он стоял, будто вросший в мостовую, над телом Пеликана и смотрел на трех офицериков, на трех новеньких, с иголочки, офицериков, на смеющихся мальчиков из интеллигентных семей, которые, в свою очередь, смотрели на профессора, на этакое брезентовое патлатое чудище, и весело смеялись. И вовсю светило солнце, и небо было чистым и высоким, и сверкали на узких офицерских плечиках странные витые серебряные погоны.