Марлена де Блази - Дама в палаццо. Умбрийская сказка

• Название: Дама в палаццо. Умбрийская сказка
• Автор: Марлена де Блази
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49362-3

Орвието — древний итальянский город, расположенный в холмах Умбрии, — живописнейшее место Европы. Здесь Марлена де Блази, автор бестселлера «Тысяча дней в Венеции», намерена создать себе новый дом в бывшем бальном зале обветшалого палаццо, окружив себя пестрой толпой соседей, строителей, аристократов, пастухов и даже одинокого скрипача. Мечта о собственной таверне трансформировалась в мечту об одном праздничном ужине. Или нескольких. Зачем еще нужен дворец, когда рядом верный спутник жизни Фернандо?

Прекрасные умбрийские пейзажи, завораживающая архитектура и, конечно же, вкуснейшая итальянская кухня — вот канва событий нового увлекательного романа известной писательницы.

---

— Будет ли у меня возможность с ними познакомиться?

Тут меня осенило. Даже я, хоть и не сразу, распознала умбрийскую хитрость. Эдгардо и не ждал, что я приму его приглашение. Он пришел в надежде, что я отвечу любезностью на любезность. Он ожидал приглашения от меня!

Я схватила наживку.

— Но у меня есть идея. Почему бы вам не поужинать с нами здесь?

Он с восхищением осмотрел стол.

— А у вас будет для меня место, Чу? То есть, я не хотел бы навязываться.

— У нас будет Неддо, Эдгардо.

— Я знаю. Собственно, это не Тильда рассказала мне об ужине. Это он. Неддо. Теперь, когда он больше не считает, что мне место в двенадцатом круге ада, он заходил ко мне взглянуть на кое-какое оборудование, которое распродает мой управляющий. А я, увидев его в окно, пригласил его выпить граппы. Знаете, погреться у огня. Только не прослезитесь: ни я, ни Неддо не доживем до того, чтобы стать друзьями. Нет, друзьями мы не будем. Слишком многое нас разделяет. Я говорю не о классе, касте, происхождении — просто так сложилось. Но я обнаружил, что думаю о нем со времени того эпизода, случившегося здесь несколько недель назад. Он достойный человек и ведет достойную жизнь. Так или иначе, когда мы сидели, глядя в огонь, он ни с того ни с сего вдруг спросил меня, прилично ли надеть к трико коричневые ботинки. Ему пришлось дважды повторить вопрос, прежде чем я понял, что это не абстрактный интерес, что он хочет знать, можно ли ему надеть коричневые ботинки с трико.

— Смею спросить, куда это ты собрался в коричневых ботинках и трико? — спросил я. Тут он сообразил, что попался, понял, что если мне сказать, я могу счесть, что меня оставили в стороне, поэтому он смягчил положение, сказав, что сам напросился и что вы просто были слишком добры, чтобы ему отказать.

Так или иначе, я тоже пришел сюда напрашиваться на приглашение. Впервые в жизни. И теперь, когда вы меня пригласили, могу сказать, что присутствие Неддо только увеличит для меня удовольствие. Каждому нужен второй шанс, не так ли, Чу? Вы так не думаете? Вторая попытка. Я имею в виду не любовника — самих себя. Вторая попытка достичь добра. Исправить совершенные ошибки. Я не говорю о раскаянии. Каждый может изобразить раскаяние. Я думаю, это что-то более трудное, чем раскаяние. Попытка увидеть себя молодого, каким ты был, каким себя считал, и возродить себя в более благородном существе. Мне кажется, Неддо мог бы помочь мне в этом. Принести икру?

— Нет, икры не надо. Только обязательно наденьте коричневые ботинки, чтобы Неддо почувствовал себя стильным.

Одиннадцать. Это без Барлоццо и без Миранды. С ними будет тринадцать. Я не допущу, чтобы у меня за столом сидело тринадцать человек. Я переставила приборы на четырнадцать, собралась и отправилась в Ла Бадья.

Очень приятно было увидеться с Уиллом и Мэри Грейс, и друзья у них были милые. Никто не предупреждал меня, что у него непереносимость к лактозе, и даже не спрашивал, как это я умудряюсь держаться на «таких каблуках». Это были умные красивые люди, настроившиеся получить удовольствие. Они восторгались кулинарными сеансами, с наслаждением ели и пили, готовы были на закате карабкаться вверх, чтобы попасть в какое-нибудь забытое селение, разбросанное среди холмов; они были племенем рыцарей, и на всем маршруте у них оставались благожелатели.

Мы почти не рассказывали им о планах на ужин на Виа дель Дуомо, зато рассказали о людях, которые собирались с нами ужинать. Их привела в безмерный восторг перспектива познакомиться и поужинать с такими людьми и поближе познакомиться с несколькими орвиетцами. В качестве предварительного знакомства мы рассказали краткую символическую историю о каждом из наших гостей, и они слушали, как дети слушают сказки. И говорили, что особенно хотят познакомиться с Неддо.

Однако мы прощались с ними в полночь, а наш рабочий день в это время еще не заканчивался.

Я чувствовала себя, как в первые дни у Миранды, когда мы садились при свечах набивать пряностями инжир или помешивать поленту — и мариновать окорок, подбрасывать красную мякоть сицилийских апельсинов в кастрюлю с сиропом из черного сахара. Фернандо напевал за работой, и мы обсуждали прошедший день. С приближением торжественного вечера у нас находилось все больше дел, которые приходилось доделывать после полуночи, так что мы уже почти не поднимались наверх, к нашей желтой деревянной кровати. Энтузиазм помогал нам держаться на ногах. Вечер настал.

Милый Неддо, назначивший себя на этот вечер хранителем огня, пришел задолго до назначенного времени и принялся накладывать поленья, разжигать и поправлять горящие дрова, забывая о своем парадном наряде и между делом отряхивая брюки и рукава. Прижимая ко лбу носовой платок в синюю клетку. Он походил на тридцатилетнего Джорджа Ральфа: широкие-широкие лацканы, двубортный смокинг в осиную талию, гладко зачесанные назад волосы. Коричневые ботинки сверкают. Мы переговаривались с ним из salone в кухню, где я сидела перед духовкой, присматривая за хлебом. Я надела на босу ногу черные атласные босоножки, выкрасив ногти на ногах в тот же насыщенный красный цвет, каким накрасила губы. В кухне было слишком жарко для чулок. Так или иначе, мое платье не походило на поварской костюм. Черный бархат, открытые плечи без лямок. От низкого косо скроенного лифа оно прямо спускалось до середины икры, где начинался пышный «рыбий хвост» в воланах. Как-никак, Уилл сказал: «Нарядные платья».

Миранда упорно отказывалась принять приглашение, пока Тильда не дала согласие за нее. Тильда и купила ей платье — темно-синий шифон с шалью — и пообещала дать поносить свои украшения. Тильда оставила платье и украшения заложниками у себя, чтобы не дать Миранде, уже одевшись на выход, приготовить перед выездом несколько бараньих котлет. Она должна была явиться к Тильде в шесть тридцать. А пока она была у меня.

Еще не остыв после победы над карданами и шестеркой из Майами, Миранда преследовала меня и обходила бальный зал. Все осмотрев и всюду сунув нос, поправив огонь под кастрюлями, она наконец предложила сделать кое-что полезное. Уложить мне волосы. Она заплела мою медную проволоку в четыре толстые блестящие косы, и я сколола их внизу шеи широкой заколкой от Шанель.

— Не пора ли тебе идти, Миранда? Тильда будет ждать.

— Отрежь мне кусочек сыра, а, Чу? На дорожку.

Миранда пришла с подарком: с фартуком, который сшила для меня из того же белого монтефалькского полотна, из которого делала простыни и кухонные полотенца. Он обернулся вокруг меня дважды, прикрыв каждый сантиметр моего платья, и теперь я крутилась, хвастаясь им перед Неддо, который все твердил, что я наверняка обожгу декольте, когда стану жарить самбуку. А что же делает Фернандо там наверху, за узкой темной лесенкой?

Он был великолепен. В свадебном костюме. Единственное отличие — коричневые ботинки. Я обнимала его, и снова видела краснокирпичный фасад церквушки в Лидо, и думала: «Так должен кончиться мир», и краснела от этой мысли. Застеснявшись, я пошла еще раз взглянуть на хлеб.

Венецианец принялся зажигать свечи — их было почти пятьдесят, мы использовали все наши подсвечники и канделябры. Он откупорил восемь бутылок «Сагрантино 85» из Арнальдо Капри. И восемь бутылок «Брунелло 90» из Альтезино, перелив вино в графины. Выровнял бутылки строем солдат на приставном столике рядом со своим местом за столом.

Прокатные anfore были наполнены огромными букетами оливковых ветвей и расставлены по периметру зала, а сосновые и еловые ветви мы разложили вдоль стен на полу, создав подобие ковра, а остальные поставили толстыми снопами в углах. Весь бальный зал наполнился ароматами Рождества.

Миранда настояла, чтобы двое из ее племянников помогали с сервировкой, и те тоже явились заранее, проголосовав трактористу, ехавшему в город из Буон Респиро. Рубашки на них были из того же полотна, что мой фартук, так что мы составили славное трио на кухне. Я нарисовала, как должно выглядеть каждое блюдо, и они изучали наброски, совещались и снова разглядывали листки.

— Fatto, — сказали они в один голос. — Сделано!

Пока я заканчивала составные части каждого блюда, они раскладывали все по тарелкам и носили на стол. Дело свое они — эти парни из Буон Респиро — знали лучше, чем студенты кулинарного института на тридцать седьмой неделе обучения.

Когда хлеб был готов, я вынесла его на террасу и поставила на решетки, прикрытые ветками дикого розмарина. Горячий влажный аромат свежего хлеба с толстой корочкой впитывал дух трав. Я решила, что все готово. Другие должны были вот-вот подойти, и я уже начала скучать по Барлоццо, хоть и понимала его нежелание провести с нами этот вечер. Тут была доля застенчивости и доля мизантропии. И доля памяти о Флори. Даже Тильда не могла заставить старого Князя забыть о Флори. По-настоящему отвлечь. Флори была его любовью, его обломком мачты в бурном море, и он цеплялся за нее изо всех сил.