Н. Яковлев - Ингуши

• Название: Ингуши
• Автор: Н. Яковлев
• Издательство: Красный пролетарий
• Жанр: История
• Год: 1925

---

Если теперь мы захотим увидеть поближе подлинный быт ингуша в привычной для него обстановке, попросим любезного хозяина провести нас в соседнюю комнатку, которая служит ему для жилья и называется по-ингушски «жилой комнатой» («дахы ца»). Из того же коридорчика, или передней, вы попадаете в маленькую, почти квадратную (3 на 4 аршина) комнатушку. Одну сторону занимает наглухо вделанная в стены деревянная койка, покрытая войлоком; вас, как почетных гостей, сажают на нее рядом с уважаемыми, пожилыми ингушами; более молодые и сам хозяин почтительно толпятся у дверей. Ваши соседи, пожилые ингуши, долго упрашивают хозяина сесть, но он упорно отказывается, как того требуют ингушские правила приличия. Наконец, один из гостей встает, ловит хозяина за рукав и насильно усаживает его на принесенную маленькую низенькую трехногую скамеечку, которая и выполняет в домашнем быту ингушей роль стула. Молодежь остается стоять тесной кучкой у входа, молча внимая разговорам и исполняя просьбы гостей и распоряжения хозяйка: то проворно приносит и подает тлеющую ветку для прикуривания, то воду для питья в больших фаянсовых чашках, напоминающих нашу полоскательницу, и т. п. Приняв в руку сосуд с водой, гость обязательно предлагает испить сначала другим гостям и только после их отказа сам утоляет жажду. Из той же чашки допивают другие, а если понадобится, принесут воды и вам. При входе старшего по летам или уважаемого человека все встают и садятся снова только после того, как садится вновь пришедший и жестами и просьбами приглашает всех сесть. Словом, несмотря на всю кажущуюся примитивность ингушского быта, вы замечаете весьма сложный и разработанный до тонкости свод правил вежливости и приличия, одним из основ которого является уважение к старшему по возрасту и к гостю вообще. Вы с некоторым удивлением начинаете чувствовать, что среда, в которую вы попали, совсем не так уж некультурна. Быт ингуша подчинен всяким правилам тонкой обходительности, в, большей степени, чем быт большинства населения наших городов и, во всяком случае, не менее, чем жизнь так-называемого «высшего общества» в культурных странах. Этим и объясняется та выдержка, то уменье непринужденно держать себя на людях, которыми с первого же взгляда так выгодно отличаются ингуши на-ряду с некоторыми другими кавказскими народностями.

Вот вам, кстати, еще пример тонкой ингушской обходительности. Рассказывают, что в старые времена один ингуш, по имени Кэрцхал (основатель Назрани), случайно заехал как-то к незнакомому кабардинскому князю. Его встретили, как гостя, и провели в кунацкую. Однако пришелец имел необычный и довольно дикий вид. Почти все лицо его было сокрыто густыми волосами, — окладистой бородой и усами огромной величины. У всех, а в особенности у женщин, разгорелось сильное желание узнать, что он за человек и какого он происхождения. Но обычай запрещает беспокоить гостя докучливыми и, может быть, нескромными вопросами. Дочки князя решили добыть необходимые сведения другим способом. Они поставили перед незнакомым гостем столик с миской, наполненной медом, и «чуреком» (хлебом), а сами стали наблюдать в щелку, как примется гость за еду и что будет при этом с его бородой и усами. Однако, Кэрцхал с честью вышей из испытания и поддержал достоинство ингуша перед кичливым кабардинским князем: он обмакнул сначала кончики пальцев правой руки в мед, смочил ими волосы возле рта, закрутил усы и пригладил бороду так, чтобы дорога в рот сделалась свободной; а затем с аппетитом начал кушать мед, пользуясь вместо ложки куском чурека. У кабардинцев не осталось больше никаких сомнений: конечно, перед ними был человек, привыкший к тонкому обхождению и достойный быть принятым в доме князя.

Если на дворе зима или поздняя осень и дают себя чувствовать холода, не успеете вы расположиться у гостеприимного хозяина, как, смотришь, несколько пар молодых проворных рук уже тащат обыкновенную, столь знакомую вам за годы революции железную печку и охапку хвороста. Печка ставится прямо на земляной глинобитный пол; труба собирается, вставляется в специально проделанное в потолке отверстие и начинает дымить и разгораться. Тут только получаете вы разгадку отсутствия наружных труб на крыше ингушского дома: железная труба такой переносной печурки выходит только на чердак, а в черепичной крыше для выхода дыма просто проделано отверстие. С удивлением вы узнаете, что это неизбежное зло нашей городской жизни времен гражданской войны — железная печка, принято большинством ингушских хозяйств, как последнее усовершенствование в области отопления. Ингуш доволен экономным расходованием дров, в которых на плоскости давно чувствуется недостаток и быстрым согреванием помещения, а ингушская хозяйка вполне обходится ею при изготовлении блюд ингушской кухни. Для того, чтобы понять это несколько неожиданное, с нашей точки зрения, удовлетворение, следует ближе познакомиться с тем, чему на смену пришла железная печь в ингушском хозяйстве. А это стоит в связи с тем, какие дома строили ингуши у себя в горах до переселения на плоскость и как постепенно учились они строить, в новых условиях, после переселения. Чтобы лучше понять эту историю, давайте расспросим хозяина об устройстве его дома в тех частях, которых мы еще не видели. В другом конце последнего расположена вторая кунацкая или «комната для гостей» и другая такая же «жилая комната», — обе с общей маленькой передней и одним выходом на террасу. Эти комнаты принадлежат женатому брату хозяина. В середина дома находится еще одна — «комната хозяйства — материнства» (если точно перевести ее ингушское название «ноаныл ду ца») тоже с отдельной дверью на террасу. Здесь помещаются и ночуют дети, девушки, старики-родители, если для них нет отдельного помещения; здесь же хозяйка готовит пищу и производит другие домашние работы. Не старайтесь на первых порах проникнуть в эту комнату. Ингуши сочтут такую назойливость не совсем приличной. Из мужчин в эту комнату заходит только хозяин и его ближайшие родственники. Женщины, по обычаю, вообще стараются молчаливо держаться в стороне от вновь прибывшего чужого мужчины. Даже угощенье подается в кунацкую, большею частью молодыми родственниками хозяина. Если же жена хозяина появляется в кунацкой, чтобы прибрать комнату или постелить постели, долг вежливости предписывает гостю выйти на время из комнаты.

Но, не унывайте, читатель: не пройдет нескольких дней, как с вами освоются и женщины, и дети. Заглянув мимоходом одним глазком в запретную комнату хозяйки, вы, может-быть, увидите, как печет она для вас лепешки, ловким и привычным движением вытирая каждую, о ужас! об исподнюю часть женской одежды. По истечении трех дней обязательный долг гостеприимства кончается, и, если вы остаетесь на иждивении хозяина, вы должны будете принять участие в его хозяйственных заботах. Бойкая ингушская хозяйка с помощью одного-двух русских слов и живой игры лица вступит с вами в беседу: узнает, нет ли у вас туалетного мыла или другой косметики, до которой; увы, и здесь женщины падки, попросит ниток, иголок, спичек и, в довершение всего, предложит вам самому нарубить хворосту для вашей печки… Вы ближе войдете в быт ингушской семьи, но вам придется ближе познакомиться и с ее трудовыми буднями.

Вернемся, однако, к нашему дому. Поразившая нас с самого начала его несоразмерная длина, как вы, может-быть, догадываетесь, зависит от того, что ингушский дом строится шириной всего в одну комнату. Каждая комната имеет отдельный выход на продольную террасу, идущую вдоль фасада, которая заменяет, таким образом, корридор наших квартир. Соединение двух комнат «кунацкой» и «жилой» с помощью маленькой передней с общей выходной дверью, это — уже позднейшее, хотя и очень еще слабое, подражание чуждому для ингуша плану русского или городского жилища с его одним общим выходом через переднюю и корридорным или проходным расположением комнат внутри. Каждый взрослый мужчина, участник хозяйства, особенно если он женат, имеет право на отдельную с особым выходом комнату и в некоторых зажиточных, больших семействах мы можем наблюдать, как увеличивается длина дома с пристройкой все новых и новых комнат, пока он не обогнет «глаголем» весь двор. Такие жилища, однако, представляют собой уже редкое явление в плоскостной Ингушии, — и взрослый семейный мужчина старается и здесь поскорее выделиться или, по крайней мере, построить себе отдельный дом.

План жилого ингушского дома на плоскости.

Давайте расспросим, однако, наших новых знакомых, в каких домах жили раньше их предки. Ингуши любят говорить о своих предках. Они наперебой начнут рассказывать вам о том, как прадеды их жили в горах, в каменных башнях. Если вы начнете расспрашивать поподробнее, что это были за башни, то окажется, что большинство жителей плоскости, особенно младшее поколение, никогда в горах не бывало и о старых ингушских башнях имеет довольно смутное представление. Поэтому лучше оставим эти расспросы… Все равно, читатель, уж если мы с вами заехали так далеко, что попали в Ингушию, право, не стоит возвращаться обратно, не побывав хоть раз в жизни в ингушских горах. Ведь, всего каких-нибудь 60–70 верст от Владикавказа, — и вы очутитесь в самом сердце гор, в той таинственной стране «трех селений», откуда происходят все наиболее древние роды современной Ингушии, где оставили они свои башни, храмы и родовые могилы. Только очень немногие из горцев, не ингушей, могут похвалиться тем, что были в этих местах. Итак, решено, едем, — а пока-что расспросим, как появились и начали устраиваться ингуши на плоскости.