Виктория Платова - Такси для ангела

• Название: Такси для ангела
• Автор: Виктория Платова
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-01480-2

Съемка телепрограммы с участием звезд женского детектива, которую устроил в своем особняке меценат-богач, так и не состоялась. В день приезда умерла на глазах всех присутствующих, выпив бокал шампанского, королева детектива Аглая Канунникова. Читатели ее боготворили, коллеги по перу ненавидели. Сама ее смерть напоминает классический детектив… Собравшиеся оказываются отрезанными от мира, хозяин уехал, телефон не работает, особняк охраняет свора злых собак. Расследование начинают двое — оператор, снимавший встречу, и секретарь погибшей — Алиса. На подозрении все. Слишком много улик против каждой из пишущих дам, которые готовы сожрать друг друга, как пауки в банке…

---

— А фрау Канунникова? — В его контексте это прозвучало как: “Можем и втроем. Она за главную, ты на подхвате”.

— Фрау Канунникова ждет вас завтра с утра. — В моем контексте это прозвучало как: “Займись-ка ты лучше самоудовлетворением, мальчуган”.

Райнер-Вернер понимающе засопел. И больше не сказал ни слова. В полном молчании мы вышли из аэропорта и погрузились в такси.

Разговор возобновился только в районе дорожного указателя “ХИМКИ”. Майне кляйне Райнер проводил взглядом бетонные соты и произнес:

— Давно мечтал побывать в России.

— Вы очень хорошо говорите по-русски, — сказала я только для того, чтобы что-то сказать. Мечты немецкого жеребца меня не интересовали. И еще это дурацкое письмо!..

— Моя мать была русской.

— Правда? Просто замечательно.

— Ничего замечательного в этом нет. Она нас бросила, когда мне было полтора года. С тех пор я ее не видел.

— Извините.

— Ничего. Я уже вырос.

Мы снова замолчали, тем более что на горизонте замаячила Москва.

— Это Москва? — спросил Райнер-Вернер.

— Москва, — односложно ответила я.

— Давно мечтал побывать в Москве.

— Да, я понимаю. — Гид из меня никудышный, это точно.

"БОЙСЯ ЦВЕТОВ, СУКА!” Первые два слова выглядели как предупреждение. Последнее было явной угрозой. А этот странный, так до конца и не подслушанный мной разговор в кабинете? Тогда Аглае тоже кто-то угрожал. Я понятия не имела о существе вопроса, зато мне достался ответ: “…не стоит мне угрожать. И шантаж у вас не пройдет. Это напрасная трата времени”.

А самым удивительным было то, что к воспоминаниям об этой ночи мы больше никогда не возвращались. Аглая сделала вид, что ничего не произошло, я подыграла ей, и тема закрылась сама собой. И еще Ксоло! Чтобы хоть как-то ладить с лысой тварью, я прочла кое-какие статьи о ксолоитцкуинтли. Собаки этой породы так и норовят провести ночь в постели хозяев. Аглая поощряла дурные наклонности Ксоло, она сама говорила мне об этом. А ту — единственную — ночь Ксоло провела со мной. Аглая вернулась в кабинет, а Ксоло осталась.

Это было нарушением правил. Она никогда не нарушила бы правил, если бы не была так взволнована.

Было и еще одно нарушение: она оставила меня. Хотя предыдущая соискательница места вылетела только за то, что один-единственный раз оказалась подозрительно близко от дверей кабинета. А мне все сошло с рук. Интересно, почему?.. Может быть, она решила, что я услышала гораздо больше, чем я услышала на самом деле? И на всякий случай решила придержать меня?..

— Простите! — напомнил о себе Райнер-Вернер. — Я бы хотел, чтобы вы показали мне вот это… Если, конечно, у вас будет время…

Он расстегнул рюкзак, деловито покопался в его внутренностях и протянул листок из блокнота. На листке четким готическим почерком были выведены несколько адресов с довольно экзотическими комментариями.

1. Малый Татарский переулок, 4/1, флигель во дворе — пироманьяк (7 пожаров в административных зданиях, 35 погибших);

2. Ул. Василисы Кожиной, 2, центр “Ваш досуг” — детское порно (подпольная студия, продажа кассет в страны Западной Европы);

3. 2-я ул. Усиевича, 13, подвал — сатанисты (осквернение могил, ритуальные убийства подростков не старше 15 лет);

4. Бульвар Матроса Железняка, центр госпитализации и перевозки рожениц, — врачи-убийцы (использование абортивного материала для медицинских опытов, похищение младенцев)…

Далее следовало еще девять пунктов, но и первых четырех мне было достаточно. Я искоса посмотрела на потомка Зигфрида:

— Что это?

— Достопримечательности, которые мне необходимо увидеть.

У меня отвисла челюсть. А на то, чтобы водворить ее на место, понадобилось несколько минут. После чего я робко спросила:

— Может быть, лучше начать с чего-нибудь.., менее душераздирающего? С Красной площади, например? Или с храма Христа Спасителя?

Райнер-Вернер сразу же поскучнел:

— Да, конечно. О Христе Спасителе я как-то не подумал…

— Где вы раздобыли все эти ужасы? — Я напрягла память, но ни одного громкого процесса, связанного с пироманьяком или сатанистами, не вспомнила (хотя по поручению Аглаи отслеживала все судебные новинки). А врачи-убийцы стойко ассоциировались у меня лишь с почившим в бозе Иосифом Виссарионовичем. — И кто вам дал такую информацию?

— Это моя работа. — Райнер-Вернер осклабился и явил мне клыки — непорочно-белые, как стены аббатства Св. Бригитты Шведской.

— Ваша работа? — изумилась я.

— Я перевожу русские детективы. Все эти места подробно описаны в книгах. Я хотел бы увидеть их воочию, получить, так сказать, эмоциональный заряд… Для переводчика это важно.

Я мысленно прогундосила осанну Аглае Канунниковой: до чего метресса никогда не опускалась, так это до использования в своих книгах абортивного материала.

Остаток пути до гостиницы я вполуха слушала разглагольствования Райнера о брутальности русского детектива, а также о его излишней, почти клинической, физиологичности. Когда же такси притормаживало у светофоров, немец переходил к лирическим отступлениям. Из них я узнала, что папашка Райнера — der erhaben Mann <Святой человек (нем.).> и к тому же владеет маленькой типографией в Нюрнберге. Что он на всю жизнь остался верен русским женщинам (последняя русская жена оттяпала у папашки полдома, но это пустяки). И что сам Райнер написал исследование по русской же ненормативной лексике. И теперь несказанно радуется, когда находит знакомые слова в переводимых им детективах (а радоваться приходится часто). Что с писательницей такого калибра, как фрау Канунникова, он работает впервые, и это большая честь для него (до сих пор Райнер-Вернер месил дерьмо одноразовых триллеров, хотя и в них находил свою прелесть).

Кроме того, простой, как пачка маргарина, бундес два раза срыгнул, три раза испортил воздух и непрестанно чесал в паху.

Когда мы (наконец-то!) подъехали к гостинице “Минск”, где для душки Райнера был заказан номер, свершилось то, что должно было свершиться: я его возненавидела.

И укрепилась в своей ненависти еще больше — после того, как он шепнул мне на прощание:

— Вы не подскажете, meine liebe <Дорогая (нем.).> Алиса, где я могу найти проститутку?..

* * *

…Я так ничего и не сказала Аглае о письме. Я просто сунула конверт в нижний ящик стола и решила забыть о нем. Забыть получилось на следующий же день, когда в квартире Канунниковой нарисовался оглашенный немец.

Но до этого был еще тихий вечер с Аглаей.

— Ну и как вам этот гибрид платяного шкафа с вибратором? — спросила она, стоило мне только переступить порог.

— Ужасно. — Я рассталась с Рабенбауэром не больше сорока минут назад, и поэтому впечатления от встречи были особенно сильны. — Вы собираетесь с ним работать?

— Вы. Работать с ним будете вы. Я, к сожалению, даже не смогу появиться в его обществе.

— Почему?

— Он смотрится как профессиональный жиголо. Даже если на него напялить профессорскую мантию, усадить в инвалидное кресло и дать в руки воздушный шарик. Все подумают, что Аглая Канунникова завела себе жеребца на старости лет. И предается порочным страстям. А у меня репутация.

А у меня, выходит, нет.

— Вы можете представить его как прототип героя вашей новой книги, — сказала я первое, что пришло на ум.

— Я не пишу порнороманов. Отдала их на откуп своим конкуренткам.

Я с тоской взглянула на Ксоло, вертевшуюся у ног хозяйки. И впервые почувствовала к мерзкой собачонке нечто вроде симпатии. Все познается в сравнении, а после Райнера-Вернера любой твари можно выдавать нимб и подержанные крылья.

— Говорят, он неплохой переводчик. Прекрасно чувствует язык, — утешила меня Аглая. — Особенно разговорный. Последние несколько лет специализируется на боевиках и триллерах. Легко обучаем. И к тому же — наполовину русский.

— Да. Он только не сказал, на какую именно половину.

— Думаю, на худшую. Ну, не расстраивайтесь, девочка. У вас еще будет время, чтобы расстроиться…

…Райнер-Вернер Рабенбауэр не уронил засаленного стяга немецкой пунктуальности. Он появился ровно в одиннадцать, распространяя вокруг себя запах мускусного ореха. Я было подумала, что прошедшую ночь мюнхенский козлик провел в объятиях негритянки, но все оказалось гораздо проще: запах шел от большого бумажного пакета, который Райнер-Вернер держал в руках. Из пакета выглядывали фиолетовые листья какого-то растения. Листья самым безыскусным образом переходили в небольшие бледно-красные цветочки.

При виде Аглаи немец пришел в восторг. Он долго лобзал Аглаины перстни и кольца — так долго, что я начала беспокоиться. Но все обошлось. Спустя две минуты Аглая вырвала руку и с милой улыбкой солгала:

— Рада видеть вас, Райнер.

— А это вам! — еще шире улыбнулся немец и протянул Аглае пакет. А потом неуверенно добавил:

— Видимо, вам.