Борис Дубин - Слово — письмо — литература

• Название: Слово — письмо — литература
• Автор: Борис Дубин
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Языкознание
• Год: 2001
• ISBN: 5-86793-180-7

Сборник статей известного социолога посвящен проблемам организации и динамики культуры, теоретическим задачам ее исследования. В ней рассматриваются формы устной, письменной и массовой коммуникации (слух, анекдот, песня, газета, журнал, книга, реклама), отдельные словесные жанры и формулы (биография и автобиография, фантастика, боевик и детектив, историко-патриотический роман), роль цензуры в обществе, символика успеха и поражения в культуре, работа репродуктивных систем общества (издательств, библиотек, музеев). Особое внимание уделено интеллигенции, процессам ее исторического формирования, особенностям самопонимания, феноменам депрофессионализации и распада.

---

Общую рамку, контекст для активности населения, его основных контингентов в сфере восприятия культурных образцов составляют, среди прочего, некоторые процессы общесоциального плана. Применительно к 1990-м гг. ограничусь из них тремя.

Распад советской государственной системы организации культурного тиражирования и распределения. В данном случае я имею в виду социализирующие и репродуктивные институты советского и постсоветского общества: среднюю школу, книгоиздательскую систему, т. н. учреждения культуры — библиотеки, театры, музеи (см. табл. 1, для сравнения приводятся данные по доперестроечному 1985 г.).

Таблица 1[334]

Говоря о распаде, я вовсе не хочу сказать, что общее количество тех или иных из соответствующих учреждений и ведомств либо число их работников обязательно и резко сократились (к примеру, численность средних дневных школ и учителей в них за 1990-е гг. практически не изменилась, а число театров и музеев на протяжении этих же лет, как видно из таблицы 1, наоборот, даже заметно выросло). Речь идет о падении их авторитета у значительной части населения, об утрате ими как институтами широких кругов заинтересованной и подготовленной публики. Так, согласно данным мониторингов ВЦИОМ 1993–1997 гг., доля тех, кто стал за последнее время, по их оценкам, реже бывать в театрах, музеях, библиотеках, от опроса к опросу продолжает оставаться максимальной именно среди более молодых россиян (до 29 лет); людей с высшим образованием; жителей Москвы и самых крупных городов; учащихся (студентов) и специалистов с высшим образованием. Важно отметить, что «стоячая волна» подобных негативных оценок воспроизводит не только результат воздействия различных неблагоприятных социальных, экономических и т. п. обстоятельств (так сказать, оперативный опыт), но и стабильную установку на понижение активности в обозначенных областях (то есть культурный стандарт с определенным расчетом на перспективу). Причем демонстрируют подобный автостереотип в ситуации опроса (ролевого взаимодействия, диалога) как раз наиболее образованные, квалифицированные группы, потенциально активные в сфере культуры. А это уже связано с двумя другими социальными процессами, о которых теперь и пойдет речь.

Изменение роли образованных слоев в российском обществе на протяжении последних семи-восьми лет. Дело здесь не ограничивается простым снижением культурной активности данной группы (например, падением ее интереса к музыке, театру, чтению, массовизацией вкусов, о чем речь пойдет дальше). Главное, видимо, в другом — в утрате интеллигенцией, «образованными» своего, казавшегося долгое время монопольным, места в обществе, устойчивого социального статуса и лидерского самоощущения в культуре, в потере привычных социальных партнеров и оппонентов, а отсюда — в растущем недоверии и равнодушии к современности (характерны высказывания типа «Это не мое время», «Нас обокрали, обманули»), в спаде креативного потенциала, самого импульса к смысловому поиску и культуротворчеству, укреплении ностальгических настроений и рутинных культурных практик. Это, в свою очередь, во многом влечет за собой дальнейшее падение значимости и привлекательности — особенно для наиболее молодых, социально активных групп — тех идей, представлений, конкретных имен и образцов (всей огосударствленной и классикализированной идеологии «высокой культуры»), которые раньше связывались с интеллигенцией в более широких кругах общества. Сегодня — и это особенно ощутимо в сравнении с концом 1980-х — самым началом 1990-х гг. — можно говорить о крайней раздробленности и разрыхленности самого образованного слоя, а также о сокращении дистанций между прежними слоями социума (прежде всего — по оси образования, цивилизованности, образа жизни), о потере символами более высоких слоев и статусных групп своей вчерашней и позавчерашней престижности, притягательности для слоев более низких, о снижении привлекательности «центра» — для «периферии» общества.

Значительное расширение сферы деятельности технических средств массовой коммуникации. Прежде всего это относится к сети негосударственного телевещания, кабельного телевидения, наконец, видео — они, особенно видеопрокат и продажа видеокассет, во многом работают уже по условиям рынка, в расчете на массового зрителя и потребительский спрос. Чтобы оценить общие масштабы сдвигов в этой сфере, достаточно сказать, что если в 1990 г. видеомагнитофон был в России, по данным опросов ВЦИОМ, у 4 % взрослого населения (т. е. семей россиян), а в 1995 г. — у 14 %, то в середине 1998 г. — уже у 30–31 %.

Массовый киноспрос[335] — если говорить сейчас не о «старых» лентах, особенно комедиях и музыкальных фильмах, а о сравнительно «новых» для отечественного зрителя разновидностях жанрового кино — так или иначе концентрируется сегодня вокруг двух жанров. Это боевик и мелодрама (и то и другое, как правило, зарубежные, чаще всего — американские)[336] (см. табл. 2.).

Таблица 2 КАКИЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ФИЛЬМЫ ВЫ ЛЮБИТЕ СМОТРЕТЬ БОЛЬШЕ ВСЕГО? (в % к опрошенным в каждом замере, данные по редко смотрящим кино и затруднившимся с ответом не приводятся)

Как видим, кинопристрастия россиян по их структуре и основным пропорциям на протяжении последних лет в целом весьма устойчивы. Сколько-нибудь заметные подвижки относятся лишь к боевикам и «старым лентам»: аудитория потребителей и ценителей тех и других за вторую половину 1990-х явно выросла.

В том же принципиальном направлении трансформировалась за последние 7–8 лет и деятельность российских книгоиздательств. По данным госстатистики, негосударственные книгоиздательства выпустили в 1996 г. 43 % книг (по названиям) и больше 72 % — по тиражам, а совокупный тираж книг трех крупнейших негосударственных издательств («ЭКСМО», «Терра» и все более концентрирующаяся на учебной литературе «Дрофа») превысил объем продукции издательства «Просвещение» (с последним успешно конкурирует в последнее время еще и издательство «Новая школа»); он теперь вдвое выше совокупных тиражей продукции, изданной за год государственными ведомствами и организациями, вместе взятыми[337].

По оценкам экспертов, книжный рынок второй половины 1990-х гг. на три четверти состоит из беллетристики и учебной литературы (продукция издательства «Просвещение» составляет 10 % от общегодового тиража книг), причем до 90 % всего рынка художественной литературы составляют книги массовых жанров[338] («формульные повествования», по терминологии Дж. Кавелти). Это опять-таки прежде всего боевик, детектив, криминальный роман и роман о любви («любовный», «женский»), затем — фантастика, а также история, поданная как приключение, загадка, сенсация либо как воплощение государственнически-державных и почвеннических представлений. Причем основные, наиболее массовые предпочтения россиян и в сфере чтения остались за последние пять-семь лет практически теми же. Переменилось другое: за это время в полтора раза выросла доля тех, кто вообще не читает книг (см. табл. 3).

Таблица 3 КАКИЕ КНИГИ ВЫ ЛЮБИТЕ ЧИТАТЬ БОЛЬШЕ ВСЕГО? (в % к опрошенным в каждом замере, приводятся лишь ведущие позиции)

Кроме прочего, в ходе всех этих процессов разгосударствления и массовизации культуры заявила о себе, начала формироваться, консолидироваться, демонстрировать свою позицию другим иная, новая, «неинтеллигентская» фракция образованного слоя. Речь о собственно предпринимателях (издателях, руководителях прокатных фирм, видеокомпаний, телеканалов) и создателях массовых образцов, об их менеджерах, торговых посредниках, связанных с ними журналистах и экономистах, специалистах по моде и рекламе, маркетингу и медиатехнологиям[339] (к ним стоило бы добавить новых публичных и масскоммуникативных «звезд» и «моделей» с их демонстративным образом жизни и досуга, связями, стилем потребления). Основу этого нового в наших условиях социального контингента составляют более молодые, предприимчивые и добившиеся успеха россияне в Москве, Санкт-Петербурге, крупнейших городах страны[340].

Крах системы культурного воспроизводства: пример книгоиздания

Поскольку смысловой состав европейских культур новейшего времени в максимальном его семантическом, временном, пространственном разнообразии и дифференцированности воспроизводят книги, книжный тип коммуникации, остановлюсь несколько подробней на данных о динамике книгоиздания в России 1990-х гг. 46 ООО вышедших в 1998 г. названий книг и брошюр составляют в расчете на 1 миллион населения 314 изданий. Этот фундаментальный показатель, в принципе характеризующий творческий потенциал общества, многообразие его возможностей и запросов, вырос за два последних года (в 1996 г. он составлял 245 книг; добавлю, что в деревенской, неграмотной России 1913 г. на миллион жителей выходило 240 названий книг). Сегодня он, после заметного падения в первой половине 1990-х гг., вернулся к уровню начальных лет перестройки в СССР (тогда он составлял порядка 300 книжных изданий на миллион жителей). Однако этот интегральный показатель по-прежнему вдвое-втрое уступает соответствующему параметру в современных развитых странах Запада, где и запас уже накопленного, книг, изданных в предшествующие годы и десятилетия, конечно же, намного богаче[341].