Генрих Цывинский - Пятьдесят лет в Российском императорском флоте

• Название: Пятьдесят лет в Российском императорском флоте
• Автор: Генрих Цывинский
• Издательство: ООО ИТД «ЛеКо»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-85875-012-5

Имя адмирала Генриха Фаддеевича Цывинского не знакомо даже тем, кто интересуется морской историей. Начав в 70-х гг. XIX в. службу в Российском императорском флоте, он прошел трудную школу морской службы и дослужился до звания адмирала. Особенно трагичным событием для Г.Ф. Цывинского явилась Цусимская катастрофа, поставившая точку в преступной политике царского правительства на Дальнем Востоке.

Будучи уже адмиралом, Г.Ф. Цывинский, один из сыновей которого погиб в Цусимском бою, отдавал все силы и энергию для совершенствования боевой подготовки на кораблях как на Черном море, так и на Балтике. Пришлось пережить бывшему царскому адмиралу и ужасные годы развала империи и гражданской войны, а все революционные изменения в стране он, как и многие, не принял. Чудом избежав «революционного возмездия», Г.Ф. Цывинский в 1922 г. эмигрировал в Польшу. Благодаря эмиграции и появились предлагаемые читателю воспоминания.

Весьма интересен его рассказ о дальних океанских плаваниях, участником которых он являлся, а также описание жизни и быта во многих странах, и в первую очередь Японии. На основе мемуаров Г.Ф. Цывинского написан роман B.C. Пикуля «Три возраста Окини-сан».

---

Стоянка в Виго отнюдь не была лишь одной забавой. Учебная программа на крейсере проходила в строгом порядке. Как и в Бресте, день начинался с 8 ч утра: с подъемом флага все вызывались наверх; ставились паруса, затем гонка катеров на веслах по рейду, затем паруса крепились; с 9-11 ч учения: артиллерийские, минные и проч. После обеда занятия по расписанию, с 5–6 ч всевозможные тревоги; в 8 ч вечера спуск на ночь рангоута; ночью иногда ночные тревоги и т. д. Раз в неделю я выходил с крейсером в океан для стрельбы из орудий и минных упражнений. По табельным царским дням устраивались парусные гонки с призами офицерам и денежными наградами гребцам. Так протекли два месяца.

День Нового года был днем прощания: к нам приехали все наши знакомые. Тут были консул — сам старик с семейством, городской мэр, генерал бригадный, презусы и члены всех трех клубов, частные семейства, где бывали наши офицеры; кают-компания и мои каюты едва могли вместить всю приехавшую публику. Оркестр, игравший на полуюте, оживлял это общество, чувствовавшее себя на крейсере, как в родном доме. Недолго думая, наши офицеры под шканечным тентом устроили зал, и начались танцы. Быстро явились цветы, фуражечные ленты, раздаваемые в котильоне дамам на память о «Герцоге».

За вином и конфетами дело не стало. Уезжая на берег, гости прощались, как с родными, просили приходить на будущий год и передавали поклоны на Тенериф и Гран-Канарию, куда мы шли проводить зиму.

2 января 1902 г., в полдень, я снялся с якоря и под звуки оркестра двинулся к выходу в океан. С набережной, усеянной провожавшей нас публикой, неслись нам вслед прощальные приветствия. Солнце играло на белевших виллах и развалинах замков, раскинутых на склонах прибрежных гор; аллея красных камелий уходила назад. Прощай до будущего года, прекрасная Испания, где нас принимали, как в родной стране! На параллели Лиссабона задул слабый NO и дал возможность вступить под паруса. Ветер постепенно свежел, но правильного пассата здесь еще не было. Ветер часто менялся, крейсер нес бом-брамсели и имел ход 7–8 узлов.

На 5-й день трюмный механик доложил мне, что в румпельном отделении быстро прибывает вода. В трюме я увидел фонтан, бьющий в круглое отверстие медной стенки винтового кольца. Не оглашая (чтобы не вызвать в команде возможного замешательства среди океана при глубине около 2000 сажен) по крейсеру о появившейся течи, я приказал немедленно приготовить металлическую пробку и заткнуть ею круглое гнездо от выпавшей заклепки. Капитальную заделку я решил отложить до Мадеры, так как на ходу в океане посылать водолаза в колодец было невозможно, да и не совсем безопасно при встречающихся здесь акулах. Скоро течь прекратилась, набравшуюся в трюм воду выкачали паровой турбиной, и все обошлось благополучно. Наступившую ночь я шел под парусами, чтобы работой винта не будоражить в колодце воду, избегая сотрясения загнанной пробки. На 6-й день утром открылся покрытый зеленью высокий остров Мадера.

ОСТРОВ МАДЕРА

Обогнув его с востока, я стал на якорь в небольшой бухте у г. Фунчала. Суда здесь становятся вплотную к берегу на глубине 20–30 сажен и ненадолго, чтобы сдать груз и пассажиров, а затем, наполнив трюмы местным вином, уйти дальше. Бухта открыта южным ветрам; даже в тихую погоду океан дышит, и на его мертвой зыби суда качаются, стоя на якоре, и рискуют выскочить на берег, так как при большой глубине якорь легко дрейфует. Суда стоят здесь под парами.

Городок Фунчал расположен на крутой горе. Весь остров покрыт роскошной тропической зеленью: внизу пальмы, бананы, ананасы, повыше апельсины и наверху виноградники. Езда по улицам города, вымощенного крупным гравием и затвердевшей лавою, в санях, причем вверх тащут мулы, а вниз сани скатываются сами, управляемые ловким возницею. Коренные жители острова — португальцы и частью тагалы, все почти садоводы и большинство — владельцы виноградников, поставляют свои продукты крупным здешним виноделам, каковы «Крон-братья», «Уэльш», «Бленди» и другие. Виноград на Мадере отличается своеобразным терпким вкусом, этот характерный букет сохраняется и в самом вине; старые, выдержанные вина приобретают значительную крепость, утрачивая сладость.

В городе и его окрестностях много вилл богатых американцев и европейцев, проводящих здесь зимний сезон. Климат здешний рекомендуется слабогрудым, и потому встречаются на улицах нередко лица с явными признаками чахотки. Из русских туристов здесь, между прочим, жили в ту зиму граф Стенбок и князь Урусов — офицеры гвардейской кавалерии — женатые на двух сестрах, урожденных Харитоненко (дочери миллионера-сахарозаводчика); они занимали большую виллу, приехав сюда на зимний сезон со всей прислугою. Вечером прибыл русский консул — американец Уэльш, предложил свои услуги и привез прейскурант своих вин. Мягкая, сладковатая мадера Уэлыпа, так называемая «дамская» (в большом употреблении в морских кругах в Кронштадте), самая низкая цена которой 4,5 фн. ст. за бочонок в 65 бутылок, имела наибольший успех: 200 бочонков было заказано кают-компанией.

Вина братьев Крон дороже и крепче (5-12 фн. ст.), но заказ на число бочонков был не меньше, чем на мадеру Уэлыпа, так как фирма пользуется всеобщей известностью в России у привычных потребителей. И наконец, фирма «Бленди» получила очень небольшой заказ; ее вина очень дороги и крепки, вывозятся главным образом в Англию и Америку. С утра я приступил к заделке дыры в кормовом трюме. В винтовой колодец был спущен в водолазной рубашке судовой машинист, он загнал в дыру болт, зажатый гайкой внутри трюма. Я донес Морскому министру о приходе на Мадеру и о бывшей маленькой аварии.

Остров Мадера вулканического происхождения, как Канарские и Азорские острова. По преданиям, вся эта группа составляет остатки некогда погибшей Атлантиды. Жители Мадеры считают свой остров совершенно мертвым и не участвующим в подземных пертурбациях тех островов, в особенности Азорских, где землетрясения и даже подводные фонтаны повторяются почти ежегодно. Кратер вулкана Мадеры 400 лет как потух, и это дает ее жителям спокойствие за свое будущее. Но, однако, в следующем году, когда я стоял в той же бухточке, ночью было землетрясение. На берегу у г. Фунчала, в западном углу бухты, круто спускается с обрывистого берега в море грандиозный утес губчатой лавы и загибается внутрь, образуя естественную дамбу, за которой пристающие к берегу шлюпки укрываются от морского прибоя вечно волнующегося океана. Этот осколок некогда льющейся лавы напоминает собою о momento-mori жителям Мадеры.

Стоять на беспокойном рейде, болтаясь на океанской зыби, дальше было незачем; сделав ответные визиты консулу и русским туристам, вышел вечером на Канарские острова (расстояние от Мадеры около 350 миль). Был попутный NO — предвестник пассата, и я шел под парусами. В океане было хорошо, тепло и спокойно. На 3-й день с восходом солнца впереди, миль за 60, стал очерчиваться на темном еще небе белый снежный конус пика Тенериф около 3,5 верст высоты, окутанный облаками. С приближением к Канарским островам он медленно выползал из-под горизонта и наконец явился во всей своей красоте. Теперь уже открылась и вся остальная группа, и между ними остров Гран-Канария, куда я направлялся.

В полдень я вошел в гавань Puerto de Luz. Лежа на пути движения судов между Европой, Южной Америкой и Южной Африкой, эта обширная гавань с богатой угольной станцией всегда заполнена пароходами, подгружающими здесь уголь и запасающимися живностью и фруктами. Здесь богатые плантации ананасов и бананов. Здесь также идет оживленная торговля канарейками, привозимыми из Европы для продажи проезжающим туристам, как сувенир о Канарских островах. В гавани стоял английский учебный крейсер с морскими кадетами, проводя здесь зимний сезон и выполняя программу практических занятий по морским наукам под руководством плавающих с ними профессоров.

От гавани по берегу проложен трамвай до столицы острова Las Palmas с населением около 40000 жителей — торговцев фруктами и корабельными снастями. Параллельно железной дороге тянется вдоль всего острова горный хребет, на склонах которого расположены многочисленные фермы с ананасными и банановыми плантациями. Восточные склоны хребта во многих местах засыпаны мелким песком, приносимым сюда из Сахары восточными ветрами через океан за 300 с лишним миль. Этими песчаными заносами, навеянными волнистыми сугробами, засыпаны горные ложбины, и из-под них часто виднеются крыши зданий и верхушки пальм вроде того, как зимою бывают занесены снежною метелью целые деревни. Однажды в нашу стоянку при свежем восточном ветре мы были свидетелями такой песчаной бури. Весь горизонт был в тумане, солнце едва проглядывало, и все корабли, стоявшие в гавани, и наш крейсер в том числе, были засыпаны мелкою песчаною пылью. Такие ежегодные песчаные штормы приносят плантаторам большие убытки.