Сильвия Торп - Своенравная красавица

• Название: Своенравная красавица
• Автор: Сильвия Торп
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-1235-1

Своенравная и непокорная красавица Черити питает нежные чувства к своему другу детства Дарреллу Конингтону. Ей кажется, что она любит его, как брата. Но кузена девушки, Джонаса, уже не один год снедает жгучая ревность к красавцу Дарреллу. Он поклялся отомстить сопернику.

---

— Мальчишка все еще на нашем попечении, — тихо произнесла наконец Элизабет. — Что, если с ним действительно приключится беда и его отец призовет тебя к ответу? Это доставит ему удовольствие, и его хитрой распутнице тоже, чтобы ты опять оказался перед его клинком.

— Думаешь, я не знаю? — раздраженно откликнулся Джонас. — Впрочем, Конингтон не дурак и должен понимать, что нельзя расправиться со мной безнаказанно. Теперь я обладаю кое-каким влиянием, в то время как он и подобные ему просто наши поверженные враги.

Элизабет встревоженно посмотрела на сына:

— И ты полагаешься на это?

Джонас покачал головой, с трудом поднявшись на ноги:

— Только в крайнем случае! Пойдем, матушка, нам лучше тоже заняться поисками. И если этот паршивый щенок попадет мне в руки, обещаю тебе, ему не поздоровится.

Глава 8 ТАКОЕ СМЕЛОЕ СЕРДЦЕ

Долгие годы после того дня Черити мучили кошмарные сны, в которых она заново переживала те лихорадочные поиски, хотя после пробуждения только разрозненные фрагменты оставались в памяти. Последние розы, красные, как кровь, на фоне древней каменной стены; солнечные часы с мрачным изречением, предупреждающим мир о быстротечности и суете земной жизни; молнии, бьющие из низких туч, и с замиранием сердца ожидаемый треск, что предшествует оглушительному раскату грома.

Вот она стоит одна у входа в башню. Разум подсказывает ей, что ребенку трудно взобраться по крутой полуразрушенной спиральной лестнице. И все же, гонимая ужасом, она заходит внутрь и поднимается наверх, зовет мальчика, чтобы успокоить его, если он там, но сама уже переполнена тошнотворной тревогой. Никакого ответа, и в зияющей утробе башни, далеко внизу, среди груды каменных обломков, заросших бурьяном, она не высмотрела маленькой скрюченной фигурки. От облегчения подкосились ноги, она повернулась, чтобы спуститься вниз, и вдруг замерла: в узком, как бойница, окне виднелась ива у дальнего конца рва.

Ей показалось или действительно она уловила легкое движение в склоненных ветвях? Ведь больше нигде ни один лист не шелохнулся, безжизненно застыв в неподвижном воздухе. С новой надеждой Черити заторопилась вниз по лестнице и, добравшись до выхода из башни, увидела неподалеку Даррелла, а за ним Хэла и Сару, шедших вместе по дорожке. Черити помахала им, но не стала дожидаться, чтобы они пошли за ней, а сразу припустилась вдоль кромки воды к иве.

Она была уже у боярышника, когда увидела, к своему огорчению, что ее опередили. С другой стороны к ее любимой иве приближался Джонас. Он пристально вглядывался в ветви и потому не заметил Черити в тени боярышника. И не успела она выйти на открытое место, как он поднырнул под зеленый шатер. Раздался громкий детский крик, и Джонас появился снова, таща одной рукой мальчика.

Черити вскрикнула и побежала, но ее голос потонул в продолжительном раскате грома. Маленький Даррелл превратился от страха в настоящего чертенка, вертелся, лягал и колотил своего захватчика. И Черити с ужасом увидела, что Джонас отломил ветку ивы и сильно хлестнул ребенка по спине. Черити опять закричала, требуя прекратить это, и была услышана: Джонас замер с поднятой вверх рукой и посмотрел в ее сторону. Раздраженный тем, что его застигли врасплох, Джонас ослабил хватку, ребенок вырвался и в панике бросился к Черити. В слепой панике, когда не слышишь предостерегающего крика, не видишь, что зеркально гладкая поверхность воды ждет тебя, не замечаешь, как ноги путаются и спотыкаются в густой траве. Черити отчаянно рванулась вперед, но не успела перехватить ребенка, и ее пронзительный вопль, когда мальчик упал в воду, услышали даже в саду за стеной.

И больше она не кричала — она действовала, быстро подчинясь только инстинкту. Она не в состоянии была медлить, думать о собственной безопасности или о своих шансах на успех, когда маленький Даррелл отчаянно барахтался в воде всего в нескольких футах от берега и маленькое личико сморщилось от страха. Без колебания, забыв обо всем, она прыгнула в воду за ребенком и сумела вцепиться в полу его полотняной курточки.

Но берега водоема были почти отвесны, а Черити никогда и не училась плавать. Вода сомкнулась над ее головой, потом снова вытолкнула ее на поверхность, и Черити увидела, что Джонас лежит на траве и протягивает ей ветку ивы, но спасительный конец был далеко, слишком далеко… Она вновь погрузилась в темную глубину, и последней осознанной мыслью было, что ей нельзя выпускать из рук уже не сопротивлявшегося ребенка.

Сознание вернулось к ней, когда ее начало тошнить. Она пыталась вдохнуть воздух, дождь бил в лицо, пахло травой и мокрой землей. Черити открыла глаза и увидела, что лежит на берегу, а Сара держит ее голову. Дождь лил как из ведра, грозовую тьму то и дело прорезали вспышки молний, и гром грохотал теперь прямо над ними. Все происшедшее встало в памяти с ужасающей ясностью, и Черити дернулась, чтобы подняться, но Сара удержала ее за плечи:

— Лежи тихо, родная. — Голос дрогнул. — Теперь ты спасена.

— А ребенок?.. — выдохнула Черити. — Сара…

— Сэр Даррелл вынес вас обоих изо рва. Лежи спокойно, милая, умоляю тебя.

Дождь лил по щекам Сары… но только ли дождь? Охваченная ужасом, Черити снова попыталась подняться, на этот раз ей помогла чья-то рука. Над ней склонилось бледное лицо Джонаса, а позади него она увидела Даррелла, Хэла и миссис Шенфилд — они стояли на коленях на траве. Как раз когда она посмотрела в их сторону, Даррелл медленно поднялся на ноги. Его одежда насквозь промокла, волосы облепили прямыми прядями убитое горем лицо. На его руках неподвижно лежал ребенок, безвольный, как сломанная кукла. Черити с трудом поднялась на колени и протянула к нему руки, но если он и услышал ее сдавленный крик, то не обратил внимания. Даррелл словно не осознавал ее присутствия и не видел никого вокруг. Он не сводил глаз с маленького безжизненного тела своего сына. Отчаяние захлестнуло Черити, утянуло в темный водоворот беспамятства.

А дальше какие-то странные и бессвязные обрывки: вроде бы ее несут в дом, кто-то бормочет успокаивающе, чьи-то руки ухаживают за ней… Прошло довольно много времени, прежде чем она вновь стала понимать смысл происходящего. Она лежала в постели в старой детской, а Сара сидела рядом. Гроза закончилась, оставив после себя серую тишину, нарушаемую только шорохом дождя. Так что поначалу это показалось ей обычным пробуждением, а все, что было до этого, — страшным сном. Потом Черити увидела пустую узкую кроватку, стоящую у другой стены, и Сару с дрожащими губами и глазами, покрасневшими от слез, и поняла, что кошмар был реальностью и что ребенок умер.

Все думали, что Черити тоже умрет. У нее началась жестокая лихорадка, и много дней она проблуждала в страшном мире безумия, но из всех лихорадочных видений одна картина, самая жуткая, стояла перед ней постоянно: Даррелл, убитый горем, в одиночестве над вспенившейся от дождя водой, с телом мертвого сына на руках. Даже после того, как лихорадка отступила и потускнели другие бредовые образы, это воспоминание осталось, слишком глубоко оно врезалось ей в душу, словно запечатлелось в ней навсегда.

Пока Черити лежала в бреду, Сара позаботилась, чтобы из комнаты вынесли маленькую кроватку, а с ней все вещи, которые пробуждали бы болезненные воспоминания. Но Черити и без каких-либо материальных предметов ни на миг не забывала о невосполнимой утрате. Сара и старая няня ухаживали за ней очень заботливо, и даже Элизабет, как ни странно, ласково разговаривала с ней, изредка заглядывая навестить больную. Но никто из них не мог проникнуть в ее болезненное одиночество или догадаться об угрызениях совести, терзавших ее днем и ночью. Черити поправлялась медленно, так как прежняя жажда жизни покинула ее и ее непокорный дух был не просто подавлен, а сломлен.

Джонас между тем счел благоразумным принять некоторые меры предосторожности, потому что, хоть он и не желал смерти ребенку и даже предпринял слабую попытку предотвратить ее, все же не был абсолютно уверен, что Даррелл не предъявит ему счет за случившееся. Во время болезни Черити между мужчинами существовало своего рода вооруженное перемирие. Пока ее жизнь висела на волоске, Даррелл часто бывал в Маут-Хаус, обычно в сопровождении Хэла Мордисфорда, но Джонас старался не попадаться на глаза и предоставлял Элизабет принимать гостей. Ему хотелось уехать в более безопасное место — в Плимут, но упрямство и тщеславие удерживали его в Конингтон-Сент-Джоне.

И вот пришло письмо от дяди с настоятельным требованием, чтобы племянник немедленного вернулся в Плимут, — самый лучший предлог для отъезда. Здоровье Черити теперь поправлялось, и Даррелл больше не приезжал в Маут-Хаус, просто присылал каждый день своего слугу, Джона Парриша, справляться о ее самочувствии. Джонас решил, что перед отъездом необходимо прояснить для нее определенные обстоятельства. Он пришел к неутешительному выводу, что ради собственного блага должен лишить себя удовольствия примерно наказать Черити. Но ей следует дать понять, что этим она обязана исключительно его великодушию и что он по-прежнему имеет неограниченную власть над ней.